— Не доверяю… Это ведь не радий-дельта, а только изотоп его. Нестойкий он, Василий Климентьевич, как я уже вам говорил об этом! От сотрясения при выстреле он может распасться… М-да! А результат вам должен быть ясен. Вся энергия мгновенно превратится в тепло!
Автомобиль проезжал мимо сооружений Аренидстроя. Они были расположены правильным, исчезающим за горизонтом полукругом. Каждое из них далеко идущим клинообразным забором вдавалось в пустыню. Словно фантастический ледорез, разбивал этот забор струю ураганного песка и вел ее вдоль гладких высоких стен, отводя далеко в сторону.
За такими заборами в относительно» спокойствии заканчивалось строительство мощнейших электрических орудий.
Странными, устремившимися вверх железнодорожными мостами смотрели в песчаное небо ажурные конструкции.
Поблескивали желтизной широкие токопроводящие пути, еще не везде закрытые серыми тяжелыми полукольцами электромагнитов.
Глубоко в землю уходили амортизационные устройства, которым надлежало принять на себя удар, по силе не уступающий крупнейшим землетрясениям, — удар, из-за которого батарея строилась в столь пустынном месте.
— Итак, Василий Климентьевич, если снаряд, начиненный энергией аккумулятора, покрытого новым защитным слоем, разорвется в стволе или только вылетев из орудия, вся энергия, запасенная нами за долгое время работы электростанций, погибнет. М-да!.. И я осмелюсь выразить сомнение, успеем ли мы вновь восполнить ее. Риск велик, Василий Климентьевич. М-да!.. Очень велик. Энергию погубим, а цели не достигнем…
— Так, — сказал министр, откидываясь на спинку сиденья. — Ваши опасения очень серьезны.
— Да, они велики, Василий Климентьевич. Все-таки радий-дельта был бы надежней. Он уже испытан… Кстати, какие последние вести о Матросове?
— Вы знаете о его исчезновении, об оккупации Дании межнациональными войсками. Мы добиваемся разрешения произвести обыск Ютландского замка. Могу вас заверить, профессор, что все необходимое для спасения мира будет сделано, и если радий-дельта существует, он будет передан в руки наших ученых.
Автомобиль остановился перед уходящей вверх эстакадой, вдоль которой прокладывался путь будущего сверхдальнего снаряда.
— Все это так, Василий Климентьевич, но все же на сердце у меня неспокойно. Разорвутся наши снаряды сразу после вылета… Нестойкий элемент у Марины Сергеевны… М-да!.. Что же тогда?
— Что тогда? — переспросил задумчиво Сергеев. — Тогда пещеры…
Профессор нервно пожал плечами и снова схватился за сердце.
— Разве это выход? Не лучше ли погибнуть всем, чем спасать какую-то горсточку людей, обреченных на жизнь без прогресса?
Министр серьезно, может быть, несколько сурово посмотрел на Кленова:
— Вот у нас с вами, Иван Алексеевич, нет детей, а у каждого из нас мог бы быть сын…
Кленов низко опустил голову и не видел, какими печальными стали глаза у Василия Климентьевича. Сергеев продолжал:
— Вот тогда вы поняли бы, что если не вы, то сын ваш должен жить!
— Но жизнь без солнца, без неба — это жизнь в гробу!
— Мы бьемся за наше солнце, за наш воздух для всех людей, и мы победим! — решительно сказал министр.
Кутаясь в плащи, они вышли из вездехода. Перед ними стоял худой, с провалившимися щеками полковник Молния.
Глава V. УДАР ВГЛУБЬ
Вельт наконец опустился в кресло. Он долго ходил по кабинету и теперь, усталый и злой, позвонил.
Появился слуга. У него были ввалившиеся щеки, и он дышал так, словно болел астмой.
— Позвать ко мне дряхлую скотину. Приехал ли он наконец?
Слуга замер в испуге. Кого имел в виду мистер Вельт?
— Ганса! Подать сюда этого старого идиота!
Слуга попятился.
— Мистер Шютте ждал вашего вызова, сэр… — прохрипел он.
Вельт встал из-за стола. Видимо, он чувствовал себя скверно, дышал он тяжело, прерывисто.
В дверях показался Ганс, сразу загородив их своей фигурой.
— Ну? — сказал Вельт, смотря на Ганса из-под сморщенного лба. Кислородная маска глушила его и без того глухой голос.
— Да, босс, — ответил Ганс.
— Что вы можете мне сообщить? — начал Вельт, раздражаясь.
— Что я могу вам сообщить, босс? Вот жена у меня задохнулась… умерла… — произнес Ганс отсутствующим голосом.
— Вот как?
— И сын меня бросил… Он не захотел иметь со мной ничего общего…
Странно было слышать, как дрожал могучий бас гиганта.
— Довольно! — прервал Вельт. — Меня мало интересуют ваши семейные дела!
— Концерн спасения завладел всем производством кислорода. Никто не мог достать кислородной маски для нее, пока я был с вами… Вот она и умерла…
— Хорошо, хорошо! В конце концов это мне надоело! Тем, что вы будете отнимать у меня время на эти причитанья, вы не воскресите разложившийся труп, который уже перестал потреблять столь дефицитный воздух.
— Я попрошу вас не говорить о ней в таком тоне, босс!
— Но-но! Не злоупотребляйте моим терпением!
— После этого сын мой Карл… ушел от меня…
— Что же, он избавил вас от необходимости доставать ему акцию спасения!
— Перестаньте, босс! Я мог бы отдать ему свою.
— Ха-ха-ха! — неприятно рассмеялся Вельт. — Вы думаете, что для того, чтобы попасть в столицу будущего, достаточно иметь на руках акцию спасения?
Ганс растерянно посмотрел на капиталиста.
— Знайте, что в город Вельттаун попадет только тот, кого я захочу там иметь. Вот, например, прославившийся своим писательством еврей Шерц, заработав на акцию, в новый мир не попадет!
— Как? Не все владельцы акций?..
— Ха-ха! Владельцы акций… Они всегда существовали для того, чтобы отдавать акционерному обществу деньги, которыми могли бы распоряжаться по своему усмотрению финансовые магнаты.
Ганс что-то промычал, переминаясь с ноги на ногу. Вельт откинулся на спинку кресла.
— О, в городе Вельттауне все будет устроено великолепно! Новая эра начинается с самого совершенного искусственного отбора. И этот отбор проведу я! Я создам мир рационализации, доведенный до совершенства. Разработанными мною методами я исключу возможность зарождения вредных идей! Величайшее зло цивилизации — грамотность — будет исключено достижениями науки и техники. В городе Вельттауне будут только радио, фонотеки, тонфильмы… В столице будущего не будет книг! О, когда люди утратят письменность и не будут в состоянии передавать в «многоголосом молчании» свои мысли, когда они будут слушать всегда и везде только то, что будет продиктовано в диктофоны нами, руководителями, владельцами машин, то, дорогой мой Ганс, можете мне поверить, что даже в такой глупой голове, как у вашего сына, не зародятся революционные идеи, а если бы и зародились, то не смогли бы передаться другим поколениям!
— Оставьте моего сына в покое, босс! Он честный человек!
— Что? Дерзить? Не забывайте, что одного движения моего пальца достаточно…
— Я знаю это и многое другое, что говорил мне мой Карл, уходя и проклиная меня…
— Хватит! — закричал Вельт, вставая. — Опять сын, внук и еще черт знает кто! Переходим к делу. Готовы ли все мои машины для удара вглубь? Я жду коменданта Вельттауна с минуты на минуту.
— Я не принимал и не приму к этому никаких мер.
— Что?.. Неповиновение? Отказ выполнить мои приказания?..
— Вы можете меня выгнать, хоть я и служил вам верой и правдой полвека. Но я и пальцем не пошевелю для уничтожения того, что призвано спасти миллионы человеческих жизней, кем бы это ни было построено!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Автомобиль проезжал мимо сооружений Аренидстроя. Они были расположены правильным, исчезающим за горизонтом полукругом. Каждое из них далеко идущим клинообразным забором вдавалось в пустыню. Словно фантастический ледорез, разбивал этот забор струю ураганного песка и вел ее вдоль гладких высоких стен, отводя далеко в сторону.
За такими заборами в относительно» спокойствии заканчивалось строительство мощнейших электрических орудий.
Странными, устремившимися вверх железнодорожными мостами смотрели в песчаное небо ажурные конструкции.
Поблескивали желтизной широкие токопроводящие пути, еще не везде закрытые серыми тяжелыми полукольцами электромагнитов.
Глубоко в землю уходили амортизационные устройства, которым надлежало принять на себя удар, по силе не уступающий крупнейшим землетрясениям, — удар, из-за которого батарея строилась в столь пустынном месте.
— Итак, Василий Климентьевич, если снаряд, начиненный энергией аккумулятора, покрытого новым защитным слоем, разорвется в стволе или только вылетев из орудия, вся энергия, запасенная нами за долгое время работы электростанций, погибнет. М-да!.. И я осмелюсь выразить сомнение, успеем ли мы вновь восполнить ее. Риск велик, Василий Климентьевич. М-да!.. Очень велик. Энергию погубим, а цели не достигнем…
— Так, — сказал министр, откидываясь на спинку сиденья. — Ваши опасения очень серьезны.
— Да, они велики, Василий Климентьевич. Все-таки радий-дельта был бы надежней. Он уже испытан… Кстати, какие последние вести о Матросове?
— Вы знаете о его исчезновении, об оккупации Дании межнациональными войсками. Мы добиваемся разрешения произвести обыск Ютландского замка. Могу вас заверить, профессор, что все необходимое для спасения мира будет сделано, и если радий-дельта существует, он будет передан в руки наших ученых.
Автомобиль остановился перед уходящей вверх эстакадой, вдоль которой прокладывался путь будущего сверхдальнего снаряда.
— Все это так, Василий Климентьевич, но все же на сердце у меня неспокойно. Разорвутся наши снаряды сразу после вылета… Нестойкий элемент у Марины Сергеевны… М-да!.. Что же тогда?
— Что тогда? — переспросил задумчиво Сергеев. — Тогда пещеры…
Профессор нервно пожал плечами и снова схватился за сердце.
— Разве это выход? Не лучше ли погибнуть всем, чем спасать какую-то горсточку людей, обреченных на жизнь без прогресса?
Министр серьезно, может быть, несколько сурово посмотрел на Кленова:
— Вот у нас с вами, Иван Алексеевич, нет детей, а у каждого из нас мог бы быть сын…
Кленов низко опустил голову и не видел, какими печальными стали глаза у Василия Климентьевича. Сергеев продолжал:
— Вот тогда вы поняли бы, что если не вы, то сын ваш должен жить!
— Но жизнь без солнца, без неба — это жизнь в гробу!
— Мы бьемся за наше солнце, за наш воздух для всех людей, и мы победим! — решительно сказал министр.
Кутаясь в плащи, они вышли из вездехода. Перед ними стоял худой, с провалившимися щеками полковник Молния.
Глава V. УДАР ВГЛУБЬ
Вельт наконец опустился в кресло. Он долго ходил по кабинету и теперь, усталый и злой, позвонил.
Появился слуга. У него были ввалившиеся щеки, и он дышал так, словно болел астмой.
— Позвать ко мне дряхлую скотину. Приехал ли он наконец?
Слуга замер в испуге. Кого имел в виду мистер Вельт?
— Ганса! Подать сюда этого старого идиота!
Слуга попятился.
— Мистер Шютте ждал вашего вызова, сэр… — прохрипел он.
Вельт встал из-за стола. Видимо, он чувствовал себя скверно, дышал он тяжело, прерывисто.
В дверях показался Ганс, сразу загородив их своей фигурой.
— Ну? — сказал Вельт, смотря на Ганса из-под сморщенного лба. Кислородная маска глушила его и без того глухой голос.
— Да, босс, — ответил Ганс.
— Что вы можете мне сообщить? — начал Вельт, раздражаясь.
— Что я могу вам сообщить, босс? Вот жена у меня задохнулась… умерла… — произнес Ганс отсутствующим голосом.
— Вот как?
— И сын меня бросил… Он не захотел иметь со мной ничего общего…
Странно было слышать, как дрожал могучий бас гиганта.
— Довольно! — прервал Вельт. — Меня мало интересуют ваши семейные дела!
— Концерн спасения завладел всем производством кислорода. Никто не мог достать кислородной маски для нее, пока я был с вами… Вот она и умерла…
— Хорошо, хорошо! В конце концов это мне надоело! Тем, что вы будете отнимать у меня время на эти причитанья, вы не воскресите разложившийся труп, который уже перестал потреблять столь дефицитный воздух.
— Я попрошу вас не говорить о ней в таком тоне, босс!
— Но-но! Не злоупотребляйте моим терпением!
— После этого сын мой Карл… ушел от меня…
— Что же, он избавил вас от необходимости доставать ему акцию спасения!
— Перестаньте, босс! Я мог бы отдать ему свою.
— Ха-ха-ха! — неприятно рассмеялся Вельт. — Вы думаете, что для того, чтобы попасть в столицу будущего, достаточно иметь на руках акцию спасения?
Ганс растерянно посмотрел на капиталиста.
— Знайте, что в город Вельттаун попадет только тот, кого я захочу там иметь. Вот, например, прославившийся своим писательством еврей Шерц, заработав на акцию, в новый мир не попадет!
— Как? Не все владельцы акций?..
— Ха-ха! Владельцы акций… Они всегда существовали для того, чтобы отдавать акционерному обществу деньги, которыми могли бы распоряжаться по своему усмотрению финансовые магнаты.
Ганс что-то промычал, переминаясь с ноги на ногу. Вельт откинулся на спинку кресла.
— О, в городе Вельттауне все будет устроено великолепно! Новая эра начинается с самого совершенного искусственного отбора. И этот отбор проведу я! Я создам мир рационализации, доведенный до совершенства. Разработанными мною методами я исключу возможность зарождения вредных идей! Величайшее зло цивилизации — грамотность — будет исключено достижениями науки и техники. В городе Вельттауне будут только радио, фонотеки, тонфильмы… В столице будущего не будет книг! О, когда люди утратят письменность и не будут в состоянии передавать в «многоголосом молчании» свои мысли, когда они будут слушать всегда и везде только то, что будет продиктовано в диктофоны нами, руководителями, владельцами машин, то, дорогой мой Ганс, можете мне поверить, что даже в такой глупой голове, как у вашего сына, не зародятся революционные идеи, а если бы и зародились, то не смогли бы передаться другим поколениям!
— Оставьте моего сына в покое, босс! Он честный человек!
— Что? Дерзить? Не забывайте, что одного движения моего пальца достаточно…
— Я знаю это и многое другое, что говорил мне мой Карл, уходя и проклиная меня…
— Хватит! — закричал Вельт, вставая. — Опять сын, внук и еще черт знает кто! Переходим к делу. Готовы ли все мои машины для удара вглубь? Я жду коменданта Вельттауна с минуты на минуту.
— Я не принимал и не приму к этому никаких мер.
— Что?.. Неповиновение? Отказ выполнить мои приказания?..
— Вы можете меня выгнать, хоть я и служил вам верой и правдой полвека. Но я и пальцем не пошевелю для уничтожения того, что призвано спасти миллионы человеческих жизней, кем бы это ни было построено!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129