Он сказал, однако, что поклонялся ей лишь на словах, притворно, а не от чистого сердца; впрочем, он не может судить, искренне ли поклонялись ей другие братья. Когда его спросили, где именно находится «голова» сейчас, он сказал, что послал ее Пьеру Альмандену, приору Монпелье, однако не знает, там ли она и не нашли ли ее слуги короля. По его словам, у этой «головы» было четыре ноги — две спереди, растущие как бы от самого подбородка, и две сзади 101.
Вскоре были допрошены еще две крупные фигуры в ордене; обоих, похоже, пытали, дабы их признания тоже вошли во впечатляющее досье, уже и без того почти полное. Рэмбо де Карой, приор Кипра, видимо, входил в число посланной в 1306 г. Жаком де Моле на Запад, к папе римскому, делегации. На первом заседании суда, утром 10 ноября, он утверждал, что никогда не видел ничего дурного или постыдного в обряде посвящения в орден, разве что однажды, еще до того как сам был принят в братство, один тамплиер показал ему распятие и сказал, что нужно отречься от Христа, однако же отречения не произошло. Он утверждал, что это происходило в присутствии его дяди, епископа Карпантра. Королевских чиновников такой ответ явно не удовлетворил, потому что, судя по протоколу, допрос был приостановлен и заседание суда возобновилось лишь после полудня; вот тогда-то подсудимый и признал, что трижды отрекся от Христа при посвящении в братство и узнал, что внутри ордена разрешены гомосексуальные связи102.
Жоффруа де Гонневиль, приор Аквитании и Пуату, был допрошен 15 ноября. Он также сперва отвечал весьма неохотно. Однако затем во всем признался и сказал, что, когда ему велели отречься от Христа, он, хотя и был страшно напуган, стал спорить с принимавшим его приором, и тот сказал ему:
Делай это смело; клянусь тебе спасением души своей, что в этом ничего предосудительного нет, ибо таков Устав нашего ордена, принятый в результате того, что один преступный магистр был заключен в темницу неким султаном и никак не мог вырваться оттуда, пока не поклялся, что если обретет свободу, то непременно введет этот обычай (т. е. отречение от Христа), и все, кого будут принимать в братство, с этих пор должны будут этот обычай соблюдать. Так что имей это в виду и можешь смело поступить так.
Однако же, поскольку де Гонневиль продолжал упорствовать, приор согласился на такое условие: пусть неофит поклянется «на Святом Евангелии» молчать и не говорить никому из братьев, что его пощадили и избавили от этой части обряда. Таким образом, отрекаться от Бога ему не пришлось, а что касается оплевывания Святого креста, то, по его словам, плевок попал на руку приора, а не на распятие. Очевидно, этому приору пришлось проявить немалое терпение и снисходительность, потому что дядя де Гонневиля считался тогда одним из влиятельнейших советников короля Англии.
Судя по протоколу, Жоффруа де Гонневиля допрашивали и до того, как он предстал перед судом инквизиции, и, скорее всего, именно королевские чиновники в полном соответствии с королевским указом от 14 сентября. Он, видимо, сопротивлялся давлению, так что можно, наверное, сделать следующий вывод: его пытали, чтобы на суде получить те самые, довольно двусмысленные, признания, которые упоминались выше. «Когда его спросили, почему он сразу не сказал всю правду», он объяснил, что уже однажды исповедался во всем одному священнику-тамплиеру, и считал, что привилегия, дарованная капелланам ордена Святым Престолом, позволяет им отпускать все грехи. А потом довольно невразумительно пробормотал, что ему казалось, будто вскоре с преступными заблуждениями в ордене будет покончено.
Сам же он принимал в братство всего пятерых и пощадил их точно так же, как пощадили его самого, но вскоре случайно узнал, будто против него готовятся какие-то санкции. По этой причине во время беседы с королем в Лоше он испытывал весьма сильное искушение поведать ему обо всем, «чтобы король дал ему совет, как поступить, и взял его под свою охрану, пока он не покинет орден; однако затем, вспомнив, сколь много приоры и прочие члены братства дали ему, чтобы он мог совершить это путешествие, и как много денег и прочих богатств он уже получил от ордена, решил, что нехорошо было бы так подвести этих людей»103.
Признания руководителей ордена, а также показания многих рядовых тамплиеров, казалось бы, полностью оправдывали аресты, произведенные 13 октября. Когда второй человек в ордене, уступающий по статусу лишь великому магистру, признается в отречении от Христа, плевании на Святое распятие, непристойных поцелуях, поощрении гомосексуализма и поклонении некоей чудовищной голове, а потом уверенно заявляет, что подобная практика была в ордене самой обычной, то сопротивление отдельных лиц, а именно тех четверых, которые так и не признались ни в чем — Жана де Шатовийяра, Анри д'Эр-синьи, Жана де Пари и Ламбера де Туази — имело весьма малое значение104.
Поразительный успех королевских чиновников, добившихся столь убийственно изобличающих признаний, казалось бы, указывал на то, что дело вскоре будет закрыто, возможно уже к Рождеству 1307 г. Временное разрешение государственных финансовых трудностей было достигнуто; королевские чиновники прибрали к рукам владения тамплиеров и теперь были заняты составлением подробных описей разнообразного имущества, находившегося в этих владениях105. Однако за пределами Франции большая часть христианского мира была настроена скептически. То, что король Франции являлся внуком Людовика Святого, само по себе отнюдь еще не свидетельствовало о его личной и политической честности и порядочности, особенно если вспомнить нападение на папу в Ананьи или же вопиющие факты давления, которое Филипп IV оказывал на конклав перед выборами Климента V. Более того, финансовые проблемы французского монарха вряд ли были для кого-то секретом; самовольный захват чужих владений, массовая «порча денег», невыносимые и незаконные поборы — вот что характеризовало его правление. 30 октября Эдуард II ответил на письма Филиппа относительно арестов тамплиеров следующим образом: он и его совет находят обвинения в «мерзкой ереси», выдвинутые против ордена, достойными «всяческого удивления»106, а две недели спустя, 17 ноября, Хайме II Арагонекий писал, что послания Филиппа вызвали у него «не просто удивление, но и тревогу», потому что орден тамплиеров до сих пор оказывал христианскому миру поистине неоценимые услуги в борьбе с сарацинами107. Ни один монарх пока не был готов последовать примеру Филиппа на своей территории. Без сомнения цинизм в немалой степени был свойствен и этим королям. В начале ноября некто Кристиан Спинола, житель Генуи, писал Хайме II, что слышал об обвинениях, выдвинутых против тамплиеров, однако считает, что «папа и король Франции начали это расследование, просто чтобы заполучить богатства ордена, а также — желая создать единый орден, объединив госпитальеров, тамплиеров и некоторые другие братства, и во главе этого нового ордена Филипп очень хотел бы поставить одного из своих сыновей»108.
Но Филипп IV почтил своим вниманием не только королей; так, среди его адресатов был, например, каталонский доктор медицины Арнольд из Виллановы, человек светский, но активно поддерживавший учение францис-канцев-спиритуалов о неминуемом конце света и создании на земле нового утопического общества, в котором Дух Святой уничтожит совершенно разложившуюся, пришедшую в упадок Римскую церковь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Вскоре были допрошены еще две крупные фигуры в ордене; обоих, похоже, пытали, дабы их признания тоже вошли во впечатляющее досье, уже и без того почти полное. Рэмбо де Карой, приор Кипра, видимо, входил в число посланной в 1306 г. Жаком де Моле на Запад, к папе римскому, делегации. На первом заседании суда, утром 10 ноября, он утверждал, что никогда не видел ничего дурного или постыдного в обряде посвящения в орден, разве что однажды, еще до того как сам был принят в братство, один тамплиер показал ему распятие и сказал, что нужно отречься от Христа, однако же отречения не произошло. Он утверждал, что это происходило в присутствии его дяди, епископа Карпантра. Королевских чиновников такой ответ явно не удовлетворил, потому что, судя по протоколу, допрос был приостановлен и заседание суда возобновилось лишь после полудня; вот тогда-то подсудимый и признал, что трижды отрекся от Христа при посвящении в братство и узнал, что внутри ордена разрешены гомосексуальные связи102.
Жоффруа де Гонневиль, приор Аквитании и Пуату, был допрошен 15 ноября. Он также сперва отвечал весьма неохотно. Однако затем во всем признался и сказал, что, когда ему велели отречься от Христа, он, хотя и был страшно напуган, стал спорить с принимавшим его приором, и тот сказал ему:
Делай это смело; клянусь тебе спасением души своей, что в этом ничего предосудительного нет, ибо таков Устав нашего ордена, принятый в результате того, что один преступный магистр был заключен в темницу неким султаном и никак не мог вырваться оттуда, пока не поклялся, что если обретет свободу, то непременно введет этот обычай (т. е. отречение от Христа), и все, кого будут принимать в братство, с этих пор должны будут этот обычай соблюдать. Так что имей это в виду и можешь смело поступить так.
Однако же, поскольку де Гонневиль продолжал упорствовать, приор согласился на такое условие: пусть неофит поклянется «на Святом Евангелии» молчать и не говорить никому из братьев, что его пощадили и избавили от этой части обряда. Таким образом, отрекаться от Бога ему не пришлось, а что касается оплевывания Святого креста, то, по его словам, плевок попал на руку приора, а не на распятие. Очевидно, этому приору пришлось проявить немалое терпение и снисходительность, потому что дядя де Гонневиля считался тогда одним из влиятельнейших советников короля Англии.
Судя по протоколу, Жоффруа де Гонневиля допрашивали и до того, как он предстал перед судом инквизиции, и, скорее всего, именно королевские чиновники в полном соответствии с королевским указом от 14 сентября. Он, видимо, сопротивлялся давлению, так что можно, наверное, сделать следующий вывод: его пытали, чтобы на суде получить те самые, довольно двусмысленные, признания, которые упоминались выше. «Когда его спросили, почему он сразу не сказал всю правду», он объяснил, что уже однажды исповедался во всем одному священнику-тамплиеру, и считал, что привилегия, дарованная капелланам ордена Святым Престолом, позволяет им отпускать все грехи. А потом довольно невразумительно пробормотал, что ему казалось, будто вскоре с преступными заблуждениями в ордене будет покончено.
Сам же он принимал в братство всего пятерых и пощадил их точно так же, как пощадили его самого, но вскоре случайно узнал, будто против него готовятся какие-то санкции. По этой причине во время беседы с королем в Лоше он испытывал весьма сильное искушение поведать ему обо всем, «чтобы король дал ему совет, как поступить, и взял его под свою охрану, пока он не покинет орден; однако затем, вспомнив, сколь много приоры и прочие члены братства дали ему, чтобы он мог совершить это путешествие, и как много денег и прочих богатств он уже получил от ордена, решил, что нехорошо было бы так подвести этих людей»103.
Признания руководителей ордена, а также показания многих рядовых тамплиеров, казалось бы, полностью оправдывали аресты, произведенные 13 октября. Когда второй человек в ордене, уступающий по статусу лишь великому магистру, признается в отречении от Христа, плевании на Святое распятие, непристойных поцелуях, поощрении гомосексуализма и поклонении некоей чудовищной голове, а потом уверенно заявляет, что подобная практика была в ордене самой обычной, то сопротивление отдельных лиц, а именно тех четверых, которые так и не признались ни в чем — Жана де Шатовийяра, Анри д'Эр-синьи, Жана де Пари и Ламбера де Туази — имело весьма малое значение104.
Поразительный успех королевских чиновников, добившихся столь убийственно изобличающих признаний, казалось бы, указывал на то, что дело вскоре будет закрыто, возможно уже к Рождеству 1307 г. Временное разрешение государственных финансовых трудностей было достигнуто; королевские чиновники прибрали к рукам владения тамплиеров и теперь были заняты составлением подробных описей разнообразного имущества, находившегося в этих владениях105. Однако за пределами Франции большая часть христианского мира была настроена скептически. То, что король Франции являлся внуком Людовика Святого, само по себе отнюдь еще не свидетельствовало о его личной и политической честности и порядочности, особенно если вспомнить нападение на папу в Ананьи или же вопиющие факты давления, которое Филипп IV оказывал на конклав перед выборами Климента V. Более того, финансовые проблемы французского монарха вряд ли были для кого-то секретом; самовольный захват чужих владений, массовая «порча денег», невыносимые и незаконные поборы — вот что характеризовало его правление. 30 октября Эдуард II ответил на письма Филиппа относительно арестов тамплиеров следующим образом: он и его совет находят обвинения в «мерзкой ереси», выдвинутые против ордена, достойными «всяческого удивления»106, а две недели спустя, 17 ноября, Хайме II Арагонекий писал, что послания Филиппа вызвали у него «не просто удивление, но и тревогу», потому что орден тамплиеров до сих пор оказывал христианскому миру поистине неоценимые услуги в борьбе с сарацинами107. Ни один монарх пока не был готов последовать примеру Филиппа на своей территории. Без сомнения цинизм в немалой степени был свойствен и этим королям. В начале ноября некто Кристиан Спинола, житель Генуи, писал Хайме II, что слышал об обвинениях, выдвинутых против тамплиеров, однако считает, что «папа и король Франции начали это расследование, просто чтобы заполучить богатства ордена, а также — желая создать единый орден, объединив госпитальеров, тамплиеров и некоторые другие братства, и во главе этого нового ордена Филипп очень хотел бы поставить одного из своих сыновей»108.
Но Филипп IV почтил своим вниманием не только королей; так, среди его адресатов был, например, каталонский доктор медицины Арнольд из Виллановы, человек светский, но активно поддерживавший учение францис-канцев-спиритуалов о неминуемом конце света и создании на земле нового утопического общества, в котором Дух Святой уничтожит совершенно разложившуюся, пришедшую в упадок Римскую церковь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116