И почти все прелаты голосовали за сохранение ордена тамплиеров, кроме французских, явно опасавшихся короля Франции, из-за которого, по слухам, и произошел весь скандал, и не осмеливавшихся его ослушаться22.
Многие участники Собора вдруг почуяли неладное. Генри Файкс, представитель Англии в римской курии, писал об этом Джону Салмону, епископу Нориджа, 27 декабря 1311 г.: внезапно началась полоса смертей и тяжких недугов. Кардинал Альбано умер в Лукке, Этьен де Суизи умер прямо на заседании, кардинал Сабины, папский легат в Италии, «лежал ни жив ни мертв, без надежды на улучшение здоровья», да и Беренгар Фредоль пребывал примерно в том же состоянии, «однако Господь его исцелил» — поистине благодатная почва для различных мрачных пророчеств. В письме приводится одно из таких предсказаний: к Пасхе умрут десять кардиналов, а с ними и некто, «кого я не осмеливаюсь назвать» (явно имеется в виду папа римский). Файкс пишет далее:
Что же до дела тамплиеров, то разгорелись серьезные дебаты, следует ли подсудимых, как полагается по закону, обеспечить защитой. Большая часть прелатов, почти все, за исключением пяти или шести из французского Королевского совета, встали на их сторону, чем сильно разгневали папу. А короля Франции еще больше. Видимо, гнев его будет иметь серьезные последствия. Мы напуганы всем этим и буквально дрожим в предчувствии грозных событий. Есть мнение, что лучше было бы сделать перерыв в заседаниях, пока не вышло неприятностей из-за того, что король Франции не смог настоять на своем. Мы, разумеется, надеемся, что после перерыва папа перенесет Собор в другое место, ибо в этом городе мы испытываем чрезвычайные неудобства. Однако намерения его на сей счет пока не известны. Да и все прочие вопросы, которые должен был рассмотреть Собор, совершенно не решены.
Генри Файкс чувствовал себя глубоко несчастным. Одним из «неудобств» была нехватка провизии. «В нескольких словах: все здесь очень дорого. Честно говоря, в Авиньоне куда больше товаров можно купить на один медный денье, чем здесь на один серебряный стерлинг»23.
Опасения Генри Файкса были небезосновательны, ибо Филипп Красивый видел, как тает власть Климента V над Собором. После четырех с лишним лет усилий дело тамплиеров снова было под угрозой, а потому Филипп вернулся к испытанным методам запугивания. 30 декабря он созвал в Лионе, совсем недалеко от Вьена, собрание Генеральных штатов, которое должно было состояться 10 февраля 1312 г. Никаких протоколов этого собрания не сохранилось, однако, видимо, оно все же состоялось во второй половине марта и вынесло тамплиерам приговор по всем пунктам24. Арагонские посланники отмечают в своих письмах, что 17 февраля от короля прибыло специальное посольство, состоявшее из Людовика д'Эвре, графа Сен-Поль и графа Будонского, Ангеррана де Мариньи, королевского камергера и в то время первого королевского министра, Ногаре и Плезиана. Вместе с четырьмя французскими кардиналами (в том числе Беренгаром Фредолем и Ни-кола де Фровилем) и одним итальянским они каждый День совещались с папой, соблюдая при этом большую секретность. Эти встречи продолжались двенадцать дней, а 29 февраля французские посланцы вернулись к своему королю, который все это время оставался в Маконе25. Видимо, как пишут арагонские посланники, было заключено некое соглашение. Однако 7 марта Мариньи вернулся в одиночестве, чтобы принять участие в заседаниях Собора и начать очередную серию встреч с папой, что убедило арагонцев в том, что окончательное решение так и не было принято26.
Предположения арагонцев оказались верными: 2 марта Филипп IV прислал папе письмо из Макона, второго важнейшего города на реке Соне к северу от Лиона. Папа, должно быть, имел сильнейшие предчувствия, что гнев короля вот-вот обрушится на него. И действительно, письмо представляло собой лишь слегка завуалированный ультиматум. По мнению короля, многочисленные преступления и ереси тамплиеров привели к необходимости распустить орден.
А потому, горя рвением защитить истинную веру и дабы столь тяжкое оскорбление, нанесенное Иисусу Христу, не осталось безнаказанным, мы с любовью, преданностью и смирением просим Ваше Святейшество распустить упомянутый орден и выразить желание создать новый рыцарский орден, которому было бы передано имущество упомянутого ордена, а также его права, награды и обязанности
С другой стороны, имущество могло бы быть передано и одному из уже существующих рыцарских орденов, если бы папа счел, что «это лучше послужит славе Господа и Святой Земли». Любое решение папы, пишет король, «мы смиренно примем и исполним, сохранив за собой лишь те права, которыми обладаем мы сами, наши прелаты, бароны и прочие сеньоры, а также все жители нашего королевства и которыми мы по закону пользовались до упомянутых выше арестов»27. 8 марта Климент довольно невнятно ответил французскому королю, что если орден будет распущен, то его собственность послужит защите Святой Земли28.
Следя за этими событиями, арагонские посланники почувствовали, что настала пора заявить и о претензиях короля их страны. Хайме II послал их на Собор с конкретной целью — защитить права своего королевства, которые он считал вполне законными, на земельную собственность тамплиеров в пределах Арагона. В письме от 12 января Пьеру Бойлю и Гийому Оломару, которые представляли его на Соборе, Хайме выразил это желание совершенно ясно. Имущество ордена тамплиеров в Арагоне не будет передано ордену госпитальеров, но останется в распоряжении арагонского <Барбер ошибся кастильского Хотя в ордене Калатрава действительно было много араюнцсв.> ордена Калатрава,
в котором состоят наши братья по крови, каковыми являлись и братья тамплиеры В лице ордена Калатрава мы имеем защитников королевства(serviceofregalia) и его законных прав — ранее эту честь мы предоставили оказывать нам ордену тамплиеров. И если этого нельзя достигнуть никак иначе, то святейший папа получит от магистра Калатравы тот же ответ, какой магистр тамплиеров нашего королевства дал великому магистру этого ордена.
Посланники должны были подчеркнуть, что имущество было выделено тамплиерам еще предками нынешнего короля для защиты церкви в Испании от сарацин и прежде всего по этой причине король не может позволить передать его туда, где оно послужит целям иным, чем то было замышлено его предками29. И вот в начале марта, когда вопрос об ордене, по всей видимости, решался окончательно, арагонцы тоже оказались втянуты в переговоры с папой Ангерраном де Мариньи и приорами ордена госпитальеров из Франции и Оверни30.
Климент совсем растерялся. С одной стороны, Собор хотел предоставить тамплиерам возможность высказаться, с другой — требования французской и арагонской сторон становились все более настоятельными, гак что 20 марта Климент, по его собственным словам, еще не знал, будет ли орден распущен или сохранен31. Но в тот же день разум его прояснился. Король Филипп IV с братьями Карлом и Людовиком, а также со своими тремя сыновьями и значительным вооруженным отрядом прибыл во Вьен32. 22 марта Климент провел тайную консисторию, в которой приняла участие специальная комиссия и некоторые из кардиналов. Теперь уже четыре пятых присутствовавших проголосовали за роспуск ордена, возможно понимая, что от противостояния нынче мало проку, а возможно, и потому, что были напуганы или ошеломлены появлением французов33.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Многие участники Собора вдруг почуяли неладное. Генри Файкс, представитель Англии в римской курии, писал об этом Джону Салмону, епископу Нориджа, 27 декабря 1311 г.: внезапно началась полоса смертей и тяжких недугов. Кардинал Альбано умер в Лукке, Этьен де Суизи умер прямо на заседании, кардинал Сабины, папский легат в Италии, «лежал ни жив ни мертв, без надежды на улучшение здоровья», да и Беренгар Фредоль пребывал примерно в том же состоянии, «однако Господь его исцелил» — поистине благодатная почва для различных мрачных пророчеств. В письме приводится одно из таких предсказаний: к Пасхе умрут десять кардиналов, а с ними и некто, «кого я не осмеливаюсь назвать» (явно имеется в виду папа римский). Файкс пишет далее:
Что же до дела тамплиеров, то разгорелись серьезные дебаты, следует ли подсудимых, как полагается по закону, обеспечить защитой. Большая часть прелатов, почти все, за исключением пяти или шести из французского Королевского совета, встали на их сторону, чем сильно разгневали папу. А короля Франции еще больше. Видимо, гнев его будет иметь серьезные последствия. Мы напуганы всем этим и буквально дрожим в предчувствии грозных событий. Есть мнение, что лучше было бы сделать перерыв в заседаниях, пока не вышло неприятностей из-за того, что король Франции не смог настоять на своем. Мы, разумеется, надеемся, что после перерыва папа перенесет Собор в другое место, ибо в этом городе мы испытываем чрезвычайные неудобства. Однако намерения его на сей счет пока не известны. Да и все прочие вопросы, которые должен был рассмотреть Собор, совершенно не решены.
Генри Файкс чувствовал себя глубоко несчастным. Одним из «неудобств» была нехватка провизии. «В нескольких словах: все здесь очень дорого. Честно говоря, в Авиньоне куда больше товаров можно купить на один медный денье, чем здесь на один серебряный стерлинг»23.
Опасения Генри Файкса были небезосновательны, ибо Филипп Красивый видел, как тает власть Климента V над Собором. После четырех с лишним лет усилий дело тамплиеров снова было под угрозой, а потому Филипп вернулся к испытанным методам запугивания. 30 декабря он созвал в Лионе, совсем недалеко от Вьена, собрание Генеральных штатов, которое должно было состояться 10 февраля 1312 г. Никаких протоколов этого собрания не сохранилось, однако, видимо, оно все же состоялось во второй половине марта и вынесло тамплиерам приговор по всем пунктам24. Арагонские посланники отмечают в своих письмах, что 17 февраля от короля прибыло специальное посольство, состоявшее из Людовика д'Эвре, графа Сен-Поль и графа Будонского, Ангеррана де Мариньи, королевского камергера и в то время первого королевского министра, Ногаре и Плезиана. Вместе с четырьмя французскими кардиналами (в том числе Беренгаром Фредолем и Ни-кола де Фровилем) и одним итальянским они каждый День совещались с папой, соблюдая при этом большую секретность. Эти встречи продолжались двенадцать дней, а 29 февраля французские посланцы вернулись к своему королю, который все это время оставался в Маконе25. Видимо, как пишут арагонские посланники, было заключено некое соглашение. Однако 7 марта Мариньи вернулся в одиночестве, чтобы принять участие в заседаниях Собора и начать очередную серию встреч с папой, что убедило арагонцев в том, что окончательное решение так и не было принято26.
Предположения арагонцев оказались верными: 2 марта Филипп IV прислал папе письмо из Макона, второго важнейшего города на реке Соне к северу от Лиона. Папа, должно быть, имел сильнейшие предчувствия, что гнев короля вот-вот обрушится на него. И действительно, письмо представляло собой лишь слегка завуалированный ультиматум. По мнению короля, многочисленные преступления и ереси тамплиеров привели к необходимости распустить орден.
А потому, горя рвением защитить истинную веру и дабы столь тяжкое оскорбление, нанесенное Иисусу Христу, не осталось безнаказанным, мы с любовью, преданностью и смирением просим Ваше Святейшество распустить упомянутый орден и выразить желание создать новый рыцарский орден, которому было бы передано имущество упомянутого ордена, а также его права, награды и обязанности
С другой стороны, имущество могло бы быть передано и одному из уже существующих рыцарских орденов, если бы папа счел, что «это лучше послужит славе Господа и Святой Земли». Любое решение папы, пишет король, «мы смиренно примем и исполним, сохранив за собой лишь те права, которыми обладаем мы сами, наши прелаты, бароны и прочие сеньоры, а также все жители нашего королевства и которыми мы по закону пользовались до упомянутых выше арестов»27. 8 марта Климент довольно невнятно ответил французскому королю, что если орден будет распущен, то его собственность послужит защите Святой Земли28.
Следя за этими событиями, арагонские посланники почувствовали, что настала пора заявить и о претензиях короля их страны. Хайме II послал их на Собор с конкретной целью — защитить права своего королевства, которые он считал вполне законными, на земельную собственность тамплиеров в пределах Арагона. В письме от 12 января Пьеру Бойлю и Гийому Оломару, которые представляли его на Соборе, Хайме выразил это желание совершенно ясно. Имущество ордена тамплиеров в Арагоне не будет передано ордену госпитальеров, но останется в распоряжении арагонского <Барбер ошибся кастильского Хотя в ордене Калатрава действительно было много араюнцсв.> ордена Калатрава,
в котором состоят наши братья по крови, каковыми являлись и братья тамплиеры В лице ордена Калатрава мы имеем защитников королевства(serviceofregalia) и его законных прав — ранее эту честь мы предоставили оказывать нам ордену тамплиеров. И если этого нельзя достигнуть никак иначе, то святейший папа получит от магистра Калатравы тот же ответ, какой магистр тамплиеров нашего королевства дал великому магистру этого ордена.
Посланники должны были подчеркнуть, что имущество было выделено тамплиерам еще предками нынешнего короля для защиты церкви в Испании от сарацин и прежде всего по этой причине король не может позволить передать его туда, где оно послужит целям иным, чем то было замышлено его предками29. И вот в начале марта, когда вопрос об ордене, по всей видимости, решался окончательно, арагонцы тоже оказались втянуты в переговоры с папой Ангерраном де Мариньи и приорами ордена госпитальеров из Франции и Оверни30.
Климент совсем растерялся. С одной стороны, Собор хотел предоставить тамплиерам возможность высказаться, с другой — требования французской и арагонской сторон становились все более настоятельными, гак что 20 марта Климент, по его собственным словам, еще не знал, будет ли орден распущен или сохранен31. Но в тот же день разум его прояснился. Король Филипп IV с братьями Карлом и Людовиком, а также со своими тремя сыновьями и значительным вооруженным отрядом прибыл во Вьен32. 22 марта Климент провел тайную консисторию, в которой приняла участие специальная комиссия и некоторые из кардиналов. Теперь уже четыре пятых присутствовавших проголосовали за роспуск ордена, возможно понимая, что от противостояния нынче мало проку, а возможно, и потому, что были напуганы или ошеломлены появлением французов33.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116