, снова потребовав от епископов распространить их указ о явке в суд тех, кто хочет дать показания об ордене в целом, и заявив, что за нераспространение его «виновным грозят всевозможные церковные кары». В пятницу 28 ноября папская комиссия официально завершила свою первую сессию14.
Новая сессия — а члены комиссии собрались вновь холодным утром 3 февраля 1310 г., во вторник, — грозила опять превратиться в профанацию, ибо ни один тамплиер так и не явился. Более того, король теперь, похоже, совсем сбросил деятельность комиссии со счетов, ибо архиепископ Нарбонский на ее заседаниях отсутствовал, будучи в отъезде по какому-то поручению Филиппа IV и ограничившись извинениями по поводу своей неявки. Жан де Мантуя был болен. Остальные члены комиссии отслужили мессу в церкви св. Марии и стали ждать. Вскоре они узнали, что эта новая отсрочка произошла «по причине паводков, дурной погоды и прочих препятствий, а также из-за нехватки времени на подготовку». В четверг 5 февраля члены комиссии приказали Воэ и Жанвилю доставить в Париж нескольких тамплиеров из диоцеза Макона, поскольку, как стало известно, эти люди выражали желание защищать орден, и на следующий день перед комиссией предстали 16 свидетелей. Вскоре стало ясно, что за время перерыва в слушаниях произошли радикальные изменения в настроениях и состоянии умов арестованных тамплиеров: осторожные опровержения виновности ордена, сделанные Понсаром де Жизи, сменились недвусмысленной готовностью защищать братство — причем среди значительной части рядовых членов ордена. Большинство тамплиеров связывали теперь свои основные надежды именно с возможностью выступить перед папской комиссией; не исключено, что эту идею им подали Рено де Про-вен и Пьер де Болонья, чьи имена называл Понсар де Жизи. 5 февраля все эти тамплиеры, кроме одного (из 16), заявили, что готовы защищать орден, причем некоторые пояснили, что не собираются перечислять ни его прегрешения, ни дурных людей в его рядах, даже если таковые и существуют, тогда как другие утверждали, что вообще ничего дурного в деятельности ордена не видят. Только Жерар де Лорин не выразил готовности защищать орден, «поскольку он очень плох и в деятельности его много дурных сторон»15. В последующие дни число защитников ордена все возрастало; Понсар де Жизи 20 февраля также вновь заявил о своей готовности выступить в его защиту16.
Февраль 1610 г. был вообще удачным месяцем для тамплиеров. Между 7 и 27 февраля (то была пятница) множество тамплиеров по всему королевству присоединились к первоначальной группе из 15 защитников17. Лам-бер де Кормей, брат-служитель, заявил, что не знает, как защищать орден, поскольку он не слишком образованный клирик, однако же непременно выступит на его защиту и будет это делать, пока у него хватит сил и пока злопыхатели продолжают свои клеветнические нападки. Жан де Щам намеревался защищать орден «до своего смертного часа». Бертран де Сен-Поль заявил, «что он никогда не признавался и не признается в тех грехах, которые приписываются ордену, поскольку все это ложь и клевета, и Господь поистине сотворит чудо, если тело Христово будет им явлено, и те, кто признал свою вину, и те, кто их обвинял, примут Его все вместе»18. Кое-кто заявил о своем незнании способов защиты, но выразил готовность защищать орден, как умеет; другие рассказывали о пытках и страхе смерти; многие просили исповеди и святого причастия, поскольку были добрыми христианами. Некоторые же готовы были защищать орден лишь при том условии, что их освободят, или же, в некоторых случаях, если они смогут посоветоваться с великим магистром. Отказавшиеся защищать орден пребывали в значительном меньшинстве: их было всего 15 человек; еще 12 тамплиеров не присоединились ни к тем, ни к другим, но выразили желание посоветоваться с руководителями ордена или же предоставить всю защиту ордена именно им. Умбер де Реф-фье сказал, например, что он бедный человек и не имеет намерения защищать орден, однако же поддержит все, что предпримет в этом отношении великий магистр. Жан ле Бергоньон резко заявил, что не станет защищать орден, ибо за год до арестов он совершил грех в отношении одной женщины, нарушив орденский Устав. Четыре человека отказалась защищать братство, потому что все они состояли в нем очень недолго, не более пяти недель, а один — Даже менее месяца; а Жан де Примейо, рыцарь из Шарт-ра, вступивший в орден за четыре или пять месяцев до начала арестов, выбрал данный момент, чтобы испросить разрешения покинуть орден; Никола де Бончело, вступивший в братство тамплиеров за два месяца до арестов, попросил у комиссии разрешения перейти в другой орден во имя спасения своей души. Некоторые колебались. Же-рар де Ко, который ранее отказался защищать орден, в ноябре прошлого года представ перед папской комиссией, «прежде всего заявил, что, давая показания перед членами комиссии, никоим образом не собирался усугублять заблуждения (относительно ордена) и ни в малейшей степени не пытался оскорбить Римскую церковь, папу или короля Франции». Он не чувствовал себя способным должным образом ответить на вопросы комиссии, поскольку находился в тюрьме, в то время как имущество ордена расхищалось, и попросил освободить его, дабы иметь возможность ответить перед комиссией как положено, однако ему сказали, что комиссия не имеет права отпустить его на свободу, даже если и выслушает его благожелательно. Рауль де Жизи, который также выступал с показаниями в ноябре прошлого года, с поспешностью заявил, что не имеет ни к кому никаких претензий и, если комиссия освободит его, а также восстановит орден в имущественных правах, он даст показания столько раз, сколько ему прикажут19.
Однако колеблющиеся явно не могли повлиять на стойкое желание большей части тамплиеров защитить свой орден. Даже появление Жака де Моле в понедельник 2 марта не смогло сокрушить этой новой волны протеста. Когда Моле были заданы обычные вопросы насчет того, хочет ли он защищать орден, он отвечал, что его дело оставлено на рассмотрение папы и что, когда его освободят и он предстанет перед папой, «он скажет то, что сочтет полезным». Ему снова старательно разъяснили, что комиссия занимается всем орденом в целом, а не индивидуальными делами его членов, однако это, казалось, произвело на Моле весьма малое впечатление, ибо он упорно просил членов комиссии написать папе, чтобы тот поскорее призвал к себе руководителей ордена, и ему пообещали сделать это в самом ближайшем будущем. Ни Жоффруа де Гонневиль, приор Аквитании и Пуату, ни Гуго де Пейро, представшие перед комиссией в пятницу 13 марта, не прибавили к своим прежним показаниям ничего существенного. Жоффруа де Гонневиль сказал, что он «неграмотен и не имеет возможности защищать орден, да и хороших советчиков у него нет», и заявил, что будет давать показания только в присутствии папы. Думая, что он боится пытки, члены комиссии попытались убедить его, что встанут на его защиту, однако приор проявил твердость, считая, что его дело папа будет рассматривать лично, как и дело Жака де Моле. Что же касается Гуго де Пейро, тот ничего не пожелал сказать комиссии ни за, ни против ордена, кроме того, что уже сказал ранее20. Тем не менее, в тот же день еще 14 колебавшихся ранее тамплиеров присоединились к рядам защитников ордена, число которых теперь достигло 56121.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Новая сессия — а члены комиссии собрались вновь холодным утром 3 февраля 1310 г., во вторник, — грозила опять превратиться в профанацию, ибо ни один тамплиер так и не явился. Более того, король теперь, похоже, совсем сбросил деятельность комиссии со счетов, ибо архиепископ Нарбонский на ее заседаниях отсутствовал, будучи в отъезде по какому-то поручению Филиппа IV и ограничившись извинениями по поводу своей неявки. Жан де Мантуя был болен. Остальные члены комиссии отслужили мессу в церкви св. Марии и стали ждать. Вскоре они узнали, что эта новая отсрочка произошла «по причине паводков, дурной погоды и прочих препятствий, а также из-за нехватки времени на подготовку». В четверг 5 февраля члены комиссии приказали Воэ и Жанвилю доставить в Париж нескольких тамплиеров из диоцеза Макона, поскольку, как стало известно, эти люди выражали желание защищать орден, и на следующий день перед комиссией предстали 16 свидетелей. Вскоре стало ясно, что за время перерыва в слушаниях произошли радикальные изменения в настроениях и состоянии умов арестованных тамплиеров: осторожные опровержения виновности ордена, сделанные Понсаром де Жизи, сменились недвусмысленной готовностью защищать братство — причем среди значительной части рядовых членов ордена. Большинство тамплиеров связывали теперь свои основные надежды именно с возможностью выступить перед папской комиссией; не исключено, что эту идею им подали Рено де Про-вен и Пьер де Болонья, чьи имена называл Понсар де Жизи. 5 февраля все эти тамплиеры, кроме одного (из 16), заявили, что готовы защищать орден, причем некоторые пояснили, что не собираются перечислять ни его прегрешения, ни дурных людей в его рядах, даже если таковые и существуют, тогда как другие утверждали, что вообще ничего дурного в деятельности ордена не видят. Только Жерар де Лорин не выразил готовности защищать орден, «поскольку он очень плох и в деятельности его много дурных сторон»15. В последующие дни число защитников ордена все возрастало; Понсар де Жизи 20 февраля также вновь заявил о своей готовности выступить в его защиту16.
Февраль 1610 г. был вообще удачным месяцем для тамплиеров. Между 7 и 27 февраля (то была пятница) множество тамплиеров по всему королевству присоединились к первоначальной группе из 15 защитников17. Лам-бер де Кормей, брат-служитель, заявил, что не знает, как защищать орден, поскольку он не слишком образованный клирик, однако же непременно выступит на его защиту и будет это делать, пока у него хватит сил и пока злопыхатели продолжают свои клеветнические нападки. Жан де Щам намеревался защищать орден «до своего смертного часа». Бертран де Сен-Поль заявил, «что он никогда не признавался и не признается в тех грехах, которые приписываются ордену, поскольку все это ложь и клевета, и Господь поистине сотворит чудо, если тело Христово будет им явлено, и те, кто признал свою вину, и те, кто их обвинял, примут Его все вместе»18. Кое-кто заявил о своем незнании способов защиты, но выразил готовность защищать орден, как умеет; другие рассказывали о пытках и страхе смерти; многие просили исповеди и святого причастия, поскольку были добрыми христианами. Некоторые же готовы были защищать орден лишь при том условии, что их освободят, или же, в некоторых случаях, если они смогут посоветоваться с великим магистром. Отказавшиеся защищать орден пребывали в значительном меньшинстве: их было всего 15 человек; еще 12 тамплиеров не присоединились ни к тем, ни к другим, но выразили желание посоветоваться с руководителями ордена или же предоставить всю защиту ордена именно им. Умбер де Реф-фье сказал, например, что он бедный человек и не имеет намерения защищать орден, однако же поддержит все, что предпримет в этом отношении великий магистр. Жан ле Бергоньон резко заявил, что не станет защищать орден, ибо за год до арестов он совершил грех в отношении одной женщины, нарушив орденский Устав. Четыре человека отказалась защищать братство, потому что все они состояли в нем очень недолго, не более пяти недель, а один — Даже менее месяца; а Жан де Примейо, рыцарь из Шарт-ра, вступивший в орден за четыре или пять месяцев до начала арестов, выбрал данный момент, чтобы испросить разрешения покинуть орден; Никола де Бончело, вступивший в братство тамплиеров за два месяца до арестов, попросил у комиссии разрешения перейти в другой орден во имя спасения своей души. Некоторые колебались. Же-рар де Ко, который ранее отказался защищать орден, в ноябре прошлого года представ перед папской комиссией, «прежде всего заявил, что, давая показания перед членами комиссии, никоим образом не собирался усугублять заблуждения (относительно ордена) и ни в малейшей степени не пытался оскорбить Римскую церковь, папу или короля Франции». Он не чувствовал себя способным должным образом ответить на вопросы комиссии, поскольку находился в тюрьме, в то время как имущество ордена расхищалось, и попросил освободить его, дабы иметь возможность ответить перед комиссией как положено, однако ему сказали, что комиссия не имеет права отпустить его на свободу, даже если и выслушает его благожелательно. Рауль де Жизи, который также выступал с показаниями в ноябре прошлого года, с поспешностью заявил, что не имеет ни к кому никаких претензий и, если комиссия освободит его, а также восстановит орден в имущественных правах, он даст показания столько раз, сколько ему прикажут19.
Однако колеблющиеся явно не могли повлиять на стойкое желание большей части тамплиеров защитить свой орден. Даже появление Жака де Моле в понедельник 2 марта не смогло сокрушить этой новой волны протеста. Когда Моле были заданы обычные вопросы насчет того, хочет ли он защищать орден, он отвечал, что его дело оставлено на рассмотрение папы и что, когда его освободят и он предстанет перед папой, «он скажет то, что сочтет полезным». Ему снова старательно разъяснили, что комиссия занимается всем орденом в целом, а не индивидуальными делами его членов, однако это, казалось, произвело на Моле весьма малое впечатление, ибо он упорно просил членов комиссии написать папе, чтобы тот поскорее призвал к себе руководителей ордена, и ему пообещали сделать это в самом ближайшем будущем. Ни Жоффруа де Гонневиль, приор Аквитании и Пуату, ни Гуго де Пейро, представшие перед комиссией в пятницу 13 марта, не прибавили к своим прежним показаниям ничего существенного. Жоффруа де Гонневиль сказал, что он «неграмотен и не имеет возможности защищать орден, да и хороших советчиков у него нет», и заявил, что будет давать показания только в присутствии папы. Думая, что он боится пытки, члены комиссии попытались убедить его, что встанут на его защиту, однако приор проявил твердость, считая, что его дело папа будет рассматривать лично, как и дело Жака де Моле. Что же касается Гуго де Пейро, тот ничего не пожелал сказать комиссии ни за, ни против ордена, кроме того, что уже сказал ранее20. Тем не менее, в тот же день еще 14 колебавшихся ранее тамплиеров присоединились к рядам защитников ордена, число которых теперь достигло 56121.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116