Я звоню из телефонной будки, что напротив твоего дома. Можешь немедленно выйти на улицу?
– Конечно, могу.
– Выходи. Жду.
В трубке послышались короткие гудки. Яков отсоединился.
Он крепко и молча пожал мне руку, когда спустя пару минут я подошел к нему, одиноко подпиравшему плечом будку телефона-автомата на пустынной в тот ранний час улочке. Яков бросил на меня короткий взгляд, настороженный и изучающий. Криво улыбнулся и уткнул глаза в землю, да так ни разу и не поднял взор до конца нашего с ним разговора.
Таким он и запомнился мне навсегда – уныло рассматривающим носки собственных ботинок, небритым, в потертом сером пиджаке и давно не глаженных брюках, заляпанных грязью. Это была моя последняя встреча с ним. С той поры я больше никогда не виделся с дядей Яковом. Он перестал звонить нам с мамой, перестал заходить к нам в гости, и это тогда, двадцать лет назад, ничуть не беспокоило меня, а, напротив, радовало; позже вы поймете – почему.
– Тут вот какое дело, парень, – усталым голосом молвил он. – Гм… Скажи честно, веришь ли ты в существование внеземных цивилизаций?
– Верю, – сказал я, удивленно распахивая глаза. Странную тему выбрал мой дядюшка для срочной беседы ранним утром по секретному, как выразился он по телефону, делу.
– Это хорошо, что веришь. Да, очень хорошо. Гм… Скажи, пожалуйста, не доводилось ли тебе случаем слышать от кого бы то ни было из твоих знакомых об их личных встречах с пришельцами из космоса?
– С кем?!
– Ну, с этими… С инопланетянами.
– Н-н-нет. Не доводилось, – обронил после короткой заминки я. – А что? Разве такие встречи уже происходят?
– Да как тебе сказать… Гм. По всей видимости, да. Заинтригованный услышанным, я быстро спросил:
– Откуда вы знаете об этом?
Дядя Яков задумчиво пожевал губами. Возникла томительная пауза.
– Слушай меня внимательно, парень. И не перебивай, – произнес наконец решительным тоном он. – Я расскажу тебе сейчас все, что со мною произошло. А ты, юноша, молчи! Не открывай рта. Не мешай мне. Просто слушай. Договорились?
И Яков Иванович Прийма, известный всем своим родственникам как бирюк и тугодум, на редкость молчаливый от природы, разразился длиннейшим монологом. Суть его рассказа, похожего на страшную сказку, сводилась к следующему.
Приблизительно месяцев девять или десять тому назад он приехал на несколько часов в Ростов по какому-то спешному делу, чисто служебному. Мельком замечу попутно, что Яков был по образованию радиоинженером; в своем степном городке он работал в ту пору, если не ошибаюсь, в мастерской по ремонту телевизоров. Его собственная оценка того, что с ним приключилось, ценна для нас с вами тем, что она – взгляд на события, брошенный человеком, профессионально разбирающимся в средствах волновой связи… Итак, Яков прибыл в Ростов и торопливым шагом занятого человека шел около десяти часов утра по одной из тихих окраинных городских улиц, когда все это и началось.
Сперва мой дядюшка услышал слабое жужжание, отдаленно похожее на звук, испускаемый работающей электробритвой. Жужжание приближалось, нарастая.
Внезапно он увидел, что строго навстречу ему летит нечто, похожее на шмеля.
Шмель подлетел к Якову и на какое-то мгновение завис неподвижно в воздухе напротив его лица. Сам не зная почему, дядюшка остановился.
– Некая неведомая сила круто притормозила меня, – пояснил он в ходе своего невероятного рассказа. – Чувствую, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Если бы ты только знал, парень, как я перепугался!
Но все это были лишь милые невинные цветочки по сравнению с тем, что произошло потом.
Шмель, паривший какое-то малое время в полуметре от лица Якова и злобно при этом гудевший, оказался на поверку вовсе не шмелем. Мой дядюшка не поверил своим глазам, когда, вглядевшись в летающую эту тварь, сообразил, что она не имеет ровным счетом ничего общего с крылатыми насекомыми. В воздухе висел, истошно подвывая, абсолютно черный, непрозрачный шарик.
Окраинная улочка, на которой все это случилось, была в тот момент, по словам Якова, пустынна в оба ее конца. Прохожих на ней не было. Стало быть, бессмысленно обсуждать вопрос о розыске и опросе сторонних свидетелей происшествия.
Прошла длинная-предлинная секунда. Две секунды. Три… Круглая завывающая бестия величиною с наперсток пришла вдруг в движение. Медленно, но неотвратимо черный шарик двинулся к Якову, целя ему прямо в лоб.
– Хочешь – верь, парень, хочешь – не верь, – сказал с тяжелым вздохом Яков, – но проклятый шарик, подлетев к моему лбу, не остановился. Каким-то непостижимым образом он прошел лобную кость насквозь, ничуть не повредив ее. Влетел, мерзавец, в мою голову, въехал в нее между глаз и… И навсегда остался там!
В следующее мгновение дядюшка услышал Голос.
Неведомый акустический корреспондент, заговоривший подчеркнуто поначалу спокойным тоном непосредственно в его мозгу, приказал Якову не горячиться зря, не лезть от ужаса на стенку. Повода для паники нет, сказал Голос. Вы не сошли с ума, а стали объектом транскосмического эксперимента. С вами вступила в контакт высокоразвитая инопланетная цивилизация.
– С того дня я и живу со внеземным радиопередатчиком, внедренным в мой мозг, – сообщил Яков. – Инопланетная рация, чтоб ей пусто было, примерно дважды в неделю жужжит и разговаривает в моей башке по нескольку часов подряд. Подозреваю, в основе ее работы лежит некий… гм… волновой принцип.
Время от времени в часы работы того передатчика возникают помехи, и я ясно слышу их. Типичные такие ионосферные помехи, мешающие не менее типичной, на мой слух, радиоволне пробиться к устройству, принимающему ее, – к тому самому черному шарику. Я вовсе не утверждаю, что Голос использует в своих общениях со мной нечто вроде наших обычных современных радиостанций. Но посылаемые им ругательства передаются явно в частотном диапазоне радиоволн. У меня почти нет сомнений в том.
– Ругательства?
– Да. Площадная брань.
Кошмар психического контакта неизвестно с кем настолько изводил Якова, что тот даже стал подумывать о самоубийстве. Немедленно выбросьте все эти вздорные мыслишки из своей глупой головы, приказал ему Голос. Мы не дадим вам сбежать от нас в смерть. Ибо вы, лично вы нужны нам.
– Когда тот Голос молчал, – сказал далее мой дядюшка, – я все равно чувствовал присутствие чужеродных сил, если угодно – чужой личности в мозгах. Описать словами это чувство крайне трудно. Та неведомая личность сидела, затаившись, в моей голове, время от времени молча пошевеливаясь там. И когда она без единого звука переворачивалась с боку на бок, волна кромешного ужаса прокатывалась по всему моему телу.
По словам Якова, он пытался расспросить своего невидимого собеседника о жизни внеземной цивилизации, представитель которой якобы общался с ним. В ответ раздавались угрозы:
– Заткнись! По сравнению со мною, ты – дешевка и жалкий недоумок. Все равно ничего не поймешь! Ах, ты…
И далее этот агент высокоразвитой, напоминаю, цивилизации начинал ругаться матом. Ругань была заковыристой, отборной. Тот, кто назвался инопланетянином, владел русским уличным арго в совершенстве.
Отвлекусь ненадолго от "случая Якова Приймы". Проведу параллель ему, которая, по-моему, напрашивается. Несколько лет назад обратилась ко мне за консультацией сорокапятилетняя Екатерина Скворцова из Ярославля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
– Конечно, могу.
– Выходи. Жду.
В трубке послышались короткие гудки. Яков отсоединился.
Он крепко и молча пожал мне руку, когда спустя пару минут я подошел к нему, одиноко подпиравшему плечом будку телефона-автомата на пустынной в тот ранний час улочке. Яков бросил на меня короткий взгляд, настороженный и изучающий. Криво улыбнулся и уткнул глаза в землю, да так ни разу и не поднял взор до конца нашего с ним разговора.
Таким он и запомнился мне навсегда – уныло рассматривающим носки собственных ботинок, небритым, в потертом сером пиджаке и давно не глаженных брюках, заляпанных грязью. Это была моя последняя встреча с ним. С той поры я больше никогда не виделся с дядей Яковом. Он перестал звонить нам с мамой, перестал заходить к нам в гости, и это тогда, двадцать лет назад, ничуть не беспокоило меня, а, напротив, радовало; позже вы поймете – почему.
– Тут вот какое дело, парень, – усталым голосом молвил он. – Гм… Скажи честно, веришь ли ты в существование внеземных цивилизаций?
– Верю, – сказал я, удивленно распахивая глаза. Странную тему выбрал мой дядюшка для срочной беседы ранним утром по секретному, как выразился он по телефону, делу.
– Это хорошо, что веришь. Да, очень хорошо. Гм… Скажи, пожалуйста, не доводилось ли тебе случаем слышать от кого бы то ни было из твоих знакомых об их личных встречах с пришельцами из космоса?
– С кем?!
– Ну, с этими… С инопланетянами.
– Н-н-нет. Не доводилось, – обронил после короткой заминки я. – А что? Разве такие встречи уже происходят?
– Да как тебе сказать… Гм. По всей видимости, да. Заинтригованный услышанным, я быстро спросил:
– Откуда вы знаете об этом?
Дядя Яков задумчиво пожевал губами. Возникла томительная пауза.
– Слушай меня внимательно, парень. И не перебивай, – произнес наконец решительным тоном он. – Я расскажу тебе сейчас все, что со мною произошло. А ты, юноша, молчи! Не открывай рта. Не мешай мне. Просто слушай. Договорились?
И Яков Иванович Прийма, известный всем своим родственникам как бирюк и тугодум, на редкость молчаливый от природы, разразился длиннейшим монологом. Суть его рассказа, похожего на страшную сказку, сводилась к следующему.
Приблизительно месяцев девять или десять тому назад он приехал на несколько часов в Ростов по какому-то спешному делу, чисто служебному. Мельком замечу попутно, что Яков был по образованию радиоинженером; в своем степном городке он работал в ту пору, если не ошибаюсь, в мастерской по ремонту телевизоров. Его собственная оценка того, что с ним приключилось, ценна для нас с вами тем, что она – взгляд на события, брошенный человеком, профессионально разбирающимся в средствах волновой связи… Итак, Яков прибыл в Ростов и торопливым шагом занятого человека шел около десяти часов утра по одной из тихих окраинных городских улиц, когда все это и началось.
Сперва мой дядюшка услышал слабое жужжание, отдаленно похожее на звук, испускаемый работающей электробритвой. Жужжание приближалось, нарастая.
Внезапно он увидел, что строго навстречу ему летит нечто, похожее на шмеля.
Шмель подлетел к Якову и на какое-то мгновение завис неподвижно в воздухе напротив его лица. Сам не зная почему, дядюшка остановился.
– Некая неведомая сила круто притормозила меня, – пояснил он в ходе своего невероятного рассказа. – Чувствую, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Если бы ты только знал, парень, как я перепугался!
Но все это были лишь милые невинные цветочки по сравнению с тем, что произошло потом.
Шмель, паривший какое-то малое время в полуметре от лица Якова и злобно при этом гудевший, оказался на поверку вовсе не шмелем. Мой дядюшка не поверил своим глазам, когда, вглядевшись в летающую эту тварь, сообразил, что она не имеет ровным счетом ничего общего с крылатыми насекомыми. В воздухе висел, истошно подвывая, абсолютно черный, непрозрачный шарик.
Окраинная улочка, на которой все это случилось, была в тот момент, по словам Якова, пустынна в оба ее конца. Прохожих на ней не было. Стало быть, бессмысленно обсуждать вопрос о розыске и опросе сторонних свидетелей происшествия.
Прошла длинная-предлинная секунда. Две секунды. Три… Круглая завывающая бестия величиною с наперсток пришла вдруг в движение. Медленно, но неотвратимо черный шарик двинулся к Якову, целя ему прямо в лоб.
– Хочешь – верь, парень, хочешь – не верь, – сказал с тяжелым вздохом Яков, – но проклятый шарик, подлетев к моему лбу, не остановился. Каким-то непостижимым образом он прошел лобную кость насквозь, ничуть не повредив ее. Влетел, мерзавец, в мою голову, въехал в нее между глаз и… И навсегда остался там!
В следующее мгновение дядюшка услышал Голос.
Неведомый акустический корреспондент, заговоривший подчеркнуто поначалу спокойным тоном непосредственно в его мозгу, приказал Якову не горячиться зря, не лезть от ужаса на стенку. Повода для паники нет, сказал Голос. Вы не сошли с ума, а стали объектом транскосмического эксперимента. С вами вступила в контакт высокоразвитая инопланетная цивилизация.
– С того дня я и живу со внеземным радиопередатчиком, внедренным в мой мозг, – сообщил Яков. – Инопланетная рация, чтоб ей пусто было, примерно дважды в неделю жужжит и разговаривает в моей башке по нескольку часов подряд. Подозреваю, в основе ее работы лежит некий… гм… волновой принцип.
Время от времени в часы работы того передатчика возникают помехи, и я ясно слышу их. Типичные такие ионосферные помехи, мешающие не менее типичной, на мой слух, радиоволне пробиться к устройству, принимающему ее, – к тому самому черному шарику. Я вовсе не утверждаю, что Голос использует в своих общениях со мной нечто вроде наших обычных современных радиостанций. Но посылаемые им ругательства передаются явно в частотном диапазоне радиоволн. У меня почти нет сомнений в том.
– Ругательства?
– Да. Площадная брань.
Кошмар психического контакта неизвестно с кем настолько изводил Якова, что тот даже стал подумывать о самоубийстве. Немедленно выбросьте все эти вздорные мыслишки из своей глупой головы, приказал ему Голос. Мы не дадим вам сбежать от нас в смерть. Ибо вы, лично вы нужны нам.
– Когда тот Голос молчал, – сказал далее мой дядюшка, – я все равно чувствовал присутствие чужеродных сил, если угодно – чужой личности в мозгах. Описать словами это чувство крайне трудно. Та неведомая личность сидела, затаившись, в моей голове, время от времени молча пошевеливаясь там. И когда она без единого звука переворачивалась с боку на бок, волна кромешного ужаса прокатывалась по всему моему телу.
По словам Якова, он пытался расспросить своего невидимого собеседника о жизни внеземной цивилизации, представитель которой якобы общался с ним. В ответ раздавались угрозы:
– Заткнись! По сравнению со мною, ты – дешевка и жалкий недоумок. Все равно ничего не поймешь! Ах, ты…
И далее этот агент высокоразвитой, напоминаю, цивилизации начинал ругаться матом. Ругань была заковыристой, отборной. Тот, кто назвался инопланетянином, владел русским уличным арго в совершенстве.
Отвлекусь ненадолго от "случая Якова Приймы". Проведу параллель ему, которая, по-моему, напрашивается. Несколько лет назад обратилась ко мне за консультацией сорокапятилетняя Екатерина Скворцова из Ярославля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125