По возвращении из Зальцбурга мне останется лишь собрать воедино все факты. Прошу тебя, больше мужества.
На другой день ярко сияло солнце, Джэсон проснулся в прекрасном настроении, и у Деборы после хорошего сна тоже повеселело на душе. По дороге к банку Гроба она сказала Джэсону, что поддержит его во всем, какое бы решение он ни принял.
Узнав о согласии Бетховена писать ораторию, банкир не выказал особого восторга. Он тут же спросил:
– Бетховен дал вам письменное согласие?
– Нет. Он сказал, что ему можно верить на слово.
– Никому нельзя верить на слово. И уж тем более Бетховену. Он пообещал свою «Торжественную мессу» пяти разным музыкальным издателям и оставил всех ни с чем. Вам нужно было добиться от него письменного обещания.
– Но он уже начал работу! – в отчаянии воскликнул Джэсон. – И я проехал тысячи миль, чтобы добиться этого.
Скептически глядя на Джэсона, Гроб спросил:
– На каких условиях вы договорились?
– Мы платим ему пятьсот гульденов.
– Вам, должно быть, пришлось поторговаться!
– Но он настаивает, чтобы деньги были выплачены вперед.
– Невозможно! На Бетховена нельзя положиться. Это известно всем и каждому.
– Но вы ничем не рискуете. Он просит положить деньги на его имя в ваш банк в качестве гарантии. И получит их, лишь когда оратория будет закончена.
– А как быть с текстом?
– Он воспользуется Ветхим заветом, по всей вероятности, что-нибудь о пророке Иеремии.
– Что ж, Иеремия вполне надежен. Власти останутся довольны.
– Музыка, по мнению Бетховена, должна быть исполнена самых благочестивых чувств.
– Но сможет ли он закончить ее до вашего отъезда?
– Он обещал. И заверил, что как только деньги будут положены на его имя, он тут же приступит к работе. У него уже родились кое-какие идеи.
– Сколько же он предполагает работать над ораторией?
– Самое большее два-три месяца.
– Маловероятно. При его возрасте, здоровье и глухоте, он редко что заканчивает в срок. Вы готовы прожить тут дольше?
– Да, сколько потребуется.
– Может быть, дольше, чем вы думаете. Бетховен никогда не считает вещь законченной, покуда она у него в руках. Если только вам не удастся силой забрать у него партитуру.
– Значит, вы согласны положить деньги на его имя? – спросила Дебора.
– Не больше четырехсот гульденов.
– Элиша Уитни обещал, что Общество заплатит пятьсот.
– Кто такой Элиша Уитни?
– Музыкальный директор Общества.
– Я его не знаю. Господин Пикеринг разрешил мне выплатить лишь четыреста гульденов. Я не имею права восполнить разницу.
– Это сделаю я, – быстро вставила Дебора.
– Нет, – возразил Джэсон. – Господин Гроб, вы согласитесь положить на имя Бетховена пятьсот гульденов, если я возмещу разницу?
– Когда вы положите в мой банк свои деньги?
– На следующей неделе, – поспешил заверить Джэсон. – До отъезда в Зальцбург. У меня при себе лишь сто гульденов. Я взял их на тот случай…
И чтобы пресечь дальнейшие возражения, Джэсон вручил Гробу эти деньги. Гроб принял их, но не преминул сказать:
– Я беру деньги, но повторяю, выплачу их лишь после того, как он закончит и передаст вам ораторию.
– Могу ли я сообщить об этом Бетховену?
– Как вам будет угодно. На всякий случай я тоже скажу ему. Он беседовал с вами еще о чем-нибудь?
– Нет! – ответила Дебора.
– Ни о чем больше? – недоверчиво допрашивал банкир. – Даже о политике?
– Нет, – подтвердил Джэсон.
– И уж, разумеется, ни словом не обмолвился о Моцарте?
– Нет, как же, Бетховен говорил о его музыке, о том, как сильно она на него повлияла, – и с невинным видом Джэсон добавил: – А каково ваше мнение, господин Гроб? Повлияла она на Бетховена?
– Думаю, мои мысли на сей счет никого не интересуют, – отозвался банкир.
Когда они вернулись на квартиру, Джэсон поспешил проверить, в сохранности ли спрятанные им деньги, и с облегчением вздохнул, обнаружив их на месте. Будто не доверяя глазам, он принялся лихорадочно их пересчитывать, а когда кончил, вид у него сделался хмурый.
– Денег меньше, чем нужно? – спросила Дебора.
– Я не думал, что так много потратил.
– Но на поездку в Зальцбург хватит? – поинтересовалась Дебора.
– Да. Придется немного сократить наши расходы.
– Что ж, это не самое страшное, главное, чтобы мы были живы и здоровы, – пошутила Дебора.
Шутка эта легко могла обернуться правдой, и Джэсон имел возможность в этом убедиться. Вчера во время прогулки по Грабену какой-то прохожий с силой толкнул его в спину и быстро исчез в толпе. Будь на его месте Бетховен, подумал Джэсон, он бы наверняка упал прямо на проезжую дорогу, где в этот момент промчалась карета. От сознания своего бессилия перед множеством невидимых и незримых врагов, Джэсону стало не по себе. Но все эти страхи нужно скрывать от Деборы.
Она между тем говорила:
– Кто-то побывал здесь в наше отсутствие, в комнатах пахнет табаком.
Джэсон позвал хозяйку, но госпожа Герцог никого не видела, даже Ганса, кучер чистил лошадей в конюшне поблизости.
– Наверное, заходил Мюллер. Он знает о втором выходе? – спросила Дебора.
– Разумеется, – подтвердила хозяйка, – он не раз им пользовался.
Когда Джэсон постучал к Мюллеру в дверь, Эрнест разыгрывал сонату. Вид у Мюллера был рассеянный и усталый, музыка не помогала ему развеять печальные мысли.
Он не удивился их приходу.
– Да, я был у вас, – ответил Эрнест на вопрос Деборы. – Беспокоился, почему вы не даете о себе знать. Вас постигла неудача с Бетховеном?
– Похоже, что у вас что-то не ладится, – сказала Дебора.
– Мой брат тяжело болен. Не знаю, что с ним, может, просто старческая немощь.
– Он спрашивал в письме обо мне? – спросил Джэсон.
– Вскользь. Именно поэтому я понял, что он заболел. Отто пишет больше о своем недомогании, о том, как холодно сейчас в Бостоне и как ему там одиноко.
– Почему вы не оставили нам записку? – спросила Дебора.
– Это было бы неосмотрительно. Зачем навлекать на себя подозрение, а вдруг за вами следят?
– Но вы сами порекомендовали нам эту квартиру, говорили, что тут безопасно.
– В Вене нигде нельзя чувствовать себя в полной безопасности, – ответил Эрнест. – Ну, а как поживает Бетховен? Он согласился давать вам уроки?
– Мы обсуждали с ним заказ на ораторию, беседовали о Моцарте и Сальери.
– Вы виделись с ним два раза.
– Откуда вы знаете?
– От госпожи Герцог. Но ей не известны подробности. Она сказала лишь, что готовила вам обед.
– Бетховен дал согласие писать ораторию, – объявила Дебора с победным видом.
Эрнест поинтересовался, что сказал Бетховен о Сальери.
– Бетховен рассказал, как Сальери хвастался, что присутствовал на похоронах Моцарта и отдал ему последний долг, но не проводил гроб до кладбища – помешала ужасная буря.
– Это заведомая ложь, госпожа Отис! Погода в тот день стояла мягкая. Значит, я был прав в отношении Сальери. Что же еще говорил Бетховен?
– Посоветовал нам обратиться к Шуберту, который тоже учился у Сальери.
– Это можно устроить. Вы готовы отправиться в Зальцбург? Дело с ораторией улажено, и за вами теперь прекратят слежку. Вам нечего больше опасаться. Вы сделаете вид, что отправились в путешествие по музыкальным местам.
– А как быть с Сальери? – спросил Джэсон. – Вы ведь настаивали в письмах, чтобы я поторопился, иначе не застану его в живых. И как увидеть Кавальери, Дейнера и того доктора, что лечил Моцарта перед смертью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
На другой день ярко сияло солнце, Джэсон проснулся в прекрасном настроении, и у Деборы после хорошего сна тоже повеселело на душе. По дороге к банку Гроба она сказала Джэсону, что поддержит его во всем, какое бы решение он ни принял.
Узнав о согласии Бетховена писать ораторию, банкир не выказал особого восторга. Он тут же спросил:
– Бетховен дал вам письменное согласие?
– Нет. Он сказал, что ему можно верить на слово.
– Никому нельзя верить на слово. И уж тем более Бетховену. Он пообещал свою «Торжественную мессу» пяти разным музыкальным издателям и оставил всех ни с чем. Вам нужно было добиться от него письменного обещания.
– Но он уже начал работу! – в отчаянии воскликнул Джэсон. – И я проехал тысячи миль, чтобы добиться этого.
Скептически глядя на Джэсона, Гроб спросил:
– На каких условиях вы договорились?
– Мы платим ему пятьсот гульденов.
– Вам, должно быть, пришлось поторговаться!
– Но он настаивает, чтобы деньги были выплачены вперед.
– Невозможно! На Бетховена нельзя положиться. Это известно всем и каждому.
– Но вы ничем не рискуете. Он просит положить деньги на его имя в ваш банк в качестве гарантии. И получит их, лишь когда оратория будет закончена.
– А как быть с текстом?
– Он воспользуется Ветхим заветом, по всей вероятности, что-нибудь о пророке Иеремии.
– Что ж, Иеремия вполне надежен. Власти останутся довольны.
– Музыка, по мнению Бетховена, должна быть исполнена самых благочестивых чувств.
– Но сможет ли он закончить ее до вашего отъезда?
– Он обещал. И заверил, что как только деньги будут положены на его имя, он тут же приступит к работе. У него уже родились кое-какие идеи.
– Сколько же он предполагает работать над ораторией?
– Самое большее два-три месяца.
– Маловероятно. При его возрасте, здоровье и глухоте, он редко что заканчивает в срок. Вы готовы прожить тут дольше?
– Да, сколько потребуется.
– Может быть, дольше, чем вы думаете. Бетховен никогда не считает вещь законченной, покуда она у него в руках. Если только вам не удастся силой забрать у него партитуру.
– Значит, вы согласны положить деньги на его имя? – спросила Дебора.
– Не больше четырехсот гульденов.
– Элиша Уитни обещал, что Общество заплатит пятьсот.
– Кто такой Элиша Уитни?
– Музыкальный директор Общества.
– Я его не знаю. Господин Пикеринг разрешил мне выплатить лишь четыреста гульденов. Я не имею права восполнить разницу.
– Это сделаю я, – быстро вставила Дебора.
– Нет, – возразил Джэсон. – Господин Гроб, вы согласитесь положить на имя Бетховена пятьсот гульденов, если я возмещу разницу?
– Когда вы положите в мой банк свои деньги?
– На следующей неделе, – поспешил заверить Джэсон. – До отъезда в Зальцбург. У меня при себе лишь сто гульденов. Я взял их на тот случай…
И чтобы пресечь дальнейшие возражения, Джэсон вручил Гробу эти деньги. Гроб принял их, но не преминул сказать:
– Я беру деньги, но повторяю, выплачу их лишь после того, как он закончит и передаст вам ораторию.
– Могу ли я сообщить об этом Бетховену?
– Как вам будет угодно. На всякий случай я тоже скажу ему. Он беседовал с вами еще о чем-нибудь?
– Нет! – ответила Дебора.
– Ни о чем больше? – недоверчиво допрашивал банкир. – Даже о политике?
– Нет, – подтвердил Джэсон.
– И уж, разумеется, ни словом не обмолвился о Моцарте?
– Нет, как же, Бетховен говорил о его музыке, о том, как сильно она на него повлияла, – и с невинным видом Джэсон добавил: – А каково ваше мнение, господин Гроб? Повлияла она на Бетховена?
– Думаю, мои мысли на сей счет никого не интересуют, – отозвался банкир.
Когда они вернулись на квартиру, Джэсон поспешил проверить, в сохранности ли спрятанные им деньги, и с облегчением вздохнул, обнаружив их на месте. Будто не доверяя глазам, он принялся лихорадочно их пересчитывать, а когда кончил, вид у него сделался хмурый.
– Денег меньше, чем нужно? – спросила Дебора.
– Я не думал, что так много потратил.
– Но на поездку в Зальцбург хватит? – поинтересовалась Дебора.
– Да. Придется немного сократить наши расходы.
– Что ж, это не самое страшное, главное, чтобы мы были живы и здоровы, – пошутила Дебора.
Шутка эта легко могла обернуться правдой, и Джэсон имел возможность в этом убедиться. Вчера во время прогулки по Грабену какой-то прохожий с силой толкнул его в спину и быстро исчез в толпе. Будь на его месте Бетховен, подумал Джэсон, он бы наверняка упал прямо на проезжую дорогу, где в этот момент промчалась карета. От сознания своего бессилия перед множеством невидимых и незримых врагов, Джэсону стало не по себе. Но все эти страхи нужно скрывать от Деборы.
Она между тем говорила:
– Кто-то побывал здесь в наше отсутствие, в комнатах пахнет табаком.
Джэсон позвал хозяйку, но госпожа Герцог никого не видела, даже Ганса, кучер чистил лошадей в конюшне поблизости.
– Наверное, заходил Мюллер. Он знает о втором выходе? – спросила Дебора.
– Разумеется, – подтвердила хозяйка, – он не раз им пользовался.
Когда Джэсон постучал к Мюллеру в дверь, Эрнест разыгрывал сонату. Вид у Мюллера был рассеянный и усталый, музыка не помогала ему развеять печальные мысли.
Он не удивился их приходу.
– Да, я был у вас, – ответил Эрнест на вопрос Деборы. – Беспокоился, почему вы не даете о себе знать. Вас постигла неудача с Бетховеном?
– Похоже, что у вас что-то не ладится, – сказала Дебора.
– Мой брат тяжело болен. Не знаю, что с ним, может, просто старческая немощь.
– Он спрашивал в письме обо мне? – спросил Джэсон.
– Вскользь. Именно поэтому я понял, что он заболел. Отто пишет больше о своем недомогании, о том, как холодно сейчас в Бостоне и как ему там одиноко.
– Почему вы не оставили нам записку? – спросила Дебора.
– Это было бы неосмотрительно. Зачем навлекать на себя подозрение, а вдруг за вами следят?
– Но вы сами порекомендовали нам эту квартиру, говорили, что тут безопасно.
– В Вене нигде нельзя чувствовать себя в полной безопасности, – ответил Эрнест. – Ну, а как поживает Бетховен? Он согласился давать вам уроки?
– Мы обсуждали с ним заказ на ораторию, беседовали о Моцарте и Сальери.
– Вы виделись с ним два раза.
– Откуда вы знаете?
– От госпожи Герцог. Но ей не известны подробности. Она сказала лишь, что готовила вам обед.
– Бетховен дал согласие писать ораторию, – объявила Дебора с победным видом.
Эрнест поинтересовался, что сказал Бетховен о Сальери.
– Бетховен рассказал, как Сальери хвастался, что присутствовал на похоронах Моцарта и отдал ему последний долг, но не проводил гроб до кладбища – помешала ужасная буря.
– Это заведомая ложь, госпожа Отис! Погода в тот день стояла мягкая. Значит, я был прав в отношении Сальери. Что же еще говорил Бетховен?
– Посоветовал нам обратиться к Шуберту, который тоже учился у Сальери.
– Это можно устроить. Вы готовы отправиться в Зальцбург? Дело с ораторией улажено, и за вами теперь прекратят слежку. Вам нечего больше опасаться. Вы сделаете вид, что отправились в путешествие по музыкальным местам.
– А как быть с Сальери? – спросил Джэсон. – Вы ведь настаивали в письмах, чтобы я поторопился, иначе не застану его в живых. И как увидеть Кавальери, Дейнера и того доктора, что лечил Моцарта перед смертью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99