После этого все они позабыли про то, что такое смерть - за исключением
гибели в войнах с племенами соседних островов, да жертвоприношений подводным
богам; ну, разве еще если змея ядовитая укусит, или чума какая поразит,
прежде чем -они успеют спуститься под воду. В общем, стали они
ждать-поджидать, когда же с ними произойдет превращение, которое на поверку
оказалось не таким уж страшным. Просто прикинули и решили, что то, что
приобретали, намного больше того, что при этом теряли, да и сам Обед, как я
понимаю, тоже пришел к такому же выводу, когда хорошенько помозговал над
историей, которую рассказал им этот самый Валакеа. Что же до этого Валакеа,
то он был одним из немногих, в ком совершенно не было рыбьей крови - он
принадлежал к королевскому роду, который вступал в брак только с такими же
царственными особами с соседних островов.
Валакеа показал и растолковал ему многие заклинания и обряды, которые
надо совершать, когда имеешь дело с морскими существами, а также показал
некоторых парней в деревне, которые уже начали постепенно терять
человеческий облик. А от самих тварей, которые в море живут, не показал ни
разу. Под конец он Дал ему какую-то смешную штуку, вроде волшебной палочки,
что ли, сделанную из свинца или чего-то вроде того, и сказал, что при помощи
ее можно будет заманивать рыбу откуда угодно и сколько хочешь. Вся идея
заключалась в том, чтобы бросить ее в воду и произнести нужное заклинание,
Валакеа разрешил пользоваться ею по всему свету, так что если кому-то где-то
понадобится рыба, он может в любой момент поймать ее столько, сколько
захочет.
Мэру вся эта история очень не понравилась, и он хотел, чтобы Обед
держался подальше от этого острова. Но капитан тогда уже помешался на этой
затее, потому как обнаружил, что может по дешевке скупать золото, причем в
таком количестве, что должен всерьез заняться этим бизнесом. Так
продолжалось много лет кряду, и Обед получил столько золота, что даже смог
построить свою фабрику - как раз на том самом месте, где была старая
мельница Уэйта. Он решил не продавать золото в том виде, в каком оно к нему
попадало, то есть в этих цацках, поскольку могли возникнуть всякие вопросы.
И все же члены его экипажа иногда толкали налево какую-нибудь побрякушку,
хотя он и взял с них слово молчать; да и сам иногда позволял своим женщинам
что-нибудь поносить, но только выбирал, чтобы было похоже на человеческие
украшения.
Ну вот, так продолжалось до тридцать восьмого - мне тогда было семь
лет, - когда Обед обнаружил, что от тех островитян почти никого не
осталось. Похоже на то, что люди с других островов почуяли, откуда ветер
дует, и решили взять все это под свой контроль. Как знать, может они сами
порастаскивали все те волшебные знаки, которые, как говорили сами морские
существа, были для них важнее всего. Люди они были набожные, а потому не
оставили там камня на камне - ни на главном острове, ни на маленьком
вулканическом островке, - кроме разве лишь самых крупных развалин, к
которым и подступиться-то было трудно. В некоторых местах там потом находили
такие маленькие камушки, вроде талисманов, что ли, а на них нарисовано было
то, что сейчас называют, кажется, свастикой. Может, это были знаки самих
Старожилов. Все парни того племени поразбрелись кто куда, от золотых вещей
тоже никаких. следов не осталось, а про самих этих канаков даже словом
боялись обмолвиться. Вообще стали говорить, что на том острове никогда и в
помине не было людей.
Для Обеда все это, разумеется, было страшным ударом - видеть, в какой
упадок пришла вся его торговля. Да и по всему Иннсмауту рикошетом отскочило,
потому как во времена мореплавания если капитану жилось хорошо, то и команда
чувствовала себя не худо. Большинство мужчин совсем приуныли и стали
списываться на берег, но и там проку было мало, потому как рыбная ловля
пошла на убыль, да и мельницы, можно сказать, почти не работали.
Вот тогда-то Обед и стал поносить всех и проклинать на чем свет стоит
за то, что, дескать, верили в своего христианского бога, да что-то не очень
он им помог за это. А потом стал рассказывать им про других людей, которые
молились другим богам, зато получали за это все, что душе было угодно. И еще
сказал, что если найдется кучка крепких парней, которые согласятся пойти за
ним, то он попробует сделать так, чтобы снова появились и золото, и рыба.
Разумеется, они плавали с ним на "Суматранской королеве", видели те острова
и потому понимали, о чем идет речь. Поначалу им не очень-то хотелось
столкнуться с теми существами, о которых они были много наслышаны, но
поскольку сами они толком ничего не знали, то постепенно стали верить Обеду
и спрашивать его, что им надо сделать, чтобы все стало как прежде, чтобы
вера их принесла им то, чего они хотели.
В этом месте старик совсем затих, стал что-то почти беззвучно бормотать
себе под нос и впал в состояние напряженной и явно боязливой задумчивости,
Время от времени он тревожно поглядывал себе через плечо, а иногда устремлял
нервный взгляд в сторону маячившего в отдалении черного рифа. Я попытался,
было, заговорить с ним, но он ничего не ответил, и я смекнул, что надо
позволить ему прикончить бутылку. Как ни странно, меня крайне заинтересовали
все эти безумные небылицы, поскольку, как мне казалось, они представляли
собой огрубленные аллегории, основывавшиеся на всех жизненных перипетиях
Иннсмаута, а в дальнейшем приукрашенные богатым воображением, во многом
подпитанным обрывками из старинных легенд. Разумеется, я ни на секунду не
допускал мысли о том, что его рассказ имел под собой сколь-нибудь реальную
почву, и все же следовало признать, что повествование это было наполнено
самым неподдельным ужасом, хотя бы по той простой причине, что в нем
упоминались странные ювелирные украшения, столь явно схожие со зловещей
тиарой, которую я видел в Ньюбэрипорте. Возможно, эти драгоценности
действительно привозились с какого-то далекого и уединенного острова, а
кроме того, нельзя было исключать, что автором всех этих диких подробностей
был отнюдь не мой горький пьяница, а сам покойный капитан Обед.
Я протянул Зэдоку бутылку и он осушил ее до последней капли. Мне было
странно наблюдать то, что алкоголь, похоже, ничуть не забирал старика,
поскольку в его голосе совершенно не чувствовалось характерных для пьяных
людей глухих, хрипловатых ноток. Он облизнул горлышко бутылки и спрятал ее в
карман, после чего начал кивать и что-то еле слышно нашептывать себе под
нос. Я наклонился поближе к нему, стремясь уловить хотя бы слово, и мне
показалось, что под густыми, пожелтевшими усами промелькнуло некое подобие
сардонической ухмылки. Он и в самом деле что-то говорил, и мне удалось
довольно неплохо расслышать все, что он пробормотал. - Бедный Мэтт... он
всегда был против этого... пытался привлечь парней на свою сторону, а потом
подолгу беседовал с пастором... все было бестолку...сначала они прогнали из
города протестантского священника, потом методистского;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29