И я страдал, поскольку я любил Джейн, а
Джейн уже не было в живых, и видеть ее, слышать, прикасаться - это было
выше моих сил.
В лавку вошла пара средних лет, оба толстые, в одинаковых коричневых
"дутых" куртках и одинаковых очках со стеклами, толстыми, как бутылочное
стекло. Они заморгали при виде моделей кораблей и пошептались друг с
другом.
- Красиво, правда? - заговорила "она".
- Вы, наверно, знаете, как все это делается? - неожиданно спросил
меня "он". Он говорил с явным акцентом Нью-Джерси.
- Имею некоторое понятие, - я кивнул головой.
- Для этого пригибают мачты, понимаете, чтобы те лежали плоско, и
привязывают все нитками, а когда корабль уже в бутылке, тянут за нитки - и
мачты поднимаются.
- Да, - сказал я.
- Человек ежедневно чему-то учится, - заявил муж. - Сколько это
стоит? Это китобойное судно?
- Эту модель выполнил юнга с корабля "Венчер" в 1871 году, - ответил
я. - Две тысячи семьсот долларов.
- Простите?
- Две тысячи семьсот долларов. Могу снизить до двух тысяч пятисот.
Муж онемел и вытаращил глаза на модель, которую держал в руке.
Наконец он заговорил:
- Две тысячи семьсот долларов за корабль в бутылке? Я сам могу
сделать то же самое за полтора доллара.
- Вот возьмите и сделайте, - посоветовал я ему. - Сейчас большой
спрос на корабли в бутылках, даже современного изготовления.
- Иисусе... - простонал муж. Он поставил бутылку с такой набожностью,
как будто она превратилась в Святой Грааль, и двинулся в сторону выхода,
но все же посматривая, неохотно, по сторонам, чтобы совсем не потерять
лицо. Я совершенно точно знал, что, прежде чем выйти, он спросит меня о
цене еще какой-то вещи, скажет: "Ну, я подумаю и зайду попозже", - после
чего исчезнет навсегда.
- Сколько стоит этот багор? - будто прочитав мои мысли, спросил он.
- Этот багор? Он с корабля "Джон" Поля Джонса. Восемьсот пятьдесят
долларов. Честно говоря, уникальный образец и исключительно дешево.
- Гммм! - заворчал муж. - Мне надо подумать. Может, зайдем к вам
после ленча.
- Премного благодарен, - ответил я, глядя, как они выходят. Едва они
исчезли, как в лавку влетел Уолтер Бедфорд, с широкой усмешкой на лице. Он
был в черном костюме под непромокаемым плащом - на размер больше, чем
нужно.
- Джон, должен был тебя увидеть. Сегодня утром мне звонил окружной
прокурор. Они решили, что при таких уликах они не будут выставлять себя на
посмешище и аннулировали обвинение в убийстве. Какие бы то ни было
доказательства отсутствуют. Прессе же велели отвязаться - они, мол, ищут
маньяка, наделенного невероятной силой. Понял? Ты свободен! С тебя сняты
все обвинения.
- Надеюсь, что при этом никакие деньги не поменяли своих хозяев? -
сказал я с легкой иронией.
Уолтер Бедфорд был в таком великолепном настроении, что пропустил
шпильку мимо ушей и похлопал меня по спине.
- Должен тебе сказать, Джон, что этот случай довел до зуда в заднице
начальника полиции. Вчера ночью он получил заключение коронера, в котором
утверждалось, что миссис Саймонс могла быть пробита цепью только
единственным способом: цепь протянули через ее тело до того, как люстра
была подвешена к потолку. Затем требовалось поднять люстру и тело,
подвесить, прикрепить винты, включить питание и так оставить. Поэтому даже
если у убийцы был подъемник, чтобы поднять люстру с телом, вся работа
должна была занять не менее полутора часов. А убийце еще требовалось время
на сокрытие инструментов, от которых в доме не осталось и следа. Согласно
показаниям мистера Маркхема и мистера Рида, за полтора часа до убийства ты
был далеко оттуда, и твое алиби неоспоримо. Дело закрыто.
- Что ж, - сказал я. - Премного благодарен. Лучше всего пришли мне
счет.
- О, никакого счета. Ты ничего не должен. Ведь тебе удалось вернуть
Джейн.
- Уолтер, я, честное слово, не считаю...
Мистер Бедфорд стиснул мое плечо и твердо посмотрел мне в глаза. От
него пахло водой после бритья "Джакомо", сто тридцать пять долларов
бутылка.
- Джон, - сказал он мне своим самым убедительным, судебным голосом. -
Знаю, что ты чувствуешь. Знаю, что ты перепуган и выведен из равновесия. Я
могу также понять, что ты хотел бы оставить Джейн для себя, особенно
поскольку мы с Констанс винили тебя в этом несчастье. Но теперь мы оба
понимаем, что это была не твоя вина. Иначе Джейн не хотела бы вернуться к
тебе из мира духов и принести тебе утешение. Констанс желает от всего
сердца извиниться, что так плохо о тебе думала. Она глубоко огорчена. И
она молит тебя, Джон, хотя она никогда никого ни о чем не просила...
молит, чтобы ты позволил ей увидеть дочь, хоть на секунду. Я тоже прошу.
Ты не знаешь, что она для нас значит, Джон. Когда мы потеряли Джейн, мы
потеряли все, что у нас было. Мы хотим только поговорить с ней, только
спросить, счастлива ли она на том свете. И только один раз, Джон. Ни о чем
больше мы не просим.
И опустил взгляд.
- Уолтер, - глухо сказал я. - Знаю, как сильно ты хочешь ее снова
увидеть. Но должен предупредить, что это не та Джейн, которую ты знал. Не
та Джейн, которую я знал. Она... она совершенно другая. Ради Бога, Уолтер,
она же дух!
Уолтер выпятил нижнюю губу и легонько покачал головой.
- Не говори такими словами, Джон. Предпочитаю, чтобы ты говорил
"явление".
- Но не будем же мы ссориться из-за синонима! Уолтер, ведь это дух,
призрак, монстр, вампир из гроба.
- Знаю, Джон. Не собираюсь обманывать ни себя, ни тебя. Дело только в
одном - как по-твоему, она счастлива? По-твоему, ей там хорошо, где бы это
ни было?
- Уолтер, я не знаю, где она находится.
- Но счастлива ли она? Мы только об этом хотим ее спросить. А
Констанс хотела бы еще знать, нашла ли Джейн Филиппа. Знаешь, младшего
брата Джейн, который умер в возрасте пяти лет.
Я просто не смог бы ответить на этот вопрос. Я почесал у себя в
затылке и подумал, как отговорить Уолтера от этой затеи так, чтобы снова
не оттолкнуть его от себя. Я не хотел терять щедрого опекуна. Правда,
определение "щедрый" не совсем подходило Уолтеру Бедфорду. Гораздо лучше
подходило "умеренно скупой".
- Уолтер, я на самом деле не думаю, что кто-то из нас мог бы оценить,
счастлива ли она. Должен сказать, что прошлой ночью она опять появлялась
и...
- Ты снова ее видел? Ты действительно снова ее видел?
- Уолтер, прошу тебя. Вчера ночью она появилась в моей комнате. Это
было удивительнейшее переживание. Она несколько раз называла меня по
имени, а потом... потом она захотела, чтобы я ее трахнул...
Уолтер оцепенел и нахмурил брови.
- Джон, моей дочери уже нет.
- Знаю, Уолтер, прости мне, Боже.
- Но ты ведь не...
- "Ведь не" что, Уолтер? Ведь не трахнул своею умершую жене? Ты
хочешь сказать, что я некрофил? Там не было тела, Уолтер, только лицо, и
голос, и прикосновение. Ничего больше.
Уолтер Бедфорд казался потрясенным. Он перешел на другую сторону
лавки и с минуту стоял, повернувшись ко мне спиной. Потом он взял в руки
латунный телескоп и нервно принялся сдвигать и раздвигать его.
- Думаю, Джон, что мы все же можем узнать, счастлива она или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98