"Вот так… Плохо дело, » — подумал Си-Джи. Помолчал. Наконец спросил:
— Если прилечу через час?
Плохо дело, думал Си-Джи, объясняясь с Энн, приказывая приготовить вертолет, принимая душ, натягивая фланелевый костюм. Мальчики захныкали, требуя, чтобы он взял их с собой — Сн-Джи отказался. Вот еще один недостаток родительского дома: негде соорудить вертолетную площадку, надо ехать к реке — недалеко, но все же…
Он отчетливо понимал, что звонок дядюшки связан с ЭИ и что дело, следовательно, принимает некий новый оборот. Может быть, опасный. Даже наверняка опасный. Он привычно запретил себе строить предположения, плюхнулся на сиденье «кондора», угрюмо кивнул второму охраннику, закрывавшему дверцу. В вертолете к ним — Си-Джи, Миллеру и здоровенному охраннику — присоединился еще один здоровяк, с автоматом под правым локтем, и машина, едва не чиркнув хвостовым винтом по облицовке набережной, затарахтела над рекой, потом свернула на восток, к проливу — вилла дядюшки Бенедикта располагалась в благодатном месте, на берегу пролива Лонг-Айленд, у городишки под названием Рай.
Лететь было недолго, минут пятнадцать, но Си-Джи заставил себя не терять этого небольшого времени на пустые предположения и обдумал завтрашний разговор с «корпусниками» — директорами заводов, штампующих автомобильные корпуса. Вертолет тем временем скользнул над проливом, накренился — под стеклянной стенкой показалась бухта, уставленная яхтами, и Си-Джи с привычной завистью обнаружил среди них два-три корабля океанского класса: трехмачтовые, узкие, как кинжалы… Не было у него времени на морские прогулки, со студенческих лет не было, и он вдруг вспомнил: Гольфстрим у берегов Майами-Бич, синяя, не правдоподобно синяя вода, и белый борт над этой синевой, а на борту сидит… как же ее звали? Не помню… Складненькая такая девчонка, чуть отошли от берега, сдернула лифчик и сидит, как в телерекламе. А, ее звали Кэт…
Вертолет тем временем завис над обширной лужайкой футах в двухстах от солидного белого дома с колоннами — черепичная крыша, флаг вьется на флагштоке, окна сияют, как мытые зеркала. Моют, наверное, через день, подумал Клем. От дома уже семенил дворецкий. А с широченного крыльца спускался сам дядюшка.
— …Ты выглядишь усталым, племянник.
— Так оно и есть, дядюшка Би.
— Как идут дела?
— В общем, успешно.
— Как Энн?
— Хорошо, спасибо. А как твое здоровье?
— В возрастных пределах, — отрубил дядюшка.
Ему было семьдесят. Бодрый, с пузком, в костюме для гольфа, загорелый почти дочерна. И в шляпе с перышком. Он вынул из карманчика рубахи листок размером в две визитные карточки, подал Клему.
— Знаешь этих людей?
Шесть имен; Си-Джи знал их всех, конечно. Все — нефтяные орлы. Самый известный — директор компании «Мобил» Дан Эрикссон. Си-Джи познакомился с ним в отеле «Уолдорф-Астория» года три назад, на обеде в честь «человека года» — этим человеком был он сам, Клемент Гилберт.
— Как же… — сказал Клем.
— Они у меня побывали, — объявил дядя Би с идиотским самодовольством. Этого Клем все-таки не ждал.
— Все шестеро?!
— Угу. Поодиночке, вчера и сегодня. Но с одним делом.
И тут что-то случилось с головой Клемента Гилберта, что-то в ней поехало, сместилось вроде — он как будто вернулся в детство и увидел дядю Бенедикта стоящим над собой, малышом в вельветовой курточке, — возвышающимся, как пузатая колонна.
— Так… Чего же они хотели? Поодиночке?
— Могу заключить, что ты не удивлен, а, племянник? Клем молча ждал ответа.
— Какой-то новый проект ты затеваешь, а, племянник? Клем опять промолчал.
— Ну, не хочешь говорить, не надо. Я, видишь ли, посредник. Они предлагают тебе некую сумму, исчисляемую миллиардами долларов. Мил-ли-ардами! Тебе, племянник, а не «Джи Си». За то, что ты прикроешь этот проект.
— Твой гонорар? При исходной сумме?.. Подразумевалось, что если Клем согласится и будет составляться контракт, то оформлять его будет дядюшка,
Причем, по естественной в таких случаях логике, получит тем больше, чем меньше будет сумма контракта,
— Ну, они хотели бы сначала убедиться, что твой проект — не блеф.
— Резонно, — отозвался Клем.
Мир уже приобрел обычную размерность; лопасти вертолета перестали вертеться, в широкой его двери сидел Джордж Миллер и вертел головой, бдительно оглядывая окрестность.
— Так… А если они убедятся?
— Если их информация верна, исходная сумма — два миллиарда.
— Твой гонорар тогда?
— Полпроцента, — горделиво сказал дядюшка Би.
— А если четыре? Я потребую?
— Три десятых процента. Послушай, племянник… Оплата в любой форме: предпочтительно акциями компаний, однако могут трансфертом, могут выделить тебе собственность…
— Какую? — спросил Клем совершенно спокойным голосом, спросил так, что человек, даже в тысячу раз более проницательный, чем дядюшка, не понял бы, что в глазах у счастливчика Си-Джи, которому буквально ни за что, ни про что предлагают огромное состояние, сейчас черно от ярости. — Какую собственность?
— Нефтяные поля. Танкеры. Нефтеперегонные заводы.
"Хорошо, что среди них нет арабов, — подумал Си-Джи. — И русских. Понятно, понятно, они не могут расширять круг осведомленных — утечка информации, и акции мгновенно покатятся в тартарары. А ведь я могу их шантажировать. Утечкой информации. Оглаской».
Он был в ярости и знал — почему. Не потому, что эти орлы выступили с таким предложением, — нет, конечно, он и сам поступил бы так на их месте. Потому что он, Си-Джи, орел среди орлов, славный своею способностью принимать мгновенные и безошибочные решения, не знал, как поступить. Хотя мог предвидеть такой вариант, и
Даже предвидел его, но прочно загнал в подсознание. Он не мог пойти на предательство, но знал, что его заставят. Или — убьют.
— С кем из них ты должен связаться?
— С Даном Эрикссоном.
— Будь так добр, передай ему, что я прошу три дня на размышление. До десяти утра в среду. Будь здоров, дядюшка.
— Ты не зайдешь в дом?! — заорал дядюшка Би. — Племянник!!
— И вот что еще, — сказал Си-Джи. — Окажи мне милость, позвони Дану не сейчас, а после того, как я свяжусь с тобой из дома. Это будет… — он посмотрел на часы, — скажем, в час дня. — И добавил, полуобернувшись:
— Учти, дядя, что это самое опасное дело в твоей жизни. Учти…
На обратном пути Си-Джи уже не смотрел вниз; не заметил даже, что красавец «Морской единорог», подняв фор-марсель и стаксель, двинулся к выходу из бухты. За маневрами трехмачтовика следил Джордж Миллер. Он смотрел наружу, чтобы не сверлить взглядом спину хозяина, ибо, чутко уловив растерянность принципала, Миллер испугался. До сей поры он не видел господина Гилберта растерянным, и даже заподозрить не мог, что такое возможно.
Ты все это знал, говорил себе тем временем господин Гилберт; ты еще шейха-покупателя вспоминал, Арафатова дружка… И заметь: приятелей этих пока еще не видно, их время еще не настало, голубчик мой Си-Джи… А вот когда оно настанет, тогда ты и попляшешь, голубчик мой Си-Джи… Подумав так, он непроизвольно оглянулся, сквозь дымку ярости, застилающую глаза, увидел напряженную позу верного Джорджа и устыдился своей несдержанности. Повернулся к пилоту — они сидели рядом, — спросил:
— На моей задней лужайке не исхитритесь сесть, господин Филд?
Пилот сморщил нос;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84