После этого я окончательно укрепился в своем решении не особенно
верить россказням этой пары. Но все-таки меня не оставляла шальная мысль:
а вдруг во всем этом что-то есть? На всякий случай я попросил перевести
Утеку: пусть он следит за "разговорами" наших волков и через Майка
передает мне их содержание.
На следующее утро, когда мы добрались к логовищу, самцов не было и в
помине. Ангелина и волчата уже встали и крутились поблизости, но волчице
было явно не по себе. Она то и дело взбегала на гребень, к чему-то
прислушивалась и, постояв несколько минут, вновь спускалась к волчатам.
Время шло, Георг и дядюшка Альберт сильно запаздывали. Наконец, в пятый
раз поднявшись наверх, Ангелина, видимо, что-то услыхала. Утек тоже. Он
повторил свое театральное представление, приставив к ушам сложенные
лодочками ладони. Послушав немного, он попытался объяснить мне
происходящее. Увы, мы тогда еще плохо понимали друг друга, и я не уловил
даже смысла его слов.
Я продолжал обычные наблюдения, а Утек забрался в палатку и заснул. В
12.17 популудни я отметил в журнале возвращение Георга и Альберта; волки
пришли вместе. В два часа дня Утек проснулся и, стремясь загладить
невольный прогул, вскипятил чайник.
При первой же встрече с Майком я напомнил ему свою просьбу, и тот
принялся расспрашивать Утека.
- Вчера, - переводил Майк, - волк, которого ты зовешь Георгом, послал
своей жене весточку. Так говорит Утек, который хорошо слышал. Волк сказал
жене, что охота идет плохо, придется задержаться. Вероятно, не удастся
вернуться раньше полудня.
Я вспомнил, что Утек не мог знать, когда вернулись волки, так как в
то время он крепко спал в палатке. А 12.17 - время, практически близкое к
полудню.
Несмотря на эти, казалось бы, весьма очевидные доказательства, мой
скептицизм снова взял верх. Через два дня, в полдень, Георг опять появился
на гребне, навострив уши на север. То, что он услыхал (если вообще
что-нибудь слышал), видимо, его не заинтересовало, так как он не завыл в
свою очередь, а спустился к логову.
Утек, напротив, был захвачен полученной новостью. На лице его
отразилось глубокое волнение. Он буквально утопил меня в потоке слов, но я
смог уловить немногое. "Иннуит" (эскисмос) и "кийэи" (приходить) -
неоднократно повторял Утек, терпеливо добиваясь понимания. Не одолев моей
тупости, он сердито взглянул на меня и без разрешения зашагал через
тундру, на северо-запад от избушки Майка.
Такой бесцеремонный уход был мне не по душе, но я быстро забыл об
этом, так как день клонился к вечеру и волки забеспокоились: приближалось
время ночной охоты.
У волков существовал определенный ритуал сборов. Георг обычно начинал
с визита к логову. Если Ангелина и волчата сидели дома, они выбегали
навстречу. Если же семья находилась снаружи, то озабоченность Ангелины
домашними делами тут же сменялась радостным возбуждением. Она начинала
возню, прыгала перед Георгом, обнимала передними лапами. В такие веселые
минуты Георг был полон добродушия и порой затевал шуточный бой со своей
подругой. С моего наблюдательного пункта их схватки выглядели весьма
свирепыми, но плавное помахивание хвостом свидетельствовало о самых добрых
намерениях противников.
Потревоженный шумом, на сцене появлялся дядюшка Альберт и принимал
участие в игре. В дневные часы он предпочитал спать где-нибудь подальше от
логова, стремясь по возможности уклониться от роли няньки.
С его приходом взрослые волки вставали в круг нос к носу, энергично
виляли хвостами и "поднимали шум". Бесспорно, выражение "поднимали шум" -
не очень образное описание, но на лучшее я не способен. Из-за дальности
расстояния до меня долетали только громкие звуки, которые более всего
походили на ворчание. Значение их мне так и не удалось выяснить, но в них,
несомненно, нашли отражение чувство дружбы, ожидание удачи и превосходное
настроение.
Бурное веселье длится минут двадцать, а то и целый час, причем
волчата принимают в нем самое деятельное участие - они путаются под ногами
и без разбора кусают все хвосты, какие попадутся. Затем трое волков
поднимаются на гребень оза, обычно под предводительством Ангелины. Они
вновь становятся в круг и, высоко задрав головы, начинают "петь". Это один
из самых радостных и светлых моментов в их повседневной жизни; для меня он
также является кульминационным. Правда, на первых порах от древнего,
глубоко укоренившегося страха перед волками у меня волосы поднимались
дыбом, стоило этой троице "запеть". Не берусь утверждать, что сразу стал
получать удовольствие.
Но с течением времени я полюбил волчий хор и с нетерпением ждал его
очередного выступления. К сожалению, описать все это совершенно
невозможно: ведь я могу пользоваться только терминологией, относящейся к
человеческой музыке, а к этому случаю она абсолютно неприменима и только
может ввести читателя в заблуждение. Ограничусь тем, что просто скажу:
этот громкоголосый и задушевный ансамбль по-настоящему трогал; пожалуй,
редко меня так волновало даже самое проникновенное исполнение органных
произведений.
Волчья "Пассионата" всегда казалась мне до обидного короткой.
Какие-нибудь три-четыре минуты - и все. Волки расходятся, напоследок
помахав хвостами, потеревшись носами и вообще выказав все знаки
дружелюбия, взаимного расположения и полного удовлетворения. Ангелина
неохотно направляется к логову, то и дело оглядываясь на Георга и
Альберта, которые уже трусят по одной из охотничьих троп. По всему видно,
что ей безумно хочется присоединиться к охотникам, но вместо этого она
идет к волчатам, чтобы сдаться на их милость - горят ли они желанием
обедать или играть.
Однако в эту ночь самцы нарушили заведенный порядок и вместо троп,
ведущих на север или северо-запад, направились на восток, в
противоположную сторону от избушки Майка и моего наблюдательного пункта.
Я не придал этому особого значения, как вдруг чей-то крик заставил
меня обернуться. Это возвратился Утек, но он был не один. С ним шли три
эскимоса; они застенчиво улыбались, смущенные предстоящей встречей со
странным каблуком, которого интересуют волки.
Появление целой толпы исключало возможность продуктивных наблюдений
нынешней ночью, и я поспешил присоединиться к пришельцам на марше к
избушке. Майк был дома и приветствовал прибывших как старых друзей. Спустя
некоторое время я улучил минутку и задал ему несколько вопросов.
- Да, - сказал он, - Утек действительно знал, что люди в пути и скоро
придут сюда.
- Откуда он знал?
- Глупый вопрос. Он знал потому, что слышал, как волк с холмов Пятой
Мили сообщил о проходе эскимосов через его территорию. Утек пытался все
объяснить, но ты его не понял: в конце концов он вынужден был уйти, чтобы
встретить друзей.
Так-то вот!

14
Всю третью неделю июня Ангелина была неспокойна. Видимо, домашний
образ жизни ей надоел. Когда Георг и Альберт по вечерам отправлялись на
охоту, она провожала их - вначале не дальше сотни шагов от логова, но
однажды пробежала свыше четырехсот метров, а затем нехотя повернула к
дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36