Мы причалили, и Утек представил меня одной из семей своего племени.
Всю вторую половину дня мы распивали чаи, сплетничали, смеялись и пели, а
также съели гору вареной оленины. Когда мы ложились спать, Утек объяснил,
что мужчины, мои новые знакомцы, разбили здесь лагерь в надежде подстеречь
карибу, которые обычно переплывают реку в узком месте, километрах в восьми
отсюда, ниже по течению. На одноместных гребных каяках, вооруженные только
короткими острыми копьями, эскимосы надеялись добыть на переправе такое
количество нагульных оленей, чтобы мяса хватило на всю зиму. Утек страшно
хотелось участвовать в охоте, и он начал уговаривать меня остаться на
несколько дней, с тем чтобы помочь друзьям.
Я не возражал, и на следующее утро три эскимоса ушли, оставив меня
наслаждаться великолепием августовского дня.
Сезон несносных комаров кончился. Жарко, ни ветерка. Я решил
воспользоваться погодой - поплавать и позагорать, а то моя кожа стала до
неприличия бледной. Отойдя на несколько сотен метров от эскимосского
становища (ибо стыдливость - последний из пороков цивилизации, который
человек отбрасывает в пустыне), я разделся и искупался, потом взобрался на
ближнюю гряду, улегся и стал принимать солнечную ванну.
Подобно волкам, я время от времени поднимал голову и осматривался.
Около полудня я вдруг увидел волков - они пересекали гребень следующей
гряды, к северу от меня.
Всего три волка - один белый, два других почти черные, очень редкой
окраски. Все трое - матерые звери; но один из черных поменьше ростом и
изящнее других - вероятно, волчица.
Да, положение весьма пикантное... Моя одежда осталась на берегу
довольно далеко отсюда, на мне были только резиновые туфли и бинокль. Если
побежать за одеждой, то след волков будет безвозвратно потерян. А, подумал
я, кому нужна одежда в такой день? Тем временем волки скрылись за гребнем,
и, схватив бинокль, я бросился за ними вдогонку.
Местность вокруг представляла собой настоящий лабиринт из невысоких
гряд, разделенных узкими, покрытыми травой низинами; на низинах, медленно
продвигаясь на юг, паслись олени. Лучшей обстановки не придумать: с гребня
мне будет удобно следить, как волки пересекают низины, одну за другой, а
чуть скроются за очередной грядой, можно без опаски следовать за ними. И
так до следующей гряды, пока я не окажусь достаточно высоко, чтобы
спокойно наблюдать, как волки пересекают долину.
Вспотев от волнения и затраченных усилий, я одолел первую гряду и уже
предвкушал драматическую сцену: вот сейчас волки внезапно нападут на
ничего не подозревающих оленей там, внизу, и я увижу борьбу не на жизнь, а
на смерть.
Но то, что я увидел, привело меня в полнейшее замешательство: моему
изумленному взору предстала поистине идиллическая картина. В долине
паслись небольшими группами около полусотни оленей-быков. Волки шествовали
мимо них с таким видом, словно олени интересовали их не больше, чем камни.
Карибу, в свою очередь, видимо, и не подозревали об опасности. Создавалось
впечатление, будто это не волки и их желанная добыча, а собаки, пасущие
домашний скот.
Невероятно - стая волков, окруженная оленями! При этом как один, так
и другие ничуть не волнуются.
Не веря собственным глазам, я увидел, как волки рысцой пробежали
метрах в пятидесяти от пары лежащих оленят, беспечно жующих жвачку.
Оленята повернули голову и лениво следили за волками, но даже не
удосужились встать на ноги, а их челюсти не прекратили работу. Какое
презрение к волкам!
Но представьте себе мое изумление, когда в погоне за волками, которые
поднялись по склону и скрылись, я попал в ту же долину - два самых
апатичных олененка, которые только что с таким безразличием отнеслись к
волкам, тотчас вскочили на ноги и уставились на меня широко раскрытыми от
удивления глазами. Когда я пробежал мимо, они выставили головы вперед,
испуганно фыркнули, повернулись на задних копытах и умчались галопом,
будто за ними гнался сам черт. Но это же несправедливо - так испугаться
меня и спокойно относиться к волкам! Правда, я постарался утешить себя
мыслью, что их паника вызвана непривычным зрелищем: белый человек, на
котором надеты только туфли да бинокль, сломя голову летит по тундре!
За следующим валом я едва не наскочил на волков. Они собрались в
кучку на противоположном склоне и, видимо, совещались, при этом они
усердно обнюхивали носы друг друга и махали хвостами. Я растянулся плашмя
за камнями и замер в ожидании. Вскоре белый волк снова двинулся в путь, а
остальные последовали за ним. Они не спешили и, прежде чем спуститься в
долину, где паслось несколько десятков оленей, немало покрутились по
склону. Временами то один из них, то другой останавливался, принюхивался к
кочке мха или отбегал в сторону, ведя разведку. Когда же они наконец
спустились, то рассыпались в цепь с интервалами в сотню шагов и в таком
порядке рысью побежали вдоль низины.
На появление волков реагировали только те олени, которые оказались
непосредственно перед фронтом наступления. Стоило волкам приблизиться к
ним на расстояние пятидесяти - шестидесяти метров, как олени я фырканьем
поднимались на дыбы и отскакивали в сторону. Те, что похрабрее, затем
поворачивали обратно и с любопытством смотрели на проходящих волков,
однако большинство, не удостоив волков и взглядом, снова принимались за
пастьбу.
За час волки, а с ними и я, прошли не менее шести километров в
непосредственной близости от четырехсот оленей, и во всех случаях реакция
карибу была неизменной: полнейшее безразличие, пока волки далеко,
некоторый интерес, когда они подходят совсем близко, и отступление, если
столкновение кажется неизбежным. Ни панического бегства, ни страха!
До сих пор нам встречались преимущественно быки, но вскоре стало
попадаться много важенок и однолеток, и вот тут-то поведение волков резко
изменилось.
Один из них выгнал теленка из зарослей ивняка, тот выскочил на
открытое место в каких-нибудь двадцати шагах от волка; волк на мгновение
замер, а затем кинулся за олененком. У меня учащенно забилось сердце;
сейчас я наконец увижу, как волк режет оленя.
Не тут-то было. Волк жал изо всех сил, но не смог выиграть в
скорости; пробежав с полусотни метров, он прекратил погоню, затрусил
обратно и присоединился к товарищам.
Я не верил своим глазам: по всем законам олененок обречен и должен
погибнуть, если хоть десятая доля репутации волков ими действительно
заслужена!
Однако на протяжении последующего часа волки предпринимали по меньшей
мере двенадцать атак против телят-одиночек, против важенки с теленком, а
то и против целых групп важенок и однолеток, и каждый раз преследование
прекращалось, едва успев начаться.
Меня охватило сильнейшее раздражение - я пробежал десяток километров
по тундре и совершенно вымотался не для того, чтобы полюбоваться, как
свора волков валяет дурака!
Когда (в который раз!) волки оставили долину и побрели через гряду, я
воинственно двинулся следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36