Тем не менее его ощущения не шли ни в какое сравнение с чувством, которое испытала Синтия, прочитав английские газеты.
Любая другая женщина немедленно помчалась бы домой, чтобы предстать перед мужем и попытаться спасти свой брак. Но Синтия, всегда опасавшаяся открытых столкновений, улеглась в постель и провела там несколько дней. В конце концов как-то вечером она решилась-таки покинуть свое убежище в обществе двадцативосьмилетнего сына хозяина гостиницы Роберто Бассанини, здорового, добродушного и симпатичного молодого человека, который понравился ей еще во время предыдущей поездки. Когда на следующее утро они вернулись в гостиницу, то застали там Мэджик Алекса.
Оставшись с Синтией наедине, Алекс заметил, что Джону будет небезынтересно узнать о том, что его брошенная жена, вместо того чтобы оплакивать свою судьбу, развлекается в обществе молодых и красивых мужчин. Вынудив молодую женщину занять оборону, он сообщил ей, что Джон хочет развода, чтобы жениться на Иоко Оно. Если Синтия поднимет шум или откажется от сотрудничества, Джон пригрозил забрать у нее Джулиана, а ее отправить обратно в Хойлэйк.
Подобные угрозы возмутили даже Синтию. «Он подает на развод! – взорвалась она. – А на каком основании?»
«Джон обвиняет тебя в адюльтере, – холодно ответил Алекс. – И я согласился свидетельствовать против тебя в пользу Джона». Затем он напомнил Синтии о той самой ночи, когда, после обильной выпивки, она забралась на рассвете к нему в постель. Взорвав свою бомбу, Алекс немедленно укатил обратно в Лондон.
Не успел он выйти из дома, как Синтия бросилась к матери. Миссис Пауэлл чуть не хватил апоплексический удар, когда она услышала о дьявольских планах ненавистного зятя. Когда Синтия сообщила, что собирается в Лондон только на следующий день, Лил ответила, что не может ждать до завтра. После обеда она уже сидела в самолете, который направлялся в Англию.
Когда миссис Пауэлл добралась до дома 34 по Монтегю-сквер, она с удивлением обнаружила на пороге дома букет цветов. Распечатав прилагавшийся конверт, она прочитала: «На этот раз я пришел первым». Джон наконец-то взял реванш.
Тот же детектив, который следил за миссис Пауэлл, должно быть, предупредил адвоката Джона, что Синтия прибудет позже, и буквально через пять минут после возвращения ей было вручено уведомление о начале процедуры развода. Когда она позвонила в «Эппл» и потребовала встречи с Джоном, ей сообщили, что для организации встречи потребуется две недели. Вспылив, она схватила мать, сына и поехала прямо в Кенвуд. На стук в дверях показались Джон и Йоко, оба в черном. Джон был явно не готов к этой встрече лицом к лицу. Когда миссис Пауэлл сказала Иоко: «Мне кажется, что вам лучше уйти в другую комнату и оставить их вдвоем», Джон в испуге закричал: «Нет, Иоко! Останься!»
Синтия мгновенно потеряла над собой контроль и разрыдалась. Ей была невыносима мысль о том, что ее может запятнать обвинение в адюльтере. Она попыталась объяснить, что Алекс ей никогда не нравился, что ей и в голову не приходила мысль заняться с ним любовью и что, сама того не желая, она позволила негодяю себя околдовать. Джон ответил, что у него нет выбора. Если он хочет уберечься от такого рода рекламы, он просто вынужден обвинить ее в адюльтере. После четверти часа споров о том, кто кому и с кем изменил, Синтия нашла, наконец, аргумент, с которого ей следовало начать. «Ты совершенно несправедливо сваливаешь вину на меня, поскольку именно ты стремишься разрушить наш брак!» – закричала она.
Леннон почувствовал, что не в силах продолжать и коротко ответил: «Давай предоставим нашим адвокатам решить это дело». Затем Джон предложил Синтии переехать вместе с Джулианом и матерью в Кенвуд и оставить ему дом на Монтегю-сквер. Когда Лилиан Пауэлл вмешалась и стала настаивать на том, что он не может так просто бросить ее дочь, Леннон закричал: «Это мой дом! Убирайтесь отсюда!»
В следующий раз Джон и Синтия встретились уже в присутствии адвокатов, чтобы обсудить финансовую сторону развода. Когда встреча закончилась, Пит Шоттон, продолжавший жить в Кенвуде, поинтересовался у Джона, как все прошло. "Да просто хренотень какая-то! – в отчаянии воскликнул Леннон. – Всякий раз, когда я пытался что-нибудь сказать Син, ее адвокат прерывал меня и говорил, что я не имею права обращаться к ней, а должен делать это через своего адвоката. В конце концов мне все это надоело, и я сказал ей: «Слушай, Син, забирай к чертовой матери все, что захочешь. Вы тут все это решите, потом скажете мне, и я вам все на хрен отдам».
Как обычно, Синтия сдалась и позволила Джону обвинить ее в супружеской измене. Пойдя на такую мучительную уступку, она по идее должна была бы потребовать от него щедрой материальной компенсации. Вместо этого, вопреки собственным интересам, она позвонила Джону и предложила договориться между собой, поскольку ее адвокаты собирались «расколоть его на несколько сотен тысяч фунтов». Когда до Джона, наконец, дошло, во что ему обойдется развод, он начал торговаться и закричал: «Больше 75 тысяч ты у меня не получишь! Да на что тебе такие деньги? Для тебя это все равно что выиграть в лотерею!»
Несмотря ни на что, развод мог пройти безо всякого шума, если бы в сентябре Иоко не забеременела. При таких обстоятельствах обвинение в супружеской измене, выдвинутое против Синтии, становилось смешным. Так что супруги поменялись ролями, и теперь Синтия потребовала у Джона развода. Тем не менее Леннон в результате отделался всего лишь легким испугом. Ему предстояло выплатить 100 тысяч фунтов плюс еще 2 400 фунтов ежегодно в качестве алиментов на Джулиана. Трастовый фонд в пользу Джулиана также не отличался особой щедростью. В двадцать пять лет сын должен был получить 100 тысяч фунтов при условии, что у Джона не будет других детей, в противном случае эта сумма сокращалась наполовину. Все права по опеке сына переходили к Синтии, и эту жертву Джон принял с явным облегчением.
8 ноября 1968 года, через две недели после того как Леннон официально объявил о беременности Йоко, Синтия получила развод. «Синтия сразу оказалась отрезанной от „Битлз“, – писал Питер Браун. – Очень немногие из служащих или друзей осмелились оказать ей поддержку или что-то сказать против Иоко. Все боялись разгневать Джона». Единственным, кто поддержал Синтию и выразил ей свою симпатию, оказался Пол. "Я была очень удивлена, когда однажды солнечным утром Пол заявился ко мне собственной персоной, – вспоминает Синтия. – Я была тронута его искренней заботой о нашем благосостоянии, но больше всего меня взволновала одинокая алая роза, которую он преподнес мне, сопроводив свой жест шутливым предложением: «Ну так как, Син? Может, давай теперь поженимся?»
Настоящими жертвами развода стали Джулиан Леннон и Киоко Кокс. Джон будет очень редко встречаться с сыном, а Йоко не станет прилагать особых усилий (за исключением эпизода с похищением, о чем речь пойдет ниже), чтобы повидаться с Киоко. Первое время девочка проводила много времени в доме у подруги семьи Мэгги Постлуэйт, которой Джон дал номер своего телефона для экстренных случаев. Один раз Мэгги воспользовалась этим номером, но ничего не добилась. Специальный служащий принял ее сообщение, но отказался подозвать кого-либо из Леннонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Любая другая женщина немедленно помчалась бы домой, чтобы предстать перед мужем и попытаться спасти свой брак. Но Синтия, всегда опасавшаяся открытых столкновений, улеглась в постель и провела там несколько дней. В конце концов как-то вечером она решилась-таки покинуть свое убежище в обществе двадцативосьмилетнего сына хозяина гостиницы Роберто Бассанини, здорового, добродушного и симпатичного молодого человека, который понравился ей еще во время предыдущей поездки. Когда на следующее утро они вернулись в гостиницу, то застали там Мэджик Алекса.
Оставшись с Синтией наедине, Алекс заметил, что Джону будет небезынтересно узнать о том, что его брошенная жена, вместо того чтобы оплакивать свою судьбу, развлекается в обществе молодых и красивых мужчин. Вынудив молодую женщину занять оборону, он сообщил ей, что Джон хочет развода, чтобы жениться на Иоко Оно. Если Синтия поднимет шум или откажется от сотрудничества, Джон пригрозил забрать у нее Джулиана, а ее отправить обратно в Хойлэйк.
Подобные угрозы возмутили даже Синтию. «Он подает на развод! – взорвалась она. – А на каком основании?»
«Джон обвиняет тебя в адюльтере, – холодно ответил Алекс. – И я согласился свидетельствовать против тебя в пользу Джона». Затем он напомнил Синтии о той самой ночи, когда, после обильной выпивки, она забралась на рассвете к нему в постель. Взорвав свою бомбу, Алекс немедленно укатил обратно в Лондон.
Не успел он выйти из дома, как Синтия бросилась к матери. Миссис Пауэлл чуть не хватил апоплексический удар, когда она услышала о дьявольских планах ненавистного зятя. Когда Синтия сообщила, что собирается в Лондон только на следующий день, Лил ответила, что не может ждать до завтра. После обеда она уже сидела в самолете, который направлялся в Англию.
Когда миссис Пауэлл добралась до дома 34 по Монтегю-сквер, она с удивлением обнаружила на пороге дома букет цветов. Распечатав прилагавшийся конверт, она прочитала: «На этот раз я пришел первым». Джон наконец-то взял реванш.
Тот же детектив, который следил за миссис Пауэлл, должно быть, предупредил адвоката Джона, что Синтия прибудет позже, и буквально через пять минут после возвращения ей было вручено уведомление о начале процедуры развода. Когда она позвонила в «Эппл» и потребовала встречи с Джоном, ей сообщили, что для организации встречи потребуется две недели. Вспылив, она схватила мать, сына и поехала прямо в Кенвуд. На стук в дверях показались Джон и Йоко, оба в черном. Джон был явно не готов к этой встрече лицом к лицу. Когда миссис Пауэлл сказала Иоко: «Мне кажется, что вам лучше уйти в другую комнату и оставить их вдвоем», Джон в испуге закричал: «Нет, Иоко! Останься!»
Синтия мгновенно потеряла над собой контроль и разрыдалась. Ей была невыносима мысль о том, что ее может запятнать обвинение в адюльтере. Она попыталась объяснить, что Алекс ей никогда не нравился, что ей и в голову не приходила мысль заняться с ним любовью и что, сама того не желая, она позволила негодяю себя околдовать. Джон ответил, что у него нет выбора. Если он хочет уберечься от такого рода рекламы, он просто вынужден обвинить ее в адюльтере. После четверти часа споров о том, кто кому и с кем изменил, Синтия нашла, наконец, аргумент, с которого ей следовало начать. «Ты совершенно несправедливо сваливаешь вину на меня, поскольку именно ты стремишься разрушить наш брак!» – закричала она.
Леннон почувствовал, что не в силах продолжать и коротко ответил: «Давай предоставим нашим адвокатам решить это дело». Затем Джон предложил Синтии переехать вместе с Джулианом и матерью в Кенвуд и оставить ему дом на Монтегю-сквер. Когда Лилиан Пауэлл вмешалась и стала настаивать на том, что он не может так просто бросить ее дочь, Леннон закричал: «Это мой дом! Убирайтесь отсюда!»
В следующий раз Джон и Синтия встретились уже в присутствии адвокатов, чтобы обсудить финансовую сторону развода. Когда встреча закончилась, Пит Шоттон, продолжавший жить в Кенвуде, поинтересовался у Джона, как все прошло. "Да просто хренотень какая-то! – в отчаянии воскликнул Леннон. – Всякий раз, когда я пытался что-нибудь сказать Син, ее адвокат прерывал меня и говорил, что я не имею права обращаться к ней, а должен делать это через своего адвоката. В конце концов мне все это надоело, и я сказал ей: «Слушай, Син, забирай к чертовой матери все, что захочешь. Вы тут все это решите, потом скажете мне, и я вам все на хрен отдам».
Как обычно, Синтия сдалась и позволила Джону обвинить ее в супружеской измене. Пойдя на такую мучительную уступку, она по идее должна была бы потребовать от него щедрой материальной компенсации. Вместо этого, вопреки собственным интересам, она позвонила Джону и предложила договориться между собой, поскольку ее адвокаты собирались «расколоть его на несколько сотен тысяч фунтов». Когда до Джона, наконец, дошло, во что ему обойдется развод, он начал торговаться и закричал: «Больше 75 тысяч ты у меня не получишь! Да на что тебе такие деньги? Для тебя это все равно что выиграть в лотерею!»
Несмотря ни на что, развод мог пройти безо всякого шума, если бы в сентябре Иоко не забеременела. При таких обстоятельствах обвинение в супружеской измене, выдвинутое против Синтии, становилось смешным. Так что супруги поменялись ролями, и теперь Синтия потребовала у Джона развода. Тем не менее Леннон в результате отделался всего лишь легким испугом. Ему предстояло выплатить 100 тысяч фунтов плюс еще 2 400 фунтов ежегодно в качестве алиментов на Джулиана. Трастовый фонд в пользу Джулиана также не отличался особой щедростью. В двадцать пять лет сын должен был получить 100 тысяч фунтов при условии, что у Джона не будет других детей, в противном случае эта сумма сокращалась наполовину. Все права по опеке сына переходили к Синтии, и эту жертву Джон принял с явным облегчением.
8 ноября 1968 года, через две недели после того как Леннон официально объявил о беременности Йоко, Синтия получила развод. «Синтия сразу оказалась отрезанной от „Битлз“, – писал Питер Браун. – Очень немногие из служащих или друзей осмелились оказать ей поддержку или что-то сказать против Иоко. Все боялись разгневать Джона». Единственным, кто поддержал Синтию и выразил ей свою симпатию, оказался Пол. "Я была очень удивлена, когда однажды солнечным утром Пол заявился ко мне собственной персоной, – вспоминает Синтия. – Я была тронута его искренней заботой о нашем благосостоянии, но больше всего меня взволновала одинокая алая роза, которую он преподнес мне, сопроводив свой жест шутливым предложением: «Ну так как, Син? Может, давай теперь поженимся?»
Настоящими жертвами развода стали Джулиан Леннон и Киоко Кокс. Джон будет очень редко встречаться с сыном, а Йоко не станет прилагать особых усилий (за исключением эпизода с похищением, о чем речь пойдет ниже), чтобы повидаться с Киоко. Первое время девочка проводила много времени в доме у подруги семьи Мэгги Постлуэйт, которой Джон дал номер своего телефона для экстренных случаев. Один раз Мэгги воспользовалась этим номером, но ничего не добилась. Специальный служащий принял ее сообщение, но отказался подозвать кого-либо из Леннонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131