В Англии Кляйна всегда воспринимали как коварного и безжалостного нью-йоркского еврея, поставившего себе целью растащить национальное достояние Великобритании. Но в действительности все эти обвинения почти не имели под собой оснований.
Джон Леннон, вероятно, был немало изумлен, когда впервые встретился с человеком, окруженным такой зловещей аурой; по правде говоря, и менее чувствительные, чем Леннон, люди приходили в замешательство, когда знакомились с Алленом Кляйном, поскольку вместо саблезубого тигра с телефонными трубками в каждой лапе и убийственным взором перед ними оказывался невысокий, небрежно одетый коренастый мужичок, отдаленно напоминавший Бадди Хэкетта, который всем своим видом давал понять, что ему не терпится выбежать из дома и погонять мяч на аллее в саду. По сравнению со стилем Джона Истмана, стремившегося во всем походить на блестящего Джека Кеннеди, Аллен Кляйн был, скорее, олицетворением отважного защитника рабочего класса.
«Я вовсе не так умен, как говорят, – говаривал Аллен, отрицая самое очевидное из своих достоинств. – Я просто умею хорошо подготовиться». И как же он подготовился к этому историческому событию? Чтобы разрядить обстановку, он предложил гостям вместе поужинать. Ведь очевидно, что за столом беседовать гораздо приятнее. Как оказалось, на ужин была предложена вегетарианская пища, как нельзя лучше отвечавшая требованиям привередливого Джона Леннона. Но еще лучше удалась Кляйну застольная беседа. "Первое, чем поразил меня Аллен, – рассказывал Леннон, – и это, безусловно, было лестным, так это тем, что он прекрасно знал все наши старые песни. Он даже мог отличить песни Пола от моих. Он говорил: «Вот эту фразу написал не Маккартни, верно?» И я отвечал: «Точно!» Именно это меня заинтересовало – он понимал, каков вклад каждого из нас в успех группы. А то все считали, что делом занимались только Пол и Джордж Мартин. Он знал мои тексты и понимал их-не то чтобы там было много чего понимать, – но ему они нравились. И тогда я подумал: «Если этот человек сумел узнать меня так хорошо, ограничившись тем, что послушал мои пластинки, он, наверное, вообще неплохо соображает».
В общении с Йоко Оно Кляйн оказался таким же ловким, как и в беседе с непредсказуемым Джоном. В его речах ни разу не промелькнуло и намека на ту снисходительность, с которой к Йоко относились мужчины из окружения «Битлз» и которая буквально сводила ее с ума. Кляйн обращался к ней так же уважительно, как и к Джону, подчеркивая, что принимает их за равных, и за это Джон был ему очень признателен. А вознаграждение не заставило себя долго ждать.
Прошло не больше двух часов, как Джон сказал: «Слушай, Аллен, а ты не хотел бы стать нашим с Йоко менеджером?» В ту пору Леннон уже не мог говорить от лица остальных членов группы. «Ты не сможешь быть менеджером „Битлз“, – предупредил он Кляйна, – потому что они уже подписали договор с Истманом».
Это известие не испугало Кляйна. «Адвоката всегда можно уволить», – ответил он, не давая вместе с тем немедленного согласия, несмотря на то, что его финансовое положение было немногим лучше, чем у Джона. Кляйн был прирожденным транжирой – и прирожденным оптимистом. Подобно игроку в покер, он умел пасовать и знал, когда поднимать ставку. Он решил не торопиться и ответил, что будет счастлив работать с Леннонами.
«Хорошо, так что же нам теперь делать?» – сразу взял быка за рога Джон.
«Я думаю, вам лучше отправиться спать», – ответил Кляйн.
«В чем дело? – возмутился Леннон. – Ты отказываешься?»
«Вовсе нет», – улыбнулся Кляйн. «Тогда скажи, что я должен делать», – повторил Джон. «Я считаю, – решился, наконец, Кляйн, – что вам надо написать своим партнерам и поставить их в известность о том, что вы предложили мне вести ваши дела. Но прежде чем сделать это, вам следует позвонить им – это будет более по-дружески».
С этими словами Кляйн вышел в соседнюю комнату и вернулся с пишущей машинкой, которую поставил на пол, заправив в нее чистый лист бумаги. К трем утра Йоко отпечатала уведомления, которые были адресованы сэру Джозефу Локвуду из «И-Эм-Ай», Дику Джеймсу из «Норзерн Сонгз», Клайву Эпстайну из «НЕМС Ентерпрайзис» и Харри Пинскеру из «Брайс энд Ханмер». Текст послания гласил: «Я обратился к Аллену Кляйну с просьбой взять на себя ведение моих дел. Прошу Вас предоставить ему любую необходимую информацию и полное сотрудничество. С любовью, Джон Леннон».
Выталкивая Аллена Кляйна на ринг против Джона Истмана, Джон на самом деле готовил атаку против Пола. 3 февраля «Битлз» провели совещание, на котором тремя голосами против одного решили нанять Аллена Кляйна в качестве менеджера группы, преодолев таким образом протест Пола. Затем ребята встретились с Кляйном и Истманом. Истман предложил Аллену сопровождать его во время встречи с сэром Джо, на что Кляйн ответил резким отказом, мотивировав его тем, что хочет чувствовать себя свободным в плане ведения дел «Битлз», точно так же как Истман должен иметь свободу, как их адвокат. На следующую встречу с Кляйном Истман пригласил своего отца. Но и в этот раз Аллен Кляйн хорошо подготовился.
Не успел Ли Истман усесться рядом с сыном и будущим зятем, как у него буквально выбили почву из-под ног. Аллен Кляйн с дразнящей улыбкой на устах начал совещание с того, что огласил результаты небольшого расследования, в ходе которого выяснилось, что настоящее имя Ли Истмана Леопольд Эпстайн! Джон Леннон разразился жестоким смехом, и до конца совещания они с Кляйном обращались к Истману не иначе, как «Эпстайн»: «Да, мистер Эпстайн» или «Нет, мистер Эпстайн», или «Если бы меня звали Эпстайн...» – так продолжалось до тех пор, пока обычно вежливый адвокат не взорвался. «Он обзывал меня самыми последними словами, – вспоминал Кляйн. – А я просто сидел и слушал, как он отводил душу. И всем стало ясно, каким он был на самом деле: вспыльчивым, педантичным, высокомерным». В конце концов Истман вылетел, хлопнув дверью, вместе со своим сыном и все тем же будущим зятем.
Но гнев Истмана был ничем по сравнению с яростью Джона Леннона. «Да он просто свинья! Глупая, поганая буржуйская свинья! – бушевал Леннон. – Он решил, что может навешать мне хреновой лапши своими разговорами о сраном Кафке, Пикассо и Кунинге, черт их всех дери! Да плевать мне на них!» Так началась затяжная война, которая привела к распаду «Битлз».
Несмотря на то, что Пол ненавидел Кляйна столь же страстно, насколько Джон ненавидел Истманов, ему пришлось в конце концов согласиться на то, чтобы уполномочить нового менеджера разобраться с финансовыми делами группы. На целых два месяца Аллен погрузился в работу, проводя все свое время в офисе «Эппл», окруженный горой документации. Когда работа была завершена, у него в голове ярким неоновым огнем горело только одно слово: ИДИОТ!
Брайену Эпстайну, этому маленькому лорду Фонтлеруа, удалось невозможное. Он заполучил в свои руки величайшее дело в истории шоу-бизнеса и умудрился провалить его, заключая одну неудачную сделку за другой. Вся эта история представляла собой сплошной кошмар. Ни одного нормального контракта, ни одного случая, когда оговоренные процентные отчисления реально соответствовали уровню и отвечали интересам музыкантов. Но самым катастрофичным было то, что «Битлз» действительно были разорены, мало того, у них не было никаких шансов вернуть хотя бы часть того, что они потеряли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Джон Леннон, вероятно, был немало изумлен, когда впервые встретился с человеком, окруженным такой зловещей аурой; по правде говоря, и менее чувствительные, чем Леннон, люди приходили в замешательство, когда знакомились с Алленом Кляйном, поскольку вместо саблезубого тигра с телефонными трубками в каждой лапе и убийственным взором перед ними оказывался невысокий, небрежно одетый коренастый мужичок, отдаленно напоминавший Бадди Хэкетта, который всем своим видом давал понять, что ему не терпится выбежать из дома и погонять мяч на аллее в саду. По сравнению со стилем Джона Истмана, стремившегося во всем походить на блестящего Джека Кеннеди, Аллен Кляйн был, скорее, олицетворением отважного защитника рабочего класса.
«Я вовсе не так умен, как говорят, – говаривал Аллен, отрицая самое очевидное из своих достоинств. – Я просто умею хорошо подготовиться». И как же он подготовился к этому историческому событию? Чтобы разрядить обстановку, он предложил гостям вместе поужинать. Ведь очевидно, что за столом беседовать гораздо приятнее. Как оказалось, на ужин была предложена вегетарианская пища, как нельзя лучше отвечавшая требованиям привередливого Джона Леннона. Но еще лучше удалась Кляйну застольная беседа. "Первое, чем поразил меня Аллен, – рассказывал Леннон, – и это, безусловно, было лестным, так это тем, что он прекрасно знал все наши старые песни. Он даже мог отличить песни Пола от моих. Он говорил: «Вот эту фразу написал не Маккартни, верно?» И я отвечал: «Точно!» Именно это меня заинтересовало – он понимал, каков вклад каждого из нас в успех группы. А то все считали, что делом занимались только Пол и Джордж Мартин. Он знал мои тексты и понимал их-не то чтобы там было много чего понимать, – но ему они нравились. И тогда я подумал: «Если этот человек сумел узнать меня так хорошо, ограничившись тем, что послушал мои пластинки, он, наверное, вообще неплохо соображает».
В общении с Йоко Оно Кляйн оказался таким же ловким, как и в беседе с непредсказуемым Джоном. В его речах ни разу не промелькнуло и намека на ту снисходительность, с которой к Йоко относились мужчины из окружения «Битлз» и которая буквально сводила ее с ума. Кляйн обращался к ней так же уважительно, как и к Джону, подчеркивая, что принимает их за равных, и за это Джон был ему очень признателен. А вознаграждение не заставило себя долго ждать.
Прошло не больше двух часов, как Джон сказал: «Слушай, Аллен, а ты не хотел бы стать нашим с Йоко менеджером?» В ту пору Леннон уже не мог говорить от лица остальных членов группы. «Ты не сможешь быть менеджером „Битлз“, – предупредил он Кляйна, – потому что они уже подписали договор с Истманом».
Это известие не испугало Кляйна. «Адвоката всегда можно уволить», – ответил он, не давая вместе с тем немедленного согласия, несмотря на то, что его финансовое положение было немногим лучше, чем у Джона. Кляйн был прирожденным транжирой – и прирожденным оптимистом. Подобно игроку в покер, он умел пасовать и знал, когда поднимать ставку. Он решил не торопиться и ответил, что будет счастлив работать с Леннонами.
«Хорошо, так что же нам теперь делать?» – сразу взял быка за рога Джон.
«Я думаю, вам лучше отправиться спать», – ответил Кляйн.
«В чем дело? – возмутился Леннон. – Ты отказываешься?»
«Вовсе нет», – улыбнулся Кляйн. «Тогда скажи, что я должен делать», – повторил Джон. «Я считаю, – решился, наконец, Кляйн, – что вам надо написать своим партнерам и поставить их в известность о том, что вы предложили мне вести ваши дела. Но прежде чем сделать это, вам следует позвонить им – это будет более по-дружески».
С этими словами Кляйн вышел в соседнюю комнату и вернулся с пишущей машинкой, которую поставил на пол, заправив в нее чистый лист бумаги. К трем утра Йоко отпечатала уведомления, которые были адресованы сэру Джозефу Локвуду из «И-Эм-Ай», Дику Джеймсу из «Норзерн Сонгз», Клайву Эпстайну из «НЕМС Ентерпрайзис» и Харри Пинскеру из «Брайс энд Ханмер». Текст послания гласил: «Я обратился к Аллену Кляйну с просьбой взять на себя ведение моих дел. Прошу Вас предоставить ему любую необходимую информацию и полное сотрудничество. С любовью, Джон Леннон».
Выталкивая Аллена Кляйна на ринг против Джона Истмана, Джон на самом деле готовил атаку против Пола. 3 февраля «Битлз» провели совещание, на котором тремя голосами против одного решили нанять Аллена Кляйна в качестве менеджера группы, преодолев таким образом протест Пола. Затем ребята встретились с Кляйном и Истманом. Истман предложил Аллену сопровождать его во время встречи с сэром Джо, на что Кляйн ответил резким отказом, мотивировав его тем, что хочет чувствовать себя свободным в плане ведения дел «Битлз», точно так же как Истман должен иметь свободу, как их адвокат. На следующую встречу с Кляйном Истман пригласил своего отца. Но и в этот раз Аллен Кляйн хорошо подготовился.
Не успел Ли Истман усесться рядом с сыном и будущим зятем, как у него буквально выбили почву из-под ног. Аллен Кляйн с дразнящей улыбкой на устах начал совещание с того, что огласил результаты небольшого расследования, в ходе которого выяснилось, что настоящее имя Ли Истмана Леопольд Эпстайн! Джон Леннон разразился жестоким смехом, и до конца совещания они с Кляйном обращались к Истману не иначе, как «Эпстайн»: «Да, мистер Эпстайн» или «Нет, мистер Эпстайн», или «Если бы меня звали Эпстайн...» – так продолжалось до тех пор, пока обычно вежливый адвокат не взорвался. «Он обзывал меня самыми последними словами, – вспоминал Кляйн. – А я просто сидел и слушал, как он отводил душу. И всем стало ясно, каким он был на самом деле: вспыльчивым, педантичным, высокомерным». В конце концов Истман вылетел, хлопнув дверью, вместе со своим сыном и все тем же будущим зятем.
Но гнев Истмана был ничем по сравнению с яростью Джона Леннона. «Да он просто свинья! Глупая, поганая буржуйская свинья! – бушевал Леннон. – Он решил, что может навешать мне хреновой лапши своими разговорами о сраном Кафке, Пикассо и Кунинге, черт их всех дери! Да плевать мне на них!» Так началась затяжная война, которая привела к распаду «Битлз».
Несмотря на то, что Пол ненавидел Кляйна столь же страстно, насколько Джон ненавидел Истманов, ему пришлось в конце концов согласиться на то, чтобы уполномочить нового менеджера разобраться с финансовыми делами группы. На целых два месяца Аллен погрузился в работу, проводя все свое время в офисе «Эппл», окруженный горой документации. Когда работа была завершена, у него в голове ярким неоновым огнем горело только одно слово: ИДИОТ!
Брайену Эпстайну, этому маленькому лорду Фонтлеруа, удалось невозможное. Он заполучил в свои руки величайшее дело в истории шоу-бизнеса и умудрился провалить его, заключая одну неудачную сделку за другой. Вся эта история представляла собой сплошной кошмар. Ни одного нормального контракта, ни одного случая, когда оговоренные процентные отчисления реально соответствовали уровню и отвечали интересам музыкантов. Но самым катастрофичным было то, что «Битлз» действительно были разорены, мало того, у них не было никаких шансов вернуть хотя бы часть того, что они потеряли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131