Но теперь кошмар кончился; бояться можно было только одного: как бы, спасаясь из одной тюрьмы, не угодить в другую.
Подчиняясь бессознательному порыву, она обратилась за помощью к матери и к Богу, который, как порою Сорильде казалось в эти печальные месяцы, ее покинул.
Но теперь она знала, что не забыта, не покинута, а находится под Его защитой и Он всегда пребудет с ней, что бы ни готовило будущее.
Погруженная в размышления и молитвы, Сорильда подскочила, когда опять раздался стук в дверь.
- Кто там?
- Мисс Сорильда, его светлость попросил меня сообщить вам, что прибыл граф Уинсфорд. Сорильда глубоко вздохнула.
- Передайте его светлости, что я сейчас спущусь.
- Хорошо, мисс.
Сорильда отвернулась от окна и оглядела спальню. Все было готово.
После того, как служанки уложили ее дорожный сундук, она открыла его и выбросила все ужасные коричневые и серые платья, выбранные для нее тетушкой. Выбросила она и большую часть ночных рубашек и белья - их она носила еще до того, как стала считать себя взрослой.
Наверху в сундуке матери она отыскала изящные ночные рубашки из тонкого батиста, отделанные кружевом, шелковые нижние юбки, шелестевшие при ходьбе, и кое-что из других предметов одежды - все столь изысканное, что Сорильда просто ахнула от восторга.
Она совсем забыла о них, да и не смотрела раньше, что из вещей матери осталось, по той простой причине, что боялась расплакаться.
Сорильде никогда и в голову не приходило, что она может носить одежду матери, но теперь девушка знала: материнские вещи, надетые ею, укрепят ее мужество - оно уже струилось по ее жилам.
Теперь в ее дорожном сундуке лежали лишь материнские вещи, в том числе и вечернее платье черного цвета, столь же красивое и элегантное, как и платье, надетою ею на собственную свадьбу.
» Первым делом я куплю себе новую одежду по собственному выбору «, - пообещала себе Сорильда.
Все вещи, выбранные для нее тетушкой, она затолкала в дальний угол гардероба, захлопнула дверцу и закрыла ее на ключ. После этого она затянула на сундуке ремни. Теперь она знала, что берет с собой лишь то, что ей хочется носить.
На кресле лежала шелковая шаль с длинной бахромой - мать купила ее к этому платью, дорогие замшевые перчатки и маленькая сумочка из такого же шелка, что и лиф платья.
В другой сундук Сорильда уложила не одежду, а небольшие вещицы, которыми она дорожила и которые принадлежали ее матери: шкатулку для рукоделия, две миниатюры - одна с портретом ее отца, другая - с ее собственным портретом в детском возрасте, книги в кожаном переплете; мать любила их и бережно завернула в бумагу; декоративные статуэтки, стоявшие в ее спальне на каминной полочке и у постели.
» Где бы я ни была, - заметила Сорильда, - эти вещи позволят мне чувствовать себя как дома, потому что они принадлежали маме «.
Медленно, не торопясь, она натянула длинные замшевые перчатки, взяла шаль и сумочку, затем отперла дверь и пошла по коридору в сторону лестницы.
Как она ни нервничала, но невольно чисто по-женски обрадовалась, ощутив колыхание кринолина и почувствовав, что хоть ее платье и выглядит странным для невесты, но впервые в жизни она в привлекательном женском облике может лицом к лицу встретиться с тетушкой на равных.
Подойдя к лестнице, Сорильда увидела, что внизу в холле ее ждет дядя. Он стоял один.
Она поняла, что граф с тетушкой уже ушли в часовню, и с возмущением подумала, что герцогиня воспользовалась возможностью поговорить с графом пусть даже и несколько секунд.
» Они оба отвратительны, и я их ненавижу!«- сказала себе Сорильда и, еще выше подняв голову, начала медленно спускаться по лестнице.
Ступив на мраморный пол холла, она заметила изумленный взгляд дяди. Когда девушка подошла к нему, он воскликнул:
- Черное! С чего это ты надумала идти в черном на собственную свадьбу?
- По-моему, это вполне соответствует обстоятельствам, дядя Эдмунд, - ответила Сорильда. - Но если говорить честно, это единственное платье, в котором я не чувствую себя точно воспитанница приюта.
Дядя растерянно посмотрел на нее, и она пояснила:
- Последнее время мне не позволялось выбирать самой себе платья, но сегодня я выбирала сама и считаю, что имею на это полное право!
- В любом случае теперь поздно переодеваться, - сказал герцог.
С этими словами он предложил племяннице руку, и по длинному коридору они направились в часовню.
Впоследствии Сорильда так и не смогла вспомнить ни саму церемонию, ни свои собственные слова и действия.
С того момента, как она встала рядом с графом, Сорильда ясно ощущала только исходящий от него гнев; это могло бы напугать ее, если бы девушка не испытывала к нему некоторого сочувствия.
» В конце концов, - подумала она, - хоть он и вел себя отвратительно, но прибыл в замок по приглашению Айрис «.
Граф не был женат и, следовательно, мог искать развлечений где угодно.
Разумеется, искать встреч с женой соседа достойно порицания и грешно, но Сорильда прекрасно понимала, что истинная вина лежит на белоснежных плечах герцогини.
Когда церемония закончилась и из часовни все двинулись в холл, от ее внимания не ускользнуло, что герцогиня приложила все усилия, чтобы выглядеть еще обольстительнее, чем всегда.
Голубое платье точно того же оттенка, что и ее глаза, великолепно смотрелось бы и в Букингемском дворце, а бриллианты на шее и в ушах сверкали, словно на рождественской елке.
Глядя на тетушку, Сорильда заметила выражение ее глаз, ясно говорившее, что на ком бы граф ни женился, Айрис по-прежнему пылала страстью к человеку, который по ступеням западной башни поднялся в ее спальню.
» Воистину дядя Эдмунд нашел наказание, достойное преступления «, - мелькнуло в голове у Сорильды, и она задумалась над вопросом: выместит ли граф на ней свой гнев, когда они останутся наедине?
С только что обвенчанной парой никто не прощался и не произносил теплых пожеланий. Герцог не пожал графу руку, не поцеловал племянницу. Он лишь угрюмо наблюдал, как лакей накинул Сорильде на плечи шаль, как дворецкий вручил графу шляпу и перчатки и молодые по ступеням сошли вниз, где их ожидал фаэтон.
Сорильда облегченно вздохнула, увидев его: по крайней мере, им не придется ехать в узком, тесном пространстве закрытой кареты.
Лакей помог ей забраться в фаэтон, граф взял в руки вожжи, а грум, до этого державший лошадей под уздцы, подбежал к экипажу и запрыгнул на заднее сиденье. После этого они тронулись.
Любопытство заставило Сорильду оглянуться. Оказалось, что дядя с женой не стали глядеть им вслед. На верхних ступенях не было никого, кроме мажордома да нескольких лакеев.
Фаэтон мчался по подъездной аллее; довольно скоро Сорильда почувствовала, что напряжение, в котором она находилась с того момента, как вошла в часовню, понемногу ослабевает.
Она замужем!
Ей все еще не верилось, что это произошло на самом деле, что она уезжает прочь из замка и герцогиня больше не сможет глумиться над ней!
Больше ей не придется страдать и мучиться от унижения, из-за чего каждый день казался мрачнее и страшнее прежнего.
Словно в ответ на ее мысли из-за туч появилось солнце и засияло золотым светом сквозь ветки деревьев, засверкало на серебряной упряжи четырех великолепных коней, которыми правил граф.
Они миновали сторожку у входных ворот, доехали до середины деревни, а затем вместо того, чтобы ехать налево, в направлении Уинсфорд-парка, экипаж завернул направо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34