Я им просто мешаю.
- Ах, мосье де Бассомпьер, не надо, зачем вы так... Впрочем, Полина вам сама все скажет, да и доктор Бреттон сумеет с вами объясниться.
- Поздно несколько, я полагаю. Кажется, дела у них уже идут на лад?
- Сэр, они ничего не предпримут без вашего согласия. Но только они любят друг друга.
- Только! - эхом отозвался он.
Выставленная судьбой на роль наперсницы и посредницы, я вынуждена была продолжать:
- Доктор Бреттон сотни раз собирался обратиться к вам, сэр. Но, при всей его смелости, он отчаянно вас боится.
- Пусть... пусть боится. Он посягнул на мое сокровище. Если б он не помешал, она бы еще долгие годы оставалась ребенком. Да. Они помолвлены?
- Помолвка невозможна без вашего согласия.
- Хорошо вам, мисс Сноу, так говорить и думать! Вам вообще свойственна правильность суждений. Но мне-то каково! Что у меня еще есть на свете, кроме дочери! Она единственная у меня дочь, и у меня нет сыновей. Неужели Бреттон не мог где-нибудь еще поискать невесту? Есть сотни богатых и хорошеньких женщин, он любой из них мог бы понравиться - он красив, воспитан, со связями. Почему ему непременно понадобилась моя Полли?
- Не встреть он вашей Полли, ему бы многие могли понравиться. Ваша племянница мисс Фэншо, например.
- Ах! Джиневру я отдал бы за него с легким сердцем! Но Полли! Нет, я не в силах с этим смириться. Он ее не стоит, - решительно заключил он. - Чем он ее заслужил? Он ей неровня. Вот говорят о состоянии. Я не стяжатель и не скряга, но приходится об этом думать, и Полли будет богата.
- Да, это известно, - сказала я. - Весь Виллет знает, что она богатая наследница.
- Неужели о моей девочке это говорят?
- Говорят, сэр.
Он глубоко задумался. Я отважилась спросить:
- А кто достоин Полины, сэр? Кого предпочли бы вы доктору Бреттону? Разве богатство и более высокое положение в обществе способны примирить вас с будущим зятем?
- А ведь вы правы, - сказал он.
- Посмотрите на здешних аристократов - хотели б вы в зятья кого-нибудь из них?
- Никого, ни князя, ни барона, ни виконта.
- А мне говорили, многие из них имеют на нее виды. - И я продолжала, ободренная его вниманием: - Если вы откажете доктору Бреттону, сыщутся другие. Куда бы вы ни отправились, повсюду найдется довольно охотников. Независимо от своего будущего богатства, Полина, по-моему, чарует всех, кто ее видит.
- Неужто? Моя дочь вовсе не красавица.
- Сэр, мисс де Бассомпьер очень хороша собой.
- Глупости! Ах, простите, мисс Сноу, но вы к ней, кажется, пристрастны. Полли мне нравится, мне нравится в ней все, но я отец ее. И даже я никогда не считал ее красивой. Она мила, прелестна, ну - забавна. Нет, помилуйте, разве можно ее назвать красавицей?
- Она привлекает сердца, сэр, и привлекала бы их без помощи вашего богатства и положения.
- Мое богатство и положение! Неужто это приманка для Грэма? Если б я думал так...
- Доктор Бреттон прекрасно о них знает, уверяю вас, мосье де Бассомпьер, и ценит, как ценил бы всякий на его месте, как вы сами бы ценили в подобных обстоятельствах, но они не приманка для него. Он очень любит вашу дочь. Он сознает ее высокие качества и находится под их обаянием.
- Как? У моей ненаглядной дочки есть, оказывается, высокие качества?
- Ах, сэр! Разве не видели вы ее в тот вечер, когда столько ученых и выдающихся людей обедали здесь?
- И точно, я удивлялся тогда ее поведению; меня потешило, что она строит из себя взрослую.
- А заметили вы, как те образованные французы окружили ее в гостиной?
- Заметил. Но я думал, они просто хотели развлечься, позабавиться милым ребенком.
- Сэр, она вела себя блистательно, и я слышала, как один француз говорил, что она petrie d'esprit et de graces*. Доктор Бреттон того же мнения.
______________
* Исполнена ума и изящества (фр.).
- Она милое, резвое дитя и, думаю, не лишена характера. Помнится, болезнь приковала меня к постели, и Полли выхаживала меня, врачи боялись за мою жизнь. И чем хуже мне становилось, тем, помнится, мужественней и нежней делалась моя дочь. А когда я начал выздоравливать, каким сиянием радости озаряла она мою комнату! Поистине, она играла на моем кресле беспечно и бесшумно, как солнечный луч. И вот к ней сватаются! Нет, я не хочу с ней расставаться, - сказал он и застонал.
- Вы так давно знакомы с доктором и с миссис Бреттон, - решилась я, и, отдавая ее ему, вы словно с ней и не расстанетесь.
Несколько минут он печально раздумывал.
- Верно, - пробормотал он наконец. - Луизу Бреттон я давно знаю. Мы с ней старые, старые друзья; до чего мила была она в юности. Вы говорите "красота", мисс Сноу. Вот кто был красив - высокая, стройная, цветущая, не то что моя Полли, всего лишь эльф или дитя. В восемнадцать лет Луиза выглядела настоящей принцессой. Теперь она прекрасная, добрая женщина. Малый пошел в нее, я всегда к нему хорошо относился и желал ему добра. А он чем мне отплатил? Каким разбойным помыслом! Моя девочка так меня любила! Мое единственное сокровище! И теперь все кончено. Я лишь досадная помеха.
Тут дверь отворилась, впуская "единственное сокровище". Она вошла, так сказать, в уборе вечерней красы. Угасший день покрыл румянцем ее щеки, зажег искры в глазах, локоны свободно падали на нежную шею, а лицо успело покрыться тонким загаром. На ней было легкое белое платье. Она думала застать меня одну и принесла мне только что написанное, но незапечатанное письмо. Она хотела, чтобы я его прочитала. Увидев отца, она запнулась на пороге, застыла, и розовость, расплывшись со щек, залила все ее лицо.
- Полли, - тихо сказал мосье де Бассомпьер, грустно улыбаясь, - почему ты краснеешь при виде отца? Это что-то новое.
- Я не краснею. Вовсе я не краснею, - заявила она, совершенно заливаясь краской. - Но я думала, вы в столовой, а мне нужна Люси.
- Ты, верно, думала, что я сижу с Джоном Грэмом Бреттоном? Но его вызвали. Он скоро вернется, Полли. Он может отправить твое письмо и тем избавить Мэтью от "работы", как он это величает.
- Я не отправляю писем, - ответила она довольно дерзко.
- Так что же ты с ними делаешь? Ну-ка поди сюда, расскажи.
Мгновенье она колебалась, потом подошла к отцу.
- Давно ли ты занялась сочинением писем, Полли? Кажется, ты вчера еще и писать-то выучилась!
- Папа, я писем моих не шлю по почте. Я их передаю из рук в руки одному лицу.
- Лицу! Мисс Сноу, иными словами?
- Нет, папа. Не ей.
- Кому же? Уж не миссис ли Бреттон?
- Нет, и не ей, папа.
- Но кому же, дочка? Скажи правду своему отцу.
- Ах, папа! - произнесла она с большой серьезностью. - Сейчас, сейчас я все скажу. Я давно хотела сказать, хоть я дрожу от страха.
Она, в самом деле, дрожала от растущего волнения, вся трепетала от желания его побороть.
- Не люблю ничего от вас скрывать, папа. Вы и любовь ваша для меня превыше всего, кроме бога. Читайте же. Но сперва взгляните на адрес.
Она положила письмо к нему на колени. Он взял его и тотчас прочел. Руки у него дрожали, глаза блестели.
Потом, сложив письмо, он принялся разглядывать его сочинительницу со странным, нежным, грустным недоумением.
- Неужто это она - девчонка, еще вчера сидевшая у меня на коленях, могла написать такое, почувствовать такое?
- Вам не понравилось? Вы огорчились?
- Нет, отчего же не понравилось, милая моя, невинная Мэри; но я огорчился.
- Но, папа, выслушайте меня. Вам незачем огорчаться! Я все бы отдала почти все (поправилась она), я бы лучше умерла, только б не огорчать вас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
- Ах, мосье де Бассомпьер, не надо, зачем вы так... Впрочем, Полина вам сама все скажет, да и доктор Бреттон сумеет с вами объясниться.
- Поздно несколько, я полагаю. Кажется, дела у них уже идут на лад?
- Сэр, они ничего не предпримут без вашего согласия. Но только они любят друг друга.
- Только! - эхом отозвался он.
Выставленная судьбой на роль наперсницы и посредницы, я вынуждена была продолжать:
- Доктор Бреттон сотни раз собирался обратиться к вам, сэр. Но, при всей его смелости, он отчаянно вас боится.
- Пусть... пусть боится. Он посягнул на мое сокровище. Если б он не помешал, она бы еще долгие годы оставалась ребенком. Да. Они помолвлены?
- Помолвка невозможна без вашего согласия.
- Хорошо вам, мисс Сноу, так говорить и думать! Вам вообще свойственна правильность суждений. Но мне-то каково! Что у меня еще есть на свете, кроме дочери! Она единственная у меня дочь, и у меня нет сыновей. Неужели Бреттон не мог где-нибудь еще поискать невесту? Есть сотни богатых и хорошеньких женщин, он любой из них мог бы понравиться - он красив, воспитан, со связями. Почему ему непременно понадобилась моя Полли?
- Не встреть он вашей Полли, ему бы многие могли понравиться. Ваша племянница мисс Фэншо, например.
- Ах! Джиневру я отдал бы за него с легким сердцем! Но Полли! Нет, я не в силах с этим смириться. Он ее не стоит, - решительно заключил он. - Чем он ее заслужил? Он ей неровня. Вот говорят о состоянии. Я не стяжатель и не скряга, но приходится об этом думать, и Полли будет богата.
- Да, это известно, - сказала я. - Весь Виллет знает, что она богатая наследница.
- Неужели о моей девочке это говорят?
- Говорят, сэр.
Он глубоко задумался. Я отважилась спросить:
- А кто достоин Полины, сэр? Кого предпочли бы вы доктору Бреттону? Разве богатство и более высокое положение в обществе способны примирить вас с будущим зятем?
- А ведь вы правы, - сказал он.
- Посмотрите на здешних аристократов - хотели б вы в зятья кого-нибудь из них?
- Никого, ни князя, ни барона, ни виконта.
- А мне говорили, многие из них имеют на нее виды. - И я продолжала, ободренная его вниманием: - Если вы откажете доктору Бреттону, сыщутся другие. Куда бы вы ни отправились, повсюду найдется довольно охотников. Независимо от своего будущего богатства, Полина, по-моему, чарует всех, кто ее видит.
- Неужто? Моя дочь вовсе не красавица.
- Сэр, мисс де Бассомпьер очень хороша собой.
- Глупости! Ах, простите, мисс Сноу, но вы к ней, кажется, пристрастны. Полли мне нравится, мне нравится в ней все, но я отец ее. И даже я никогда не считал ее красивой. Она мила, прелестна, ну - забавна. Нет, помилуйте, разве можно ее назвать красавицей?
- Она привлекает сердца, сэр, и привлекала бы их без помощи вашего богатства и положения.
- Мое богатство и положение! Неужто это приманка для Грэма? Если б я думал так...
- Доктор Бреттон прекрасно о них знает, уверяю вас, мосье де Бассомпьер, и ценит, как ценил бы всякий на его месте, как вы сами бы ценили в подобных обстоятельствах, но они не приманка для него. Он очень любит вашу дочь. Он сознает ее высокие качества и находится под их обаянием.
- Как? У моей ненаглядной дочки есть, оказывается, высокие качества?
- Ах, сэр! Разве не видели вы ее в тот вечер, когда столько ученых и выдающихся людей обедали здесь?
- И точно, я удивлялся тогда ее поведению; меня потешило, что она строит из себя взрослую.
- А заметили вы, как те образованные французы окружили ее в гостиной?
- Заметил. Но я думал, они просто хотели развлечься, позабавиться милым ребенком.
- Сэр, она вела себя блистательно, и я слышала, как один француз говорил, что она petrie d'esprit et de graces*. Доктор Бреттон того же мнения.
______________
* Исполнена ума и изящества (фр.).
- Она милое, резвое дитя и, думаю, не лишена характера. Помнится, болезнь приковала меня к постели, и Полли выхаживала меня, врачи боялись за мою жизнь. И чем хуже мне становилось, тем, помнится, мужественней и нежней делалась моя дочь. А когда я начал выздоравливать, каким сиянием радости озаряла она мою комнату! Поистине, она играла на моем кресле беспечно и бесшумно, как солнечный луч. И вот к ней сватаются! Нет, я не хочу с ней расставаться, - сказал он и застонал.
- Вы так давно знакомы с доктором и с миссис Бреттон, - решилась я, и, отдавая ее ему, вы словно с ней и не расстанетесь.
Несколько минут он печально раздумывал.
- Верно, - пробормотал он наконец. - Луизу Бреттон я давно знаю. Мы с ней старые, старые друзья; до чего мила была она в юности. Вы говорите "красота", мисс Сноу. Вот кто был красив - высокая, стройная, цветущая, не то что моя Полли, всего лишь эльф или дитя. В восемнадцать лет Луиза выглядела настоящей принцессой. Теперь она прекрасная, добрая женщина. Малый пошел в нее, я всегда к нему хорошо относился и желал ему добра. А он чем мне отплатил? Каким разбойным помыслом! Моя девочка так меня любила! Мое единственное сокровище! И теперь все кончено. Я лишь досадная помеха.
Тут дверь отворилась, впуская "единственное сокровище". Она вошла, так сказать, в уборе вечерней красы. Угасший день покрыл румянцем ее щеки, зажег искры в глазах, локоны свободно падали на нежную шею, а лицо успело покрыться тонким загаром. На ней было легкое белое платье. Она думала застать меня одну и принесла мне только что написанное, но незапечатанное письмо. Она хотела, чтобы я его прочитала. Увидев отца, она запнулась на пороге, застыла, и розовость, расплывшись со щек, залила все ее лицо.
- Полли, - тихо сказал мосье де Бассомпьер, грустно улыбаясь, - почему ты краснеешь при виде отца? Это что-то новое.
- Я не краснею. Вовсе я не краснею, - заявила она, совершенно заливаясь краской. - Но я думала, вы в столовой, а мне нужна Люси.
- Ты, верно, думала, что я сижу с Джоном Грэмом Бреттоном? Но его вызвали. Он скоро вернется, Полли. Он может отправить твое письмо и тем избавить Мэтью от "работы", как он это величает.
- Я не отправляю писем, - ответила она довольно дерзко.
- Так что же ты с ними делаешь? Ну-ка поди сюда, расскажи.
Мгновенье она колебалась, потом подошла к отцу.
- Давно ли ты занялась сочинением писем, Полли? Кажется, ты вчера еще и писать-то выучилась!
- Папа, я писем моих не шлю по почте. Я их передаю из рук в руки одному лицу.
- Лицу! Мисс Сноу, иными словами?
- Нет, папа. Не ей.
- Кому же? Уж не миссис ли Бреттон?
- Нет, и не ей, папа.
- Но кому же, дочка? Скажи правду своему отцу.
- Ах, папа! - произнесла она с большой серьезностью. - Сейчас, сейчас я все скажу. Я давно хотела сказать, хоть я дрожу от страха.
Она, в самом деле, дрожала от растущего волнения, вся трепетала от желания его побороть.
- Не люблю ничего от вас скрывать, папа. Вы и любовь ваша для меня превыше всего, кроме бога. Читайте же. Но сперва взгляните на адрес.
Она положила письмо к нему на колени. Он взял его и тотчас прочел. Руки у него дрожали, глаза блестели.
Потом, сложив письмо, он принялся разглядывать его сочинительницу со странным, нежным, грустным недоумением.
- Неужто это она - девчонка, еще вчера сидевшая у меня на коленях, могла написать такое, почувствовать такое?
- Вам не понравилось? Вы огорчились?
- Нет, отчего же не понравилось, милая моя, невинная Мэри; но я огорчился.
- Но, папа, выслушайте меня. Вам незачем огорчаться! Я все бы отдала почти все (поправилась она), я бы лучше умерла, только б не огорчать вас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152