Наконец мы припарковались, и я получил возможность держаться от девушек на некотором расстоянии.
– Эти? – спросил Стюарт, глядя на ряд теннисных кортов.
– Ага... Только перед тем как начать, мы должны подойти к человеку в будке – убедиться, что все по-прежнему.
Джон с девушками остались вынимать вещи из машины. Там было немного: камера, сумка с пленками, пара теннисных ракеток, клубника и сливки. Картина ясна?
– Я снял на этот час сразу все корты, так будет спокойнее. Кроме того, мы должны пятьдесят фунтов этому господину – в награду за его усилия.
Тут я представил Стюарта некоему наркоману, который едва-едва соображал. Деньги за корты шли в карман именно ему.
– Полтинник наличными, чеки не беру... Ясно? – "Господин" вытер ладони о свитер. – Давай, давай! Ага, вот сюда... Вот так.
Стюарт протянул ему деньги, а потом сильно всех нас повеселил, потребовав расписку. Наркоман минуту его разглядывал, пытаясь понять, не шутка ли все это, потом выдрал из блокнота чистый листок и написал на нем: "150 фунтов стерлингов".
– Вот, пожалуйста... Я тут слегка прибавил, чтобы тебе побольше досталось. Может, маловато? Давай напишу сразу миллион. Разбогатеешь...
Он выдрал еще один лист и нацарапал "1 000 000 фунтов стерлингов". Вкладывая записку Стюарту в руку, он приговаривал:
– Если дело выгорит, половина моя... Договорились?
– Да... Ладно, хорошо... Что ж, приступим! Джон прицепил к фотоаппарату вспышку и снял несколько кадров (вблизи и вдали), чтобы прикинуть свет. Погода стояла ясная и солнечная, так что особой подготовки не требовалось.
– Отлично! На все про все у нас есть час, а потом отправимся прямиком в паб, – объявил Стюарт, и мы взялись за работу.
Девушки становились в одну позу за другой, прежних игрищ как не бывало. Мы работали, да и время поджимало. Прошло всего ничего, а у нас уже было готово введение, а также несколько снимков, подходящих для обложки.
– Так, теперь идите к сетке и целуйтесь. Отлично... ЩЕЛК!
– Синди, перегнись через сетку, покажи нам задницу...
ЩЕЛК!
– Джон, ляг на землю под ними, а вы стойте так, чтобы он мог сфотографировать у вас под юбками...
ЩЕЛК!
– Очень хорошо. Л теперь расставьте ноги пошире...
ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК!
Вокруг было на редкость безлюдно. Зрители, можно сказать, отсутствовали. Двое прогульщиков, для которых этот день станет самым запоминающимся из всех прогулянных ими дней (их рассказам никто и никогда не поверит), пожилой мужчина с Лабрадором, двое рабочих и курьер на мотоцикле – вот и все. Да, еще этот местный наркоман. При каждой смене пленки он пытался угостить нас здоровенным косяком. Случайный прохожий не заметил бы в происходящем ничего особенного: девушки пока еще были в костюмах. Выдать нас могли три вещи:
1. Они были настоящими плакатными красотками.
2. Какой-то парень с фотоаппаратом только что не в задницу к ним лез.
3. В теннис они играли просто отвратительно.
– Эй! Для чего это вам? – крикнул один из подростков.
– Мы очень любим теннис, – объяснил Стюарт. – А вы почему не в школе?
– Ну... А у нас каникулы!
На них была школьная форма, за спиной висели рюкзачки.
– Они и сиськи покажут? – спросил они.
– Да. Уроки сделали? Тогда можете остаться и смотреть.
– Сделали! – солгал и дети. Смеялись все, кроме старика и его пса.
Я решил было, что нам сойдет это с рук и мы, сделав все необходимое, уедем по-тихому, как вдруг со всех возможных сторон к нам начали съезжаться курьеры на мотоциклах. Новость вырвалась на свободу. "Забудьте о данных вам поручениях и быстро валите в Тутинг: на тамошних кортах снимают порнуху!"
– Надо сворачиваться, и поскорее – пока не началась продажа билетов, – сказал Стюарт. – Разденьте девушек и сделайте пару пленок с обнаженкой. Увеличим потом, если понадобится. Через двадцать минут мы должны быть в машине.
Не успели мы оглянуться, как вокруг нас толклось десятка три-четыре всевозможных мотоциклистов и прохожих. Они так и прилипли к ограде. Впрочем, девушек это не смутило. На мой вопрос, не против ли они раздеться, девушки, к моему удивлению, не послали меня. Одежка без промедления упала на землю, и толпа заликовала. Даже пожилой мужчина начал хлопать и свистеть. Девушки вертелись и изгибались, дразня зрителей, как недавно дразнили меня. Они принялись всячески целоваться и обниматься, а в каких-то ярдах от них бурлил возбужденный тестостерон.
– Сфотографируй их! – подталкивал я фотографа. – Быстренько, сделай несколько фотографий! Чтобы попала толпа, это будет настоящая взрывчатка!
Стоящий рядом со Стюартом наркоман громко завыл. Джон ползал на коленях, становился так и эдак. Таня и Синди работали. Выглядело это на редкость убедительно, уж поверьте! В стимулах больше не было никакой необходимости. Где кончается притворство и начинается секс? Вдруг я понял, что не в состоянии отследить это мгновение. Еще немного, и нам пришлось бы их успокаивать: некоторые снимки мы просто не имеем права публиковать.
– Передвинь руку, вынь оттуда пальцы... ЩЕЛК!
– Хорошо. А теперь слегка привстань – так, чтобы ты не сидела прямо у нее на лице...
ЩЕЛК!
И тут один из байкеров – здоровенный, татуированный с головы до ног дубиноголовый хозяин "Ямахи" – произнес слова, которые я слыхал не одну сотню раз:
– Парень, у тебя лучшая работа в мире!
Да, скажу я вам, в то мгновение мне нечего было возразить. Ясный солнечный день, свежий воздух и две прекрасные девушки у моих ног, которые трахают друг дружку всем, чем только могут. Все парни в радиусе сотни ярдов прониклись ко мне самым искренним уважением. Такие дни выпадают нечасто, и между ними случаются большие перерывы. Поэтому ими надо наслаждаться, пока вы к этому способны.
– Эй, Годфри, хочешь к нам присоединиться? – спросила Синди, оторвавшись от Таниной промежности.
Она глядела мне прямо в глаза.
– Давай, Годфри, вставь мне сейчас! – подключилась Таня.
Стремительно набухающая толпа (я имею в виду вовсе не численность) заулюлюкала и вдруг начала скандировать мое имя. Стюарт перепугался не на шутку и попросил меня успокоить девушек, иначе все полетит вверх дном – мы и глазом моргнуть не успеем.
– Сколько нам еще? – спросил я.
– Пару снимков. Дайте им ракетки и отснимите еще одну пленку. И поедем... – сказал Стюарт, оглядывая толпу, – ... если нас отпустят.
Мы насели на Джона, а девушек умудрились вогнать хоть в какие-то рамки. Они прямо-таки упивались зрительскими восторгами. Мои мысли сами собой обратились к моей юристке-феминистке, Саманте. Что бы она сейчас сказала? Впрочем, ее мнение обо мне вряд ли улучшилось бы.
За всеми этими криками и воплями мы не сразу разобрали еще один звук в общем фоне, часть привычного уличного шума. Ведь в Лондоне вы слышите такое каждый день. Однако звук становился все громче и громче. Все ближе.
– Черт! Полиция! – крикнул Стюарт, и все застыли.
Копы свернули с дороги и были в каких-то ярдах от нас. Вдруг мы все забегали – словно курицы, которым отрубили голову. Стюарт и Джон оказались самыми проворными. Их уже не было на кортах, они приближались к машине, а я только начал соображать.
– Вот дерьмо! Синди, Таня, быстро, пошевеливайтесь! – подгонял я девушек, хватая в охапку теннисные наряды и подталкивая моделей под голые задницы прочь с кортов вслед за остальными.
Мы бежали потраве к машине, в моих ушах раздавались последние отголоски всеобщего ликования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– Эти? – спросил Стюарт, глядя на ряд теннисных кортов.
– Ага... Только перед тем как начать, мы должны подойти к человеку в будке – убедиться, что все по-прежнему.
Джон с девушками остались вынимать вещи из машины. Там было немного: камера, сумка с пленками, пара теннисных ракеток, клубника и сливки. Картина ясна?
– Я снял на этот час сразу все корты, так будет спокойнее. Кроме того, мы должны пятьдесят фунтов этому господину – в награду за его усилия.
Тут я представил Стюарта некоему наркоману, который едва-едва соображал. Деньги за корты шли в карман именно ему.
– Полтинник наличными, чеки не беру... Ясно? – "Господин" вытер ладони о свитер. – Давай, давай! Ага, вот сюда... Вот так.
Стюарт протянул ему деньги, а потом сильно всех нас повеселил, потребовав расписку. Наркоман минуту его разглядывал, пытаясь понять, не шутка ли все это, потом выдрал из блокнота чистый листок и написал на нем: "150 фунтов стерлингов".
– Вот, пожалуйста... Я тут слегка прибавил, чтобы тебе побольше досталось. Может, маловато? Давай напишу сразу миллион. Разбогатеешь...
Он выдрал еще один лист и нацарапал "1 000 000 фунтов стерлингов". Вкладывая записку Стюарту в руку, он приговаривал:
– Если дело выгорит, половина моя... Договорились?
– Да... Ладно, хорошо... Что ж, приступим! Джон прицепил к фотоаппарату вспышку и снял несколько кадров (вблизи и вдали), чтобы прикинуть свет. Погода стояла ясная и солнечная, так что особой подготовки не требовалось.
– Отлично! На все про все у нас есть час, а потом отправимся прямиком в паб, – объявил Стюарт, и мы взялись за работу.
Девушки становились в одну позу за другой, прежних игрищ как не бывало. Мы работали, да и время поджимало. Прошло всего ничего, а у нас уже было готово введение, а также несколько снимков, подходящих для обложки.
– Так, теперь идите к сетке и целуйтесь. Отлично... ЩЕЛК!
– Синди, перегнись через сетку, покажи нам задницу...
ЩЕЛК!
– Джон, ляг на землю под ними, а вы стойте так, чтобы он мог сфотографировать у вас под юбками...
ЩЕЛК!
– Очень хорошо. Л теперь расставьте ноги пошире...
ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК!
Вокруг было на редкость безлюдно. Зрители, можно сказать, отсутствовали. Двое прогульщиков, для которых этот день станет самым запоминающимся из всех прогулянных ими дней (их рассказам никто и никогда не поверит), пожилой мужчина с Лабрадором, двое рабочих и курьер на мотоцикле – вот и все. Да, еще этот местный наркоман. При каждой смене пленки он пытался угостить нас здоровенным косяком. Случайный прохожий не заметил бы в происходящем ничего особенного: девушки пока еще были в костюмах. Выдать нас могли три вещи:
1. Они были настоящими плакатными красотками.
2. Какой-то парень с фотоаппаратом только что не в задницу к ним лез.
3. В теннис они играли просто отвратительно.
– Эй! Для чего это вам? – крикнул один из подростков.
– Мы очень любим теннис, – объяснил Стюарт. – А вы почему не в школе?
– Ну... А у нас каникулы!
На них была школьная форма, за спиной висели рюкзачки.
– Они и сиськи покажут? – спросил они.
– Да. Уроки сделали? Тогда можете остаться и смотреть.
– Сделали! – солгал и дети. Смеялись все, кроме старика и его пса.
Я решил было, что нам сойдет это с рук и мы, сделав все необходимое, уедем по-тихому, как вдруг со всех возможных сторон к нам начали съезжаться курьеры на мотоциклах. Новость вырвалась на свободу. "Забудьте о данных вам поручениях и быстро валите в Тутинг: на тамошних кортах снимают порнуху!"
– Надо сворачиваться, и поскорее – пока не началась продажа билетов, – сказал Стюарт. – Разденьте девушек и сделайте пару пленок с обнаженкой. Увеличим потом, если понадобится. Через двадцать минут мы должны быть в машине.
Не успели мы оглянуться, как вокруг нас толклось десятка три-четыре всевозможных мотоциклистов и прохожих. Они так и прилипли к ограде. Впрочем, девушек это не смутило. На мой вопрос, не против ли они раздеться, девушки, к моему удивлению, не послали меня. Одежка без промедления упала на землю, и толпа заликовала. Даже пожилой мужчина начал хлопать и свистеть. Девушки вертелись и изгибались, дразня зрителей, как недавно дразнили меня. Они принялись всячески целоваться и обниматься, а в каких-то ярдах от них бурлил возбужденный тестостерон.
– Сфотографируй их! – подталкивал я фотографа. – Быстренько, сделай несколько фотографий! Чтобы попала толпа, это будет настоящая взрывчатка!
Стоящий рядом со Стюартом наркоман громко завыл. Джон ползал на коленях, становился так и эдак. Таня и Синди работали. Выглядело это на редкость убедительно, уж поверьте! В стимулах больше не было никакой необходимости. Где кончается притворство и начинается секс? Вдруг я понял, что не в состоянии отследить это мгновение. Еще немного, и нам пришлось бы их успокаивать: некоторые снимки мы просто не имеем права публиковать.
– Передвинь руку, вынь оттуда пальцы... ЩЕЛК!
– Хорошо. А теперь слегка привстань – так, чтобы ты не сидела прямо у нее на лице...
ЩЕЛК!
И тут один из байкеров – здоровенный, татуированный с головы до ног дубиноголовый хозяин "Ямахи" – произнес слова, которые я слыхал не одну сотню раз:
– Парень, у тебя лучшая работа в мире!
Да, скажу я вам, в то мгновение мне нечего было возразить. Ясный солнечный день, свежий воздух и две прекрасные девушки у моих ног, которые трахают друг дружку всем, чем только могут. Все парни в радиусе сотни ярдов прониклись ко мне самым искренним уважением. Такие дни выпадают нечасто, и между ними случаются большие перерывы. Поэтому ими надо наслаждаться, пока вы к этому способны.
– Эй, Годфри, хочешь к нам присоединиться? – спросила Синди, оторвавшись от Таниной промежности.
Она глядела мне прямо в глаза.
– Давай, Годфри, вставь мне сейчас! – подключилась Таня.
Стремительно набухающая толпа (я имею в виду вовсе не численность) заулюлюкала и вдруг начала скандировать мое имя. Стюарт перепугался не на шутку и попросил меня успокоить девушек, иначе все полетит вверх дном – мы и глазом моргнуть не успеем.
– Сколько нам еще? – спросил я.
– Пару снимков. Дайте им ракетки и отснимите еще одну пленку. И поедем... – сказал Стюарт, оглядывая толпу, – ... если нас отпустят.
Мы насели на Джона, а девушек умудрились вогнать хоть в какие-то рамки. Они прямо-таки упивались зрительскими восторгами. Мои мысли сами собой обратились к моей юристке-феминистке, Саманте. Что бы она сейчас сказала? Впрочем, ее мнение обо мне вряд ли улучшилось бы.
За всеми этими криками и воплями мы не сразу разобрали еще один звук в общем фоне, часть привычного уличного шума. Ведь в Лондоне вы слышите такое каждый день. Однако звук становился все громче и громче. Все ближе.
– Черт! Полиция! – крикнул Стюарт, и все застыли.
Копы свернули с дороги и были в каких-то ярдах от нас. Вдруг мы все забегали – словно курицы, которым отрубили голову. Стюарт и Джон оказались самыми проворными. Их уже не было на кортах, они приближались к машине, а я только начал соображать.
– Вот дерьмо! Синди, Таня, быстро, пошевеливайтесь! – подгонял я девушек, хватая в охапку теннисные наряды и подталкивая моделей под голые задницы прочь с кортов вслед за остальными.
Мы бежали потраве к машине, в моих ушах раздавались последние отголоски всеобщего ликования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48