– Сахара дна кубика или один?
Девушка стояла самое большее футах в трех. Ее большие круглые сиськи качнулись, когда она слегка наклонилась в мою сторону, а пупок был примерно на уровне моих глаз. Я боялся на нее взглянуть. Понимаю, я вел себя глупо: красивая (правда красивая!) обнаженная девушка стояла в трех футах от меня и вежливо со мною разговаривала, а я уставился на собственные туфли. Я горел от смущения, воротник превратился в удавку. Не знаю, как это объяснить. Впрочем, если отбросить фантазии, то вот как. Большинству людей становится очень неуютно, когда они вдруг наталкиваются на нечто такое, с чем они обычно имеют дело только у себя в спальне. А тут еще проклятый тест!.. Тест? Вот оно что. Это и есть тест? Статья – лишь для отвода глаз, а настоящий тест – девушка. Черт побери... Что мне делать? Для начала надо ответить на ее вопрос.
– Мне без сахара, спасибо.
– Сливки? О господи!
– Просто с молоком, благодарю.
Девушка подмигнула и вышла из комнаты. Как истинный джентльмен я дождался, пока она повернется ко мне спиной, и изо всех сил вперился в нее взглядом, постаравшись навсегда запечатлеть в памяти ее образ.
Я взглянул на Стюарта, который даже не оторвался от своих записей. Он мог бы улыбаться, или смеяться, или пытаться скрыть эрекцию (как я), но он был совершенно неподвижен. Это тест? Возможно, что и мет. Возможно, они держат в штате голых женщин. Да что я такое говорю, с какой стати? В чем смысл? Конечно, это порноиндустрия, но разве отсюда следует, что местные работники должны расхаживать в чем мать родила? Или все-таки должны? Нет, это и в самом деле тест. Только что за тест? Что от меня требуется? Если бы Стюарт повернулся ко мне и велел намазать ее груди маслом или сделать несколько фотографий, то я знал бы по крайней мере, как действовать. Но он не произнес ни слова. Вся инициатива предоставлялась мне. А по этой части я тот еще специалист! Или они хотят, чтобы и я разделся? Не может быть! Или может? Иначе зачем приводить голую девушку? Боже милостивый, она вернулась!
– Пожалуйста!
Она поставила передо мной чашку с чаем.
– Ребекка, будьте добры... Мне нужно отправить письмо, – сказал Стюарт.
Ребекка уселась рядом со мной, взяла ручку и принялась строчить за Стюартом – что он там нудел. Я его не слышал. В ушах у меня шумела кровь, сердце колотилось, а молния на джинсах начала расходиться.
Я насилу продрался сквозь статью, старясь не думать о сидящей рядом голой женщине и читая о совсем другой голой женщине, у которой во рту было сразу два члена.
Нет, это не тест! Мне ведь не придется на глазах у Стюарта заниматься любовью? О господи, это мне не по силам! Я на пляже-то футболку стесняюсь снять, а уж извлечь на свет своего приятеля, когда на меня смотрит другой мужчина... О нет! Нет-нет-нет!
Или именно этого от меня и ждут? В конце концов, речь идет о порноиндустрии! Возможно, им нужны вполне определенные люди, подготовленные к такой работе. Например, человек, способный средь бела дня получить удовольствие от исходящей слюной домохозяйки, стоя бок о бок с приятелем, с которым они тут же приветствуют друг друга традиционным ударом ладони в ладонь. Им не нужны скромники и недотроги, не нужны застенчивые мальчики! Если я хочу получить эту работу, то мне придется переступить через все запреты и переплюнуть любого из них. Это и будет настоящей проверкой, верно? Достаточно ли я мужчина, чтобы здесь работать? Сейчас мы со Стюартом ударим ладонью в ладонь и скажем: "Давай, сука!"
О господи... А если наши яйца случайно соприкоснутся? Что до моих, то они тут же сморщатся и превратятся в два крошечных алмаза. И больше я их не увижу. Я не смогу, просто не смогу. Они-то ждали от меня именно этого, чтобы я встал и сказал: "А теперь давайте повеселимся!" На хрен! Ни за что! Если для работы в порноиндустрии я должен вести себя именно так – что ж, эта работа не для меня, желаю удачи мои последователям.
Я навалился на статью, проверил в последний раз и объявил, что готов. Потом спросил, все ли это.
– Ладно, хорошо, время в любом случае закончилось. Жирным шрифтом выделили?
Я сказал, что выделил.
– Хорошо. Тогда вроде все, если не хотите напоследок о чем-нибудь меня спросить.
Я задумался лишь на мгновение. Это мой последний шанс.
– Только об одном, – произнес я, глядя на Ребекку. – Из какого вы агентства?
Шутка... Жалкая шутка – все, на что я оказался способен. Разве это оправдание для мужчины?
Они улыбнулись, а Стюарт сказал, что проводит меня. Я медленно, осторожно встал на ноги. Ребекка глянула на перед моих джинсов, потом подняла глаза и улыбнулась. Я чуть не плакал. Что я делаю? Никогда такая красивая девушка не проявляла ко мне такого интереса (и не проявит), а я бегу прочь, как последний трус! Я последний раз взглянул ей в глаза, и она опять мне подмигнула.
Как несправедлива жизнь! Выйди Стюарт минут на пять... Да что там пять минут, хватило бы и тридцати секунд – в таком я был состоянии!
Стюарт пожал мне руку и обещал со мною связаться. Мы были у двери. Я не верил ему ни минуты. Какого он теперь обо мне мнения? Секретарша спросила, как все прошло, и я ответил, что так себе.
– Уверена, вы все сделали как надо! – сказала она и добавила: – Вообще-то в этой компании... Если вы им понравились, они вас возьмут. Иначе где они будут искать людей? У кого есть соответствующий опыт?
Легче мне не стало. Вы удивитесь, но, прощаясь, я глядел прямо в ложбинку между ее грудей, а вспомнил об этом, только когда выходил. Не знаю – сделала ли она тот же вывод, что и Стюарт насчет моей ориентации.
– Да его больше интересовал я, нежели ты! Мне казалось, я слышу эти слова Стюарта – там, в комнате для собеседований.
– Я смогла бы его заинтересовать, – защищала меня Ребекка. – Надо было оставить нас минут на пять. Он сделал бы все...
Этот разговор не выходил у меня из головы на протяжении всего пути домой. В кульминационный момент беседы Стюарт дал Ребекке мой домашний телефон и адрес, чтобы та меня навестила. Возможно, она сейчас тоже едет в метро и в любую минуту начнет ломиться в мою дверь! В ожидании ее прихода я стянул пиджак, швырнул туфли в противоположный конец комнаты, задернул шторы. Так отчаянно я еще никогда не дрочил!
3. Добро пожаловать на курорт
– Офигеть! – воскликнул Барри. – Просто офигеть!
– Когда ты выходишь? – взволнованно спросил Гэри.
– Через две недели. В "Караванинге" я оставил заявление об уходе. После него я обязан отработать еще месяц, но у меня с прошлого года осталось две недели отпуска.
Я улыбался во весь рот и ничего не мог с собой поделать.
– Да ведь ты рассказывал, что на собеседовании пролетел? – не отставал Гэри.
– Я и вправду так думал. В общем, ничего я в этом не понимаю, – сказал я и допил пиво. – Мне неймется, просто неймется! Две недели, и я оттуда уйду. Наконец-то! Больше никаких очкариков, унылых онанистов и Элеонор. Слава богу! – воскликнул я, и меня омыла волна облегчения.
– Никогда не трахайся с бабами, работающими вместе с тобой, – заметил счастливо женатый ученый муж Гэри. – Сам потом поймешь.
– Чтоб тебе! Не говори ему такого! Вспомни, куда он устроился. Нажрись с горя, сынок! – врезал ему Барри. – Тебя ждет такое... – Он оскалил зубы и бессмысленно уставился куда-то вдаль. – А если какая-нибудь из них вдруг окажется не удел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48