Последовала долгая пауза, в течение которой он приходил в себя. На место агрессивности пришла усталость, смешанная с ощутимой горечью поражения.
— Я не могу этого сделать, — сказал он, даже не выгораживая своего старшего конюха.
— Вы боитесь, что он что-то расскажет и вас вычеркнут из списков клуба? Или все дело в деньгах?
— Я бы попросил вас...
— Я рекомендую расстаться с ним до моего отъезда, — сказал я с вежливой улыбкой.
Он тяжело поднялся и, глубоко вздохнув, выругался. Это был поток почти неразличимых слов; по выражению его лица трудно было понять, ругательства это или мольба о помощи.
Потом он посмотрел в окно, убедился, что Дэн все еще играет, и, не попрощавшись, выскочил из комнаты. Как будто его припекло, причем с трех сторон сразу, подумал я, и даже почувствовал что-то вроде сострадания.
* * *
Я вернулся на террасу, где увидел Уэнкинса, разыскивающего меня среди читающих газеты постояльцев отеля.
— Мистер Уэнкинс! — окликнул я его.
Он затравленно оглянулся и двинулся навстречу, налетая на стулья и столики.
— Здравствуйте... Линк, — произнес он и поднял руку, оставаясь на внушительном расстоянии. Я сделал ответный жест рукой, подумав, что, вероятно, какой-то смельчак рассказал ему, как от него разит потом.
Мы сели за столик под желто-белым зонтиком, после чего Уэнкинс согласился... Ну, ладно... разве что... выпить стаканчик пива. Из внутреннего кармана пиджака он вынул пачку бумаг и стал просматривать их. Похоже, это занятие помогло ему успокоиться.
«Уорлдис»... э-э... дирекция решила... ей кажется, что будет лучше, если прием состоится перед показом фильма...
Я сразу понял, в чем дело. Они боятся, что во время сеанса я сбегу.
Здесь... вот, пожалуйста... список приглашенных гостей... то есть лиц, приглашенных дирекцией... А вот... сейчас найду... список представителей прессы... А это... вот лица, которые купили билеты на прием и на фильм... Мы старались, но... сами видите, сколько их... возможно, будет тесно...
Он немилосердно потел и все время вытирал лоб большим белым носовым платком. Но скандалить не имело смысла. Я сам заварил эту кашу, а, кроме того, я должен быть признателен людям, которые хлопочут ради меня.
— Ну так вот... не могли бы вы... то есть, не согласились бы... осталось немного билетов... они дороже... по двадцать рэндов.
— Двадцать рэндов? — удивился я. — Но это очень дорого!
— Это на благотворительные цели, — заверил он, — понимаете...
— На какие именно?
— У меня записано... есть список... не помню, где...
— Он стал искать по карманам, но ничего не нашел.
— Ну, что поделаешь... во всяком случае, это доброе дело... и, понимаете... «Уорлдис»... дирекция просит вашего согласия на рекламу... билетов довольно много...
— Отпадает.
— Я говорил... мне приказали... но, что там... — он совсем потух.
— Где состоится прием? — спросил я.
— Минуточку... да... напротив кинотеатра «Уайдуорлд», в отеле «Клиппспрингер Хайгтс»... это очень хороший зал... вот увидите... это один из лучших отелей Иоганнесбурга.
— Отлично. Я вернусь во вторник вечером, скажем, около шести. Позвоните мне, и мы обсудим подробности, хорошо?
— Конечно, — поспешил согласиться он. — Но видите ли... «Уорлдис»... то есть дирекция просит, чтобы вы оставили адрес, по которому мы смогли бы найти вас в Парке Крюгера.
— Я еще сам не знаю, где буду жить.
— А вы бы не могли узнать? Потому что... понимаете, мне приказано во что бы то ни стало...
— Ладно, — успокоил я его. — Я сообщу вам.
— Я вам очень благодарен... — он засопел. — Не знаю, как вам сказать... но, видите ли... — Он нервничал все сильнее, видимо, у него было еще кое-что в запасе. Я уже готов был опередить его, но страх перед дирекцией победил.
— Дирекция... скажем, организовала... или заказала... фотографа. На сегодня, во второй половине дня.
— Какого фотографа?
— Мы хотим сделать несколько фотографий.
С невероятными трудностями он объяснил, что это должны быть снимки, на которых я буду в плавках, под пляжным зонтом, в обществе манекенщицы в бикини.
— Так. Можете вернуться и сказать дирекции, что ее рекламные идеи отстали лет на пятьдесят. Такие фотографии давно никто не делает. К тому же, они вряд ли помогут продать билеты по цене двадцать рэндов штука.
По его лбу струился пот.
А кроме того, скажите им, что если они будут постоянно мне надоедать, то я не приду на премьеру.
Но ведь... После тех снимков, где вы спасаете эту журналистку... Катю... люди толпились у касс... сотни писем... все дешевые билеты разобрали за один день... билеты на прием тоже...
— Это не было рекламным трюком, — выразительно сказал я.
— Нет... ну, конечно, нет... что вы, нет, нет!
Он вскочил, опрокинув при этом стул.
— Здравствуйте, мистер Уэнкинс, — приветствовала его Салли. — У вас вид, как после партии в теннис.
Уэнкинс потянулся за платком. Дэн смотрел на него с интересом.
— Ну, что же... Я им скажу... то есть повторю, что вы... боюсь, что они будут недовольны...
— Вот именно. И никаких фокусов.
— Никаких, — пробормотал он, но я был почти уверен, что передать дирекции наш разговор он не отважится.
Салли смотрела на удаляющегося неровными шагами Уэнкинса.
— Почему он так нервничает? — спросила она. — Что вы с ним сделали?
— Он нервный от природы.
— И глупый, — добавил Дэн, думая о чем-то своем.
— Можно, я закажу апельсиновый сок? — спросила Салли.
* * *
Прежде, чем подошел официант, появились Эван с Конрадом, поэтому заказ был основательно расширен. Эван был возбужден больше обычного. Он жестикулировал, как сумасшедший. Конрад молчал. Ведущий оператор обязан слушаться режиссера.
— Фильм должен быть символическим, — ораторствовал Эван. — Это главное. Я думаю, что высотные здания — это фаллические символы современного мира, выражающие потенцию нации. Поэтому каждая сильная и развивающаяся страна считает своим долгом построить хотя бы один вращающийся ресторан на самом верху самого высокого здания...
— Если они есть в любой стране, то зачем же так носиться с этим рестораном в Иоганнесбурге? — проворчал Конрад. Он был не согласен, но не хотел портить отношений с Эваном.
— А что такое фаллический символ? — спросила Салли.
Дэн чрезвычайно вежливо посоветовал ей поискать это выражение в энциклопедии.
Я спросил Эвана, где мы будем жить в Парке Крюгера?
— Понятия не имею, — ответил он. — Наш администратор заказал номера в кемпингах месяца два тому. Мы въедем в парк с юга и будем продвигаться на север.
— Где-то есть список этих кемпингов, дорогуша, — добавил Конрад. — Я могу переписать, когда мы вернемся в гостиницу.
— Мне-то все равно, — сказал я. — Но «Уорлдис» просит об этом.
— Как это все равно? — дернулся Эван. — Если «Уорлдис» просит, то нужно сделать.
Эван с огромным уважением относился к прокатчикам его картин.
— Конрад отправит список им.
Я улыбнулся Конраду.
— Вот и отлично. Адресуешь на имя Клиффорда Уэнкинса.
Конрад кивнул. Я понимал его. Одно дело — дружеская услуга, а другое — приказ режиссера.
— Надеюсь, ты сам поведешь машину, — продолжал Эван своим категоричным тоном. — Предупреждаю, для шофера места не будет.
Даже в этот прекрасный, беззаботный день, сидя со стаканом в руке, Эван был напряжен, как натянутая струна. Его взлохмаченные вьющиеся волосы торчали во все стороны. Наполняющая его энергия, казалось, вот-вот начнет излучаться видимым потоком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38