Комплимент пришелся Гриссому по душе, хотя он и не подал вида.
– Нет никаких проблем. Вы получите, что хотите. Но мне будет приятно угостить вас как хозяину. Вы серьезно позволите заказать, что сочту возможным?
– Конечно. Все, что касается еды, кроме китайского обеда, принимается с закрытыми глазами. Потом, думаю, зрение мне понадобится, когда мы приступим к серьезному разговору о хоккее…
– Вы думаете? – Гриссом снова испытующе посмотрел на Рябова. Правда, на этот раз он не уловил во взгляде Гриссома былой подозрительности.
– А разве, мы не за этим встретились?
– Честно говоря, – Гриссом улыбнулся, – мне просто приятно увидеть первого человека в русском хоккее и поговорить с ним, как это говорится в России, по душам…
Рябов вслушивался в речь молодого человека, сидевшего между ними: тот говорил по-русски чисто, с едва уловимым только коренным русским человеком оттенком холодности языка, лишенного повседневного общения с разнообразной разговорной средой. Рябов по достоинству оценил мастерство синхронного перевода. Вряд ли этому стоило удивляться. Такие люди, как Гриссом, редко пользуются второсортными вещами, касается это автомобиля или переводчика, – таков стандарт их жизни.
Хозяин не спешил переходить к делу, и Рябов решил не торопить события.
– Вы довольны результатами ваших выступлений? – как бы между прочим спросил Гриссом.
– Честно говоря, эти результаты меня мало волнуют. Уровень игры ваших хоккейных клубов значительно ниже уровня нашей сборной…
– Да… Наши мальчики никак не могут с этим согласиться. Но вы должны их понять, мистер Рябов, – он усмехнулся.– Хоккей – почти интимная сторона канадской жизни. И вдруг какие-то русские вторгаются в нее и легко, походя пытаются доказать ничтожность канадского хоккея.– Гриссом вновь преувеличивал, но Рябов понимал, для чего он это делает – хотел посмотреть, какова будет реакция собеседника. – Только канадцы способны понять, что такое хоккей для нации. Как бы, скажем, вы отнеслись к тому, что у вас хотят отобрать право быть лучшим хоть в чем-то…
– Согласен, – кивнул Рябов.– Хоккей для двадцати двух миллионов канадцев – ярчайшее средство самовыражения. Но, наверно, не слишком спортивно вести страусиную политику: знать, что есть соперник, способный тебя победить, а самому твердить: «Я – сильнейший», тем временем всячески отказываясь от предлагаемой встречи.
Гриссом от души расхохотался:
– Мне говорили, мистер Рябов, что вы – человек, склонный к максимализму. Я – тоже. Но беда в том, что есть люди, совсем на нас не похожие. Скажем, ваше утверждение, что есть соперник, достойный канадских профессионалов… – он скривил губы в презрительной усмешке.– Думаю, что всякий более или менее разбирающийся в хоккее человек понимает, что канадские любители не в счет, это лишь хоккейное сырье, в которое требуется вложить немалые деньги, чтобы получилось нечто толковое… Так вот, ваше утверждение, что есть достойный соперник канадских профессионалов, разделяется далеко не всеми. Как ни странно, даже ваши разгромные победы над любителями мало убеждают моих коллег по руководству высшей лигой в том, что русские умеют играть в хоккей.
– Вот и говорю про страуса, – упрямо повторил Рябов.
Упоминание о страусе явно не нравилось Гриссому, но он сдержался.
– Когда впервые появилась мысль встретиться с русскими в хоккейном поединке? Если память мне не изменяет, она была высказана в интервью с вами, мистер Рябов, шесть лет назад?
Рябов удовлетворенно кивнул.
– Наши газеты писали нечто подобное: с русскими играть во что? В хоккей? Это несерьезно!
– Потом пришлось изменить тон и газетам, – по-детски обиженно повторил Рябов.
– Вот именно. Но газеты не правят хоккеем в нашей стране.
– Им правите вы…
– Так-то оно так, но не так…
– Хотите сказать, что, если вы, мистер Гриссом, захотите организовать встречу с советской сборной на высшем уровне, вы не сможете…
Гриссом задумчиво пожевал кусок семги, сдобренной лимоном:
– Так-то оно так, да не совсем. Четырнадцать из шестнадцати владельцев национальной лиги живут в США, и им совершенно наплевать на чаяния канадских любителей хоккея.
– Вы хотите сказать, что обладаете только урезанными правами? – съязвил Рябов.
Гриссом охотно согласился, как может согласиться великодушно человек, облеченный неограниченной властью:
– Как только появился на земле второй человек, права первого оказались урезанными. А теперь попробуйте согласовать свои права со всем населением земли, и это многое объяснит.
– Но ваши коллеги должны понимать, что складывается нелепая ситуация, – начал горячиться Рябов, – две разные по социальному характеру страны развивают игру совершенно независимо друг от друга. Канадцы делают это уже почти сто лет, мы – четверть века! И еще ни разу не встретились на высшем уровне!
– Мистер Рябов. Во всяком деле главное – преодолеть предубеждение. Это первое. Второе, знать хотя бы приблизительно результаты при любом исходе предпринятого.
– Вы хотите точно знать, что выиграете? – фыркнул Рябов.
Гриссом рассмеялся.
– Честно говоря, это меня волнует куда меньше, чем вас, – уколол он Рябова.– Я не тренер, я предприниматель. И заговорил с вами только потому, что прежде, чем команды выйдут на лед, надо сыграть куда, более сложную, менее поддающуюся чьим-то настроениям экономическую игру.
– А попробуйте чистый хоккей, без бизнеса! – задиристо бросил Рябов.
Гриссом воспринял слова Рябова как шутку, не больше:
– Механизм очень прост. Если игрок будет ранен в серии «СССР – Канада» и потом не сможет играть в турнире высшей лиги, он теряет большие деньги. Клуб тоже. Страховка – 350 тысяч долларов в год на определенное количество игр – аннулируется. Если придется платить экстравзносы, то мы должны знать, сколько денег вернется в кассу.
– Да, но хоккеисты…
– Звезды не захотят играть без одобрения своих хозяев. Зачем ссориться с теми, кто тебя кормит?
– Каков же выход? Вы считаете, что матчам не суждено состояться?
– Совсем нет, – засмеялся Гриссом, – я по натуре оптимист. Но нужно время. В таких серьезных предприятиях нельзя принимать скоропалительных решений. Знаете ли вы, мистер Рябов, что только телевизионные права на трансляцию серии составят свыше миллиона долларов?! За такой куш стоит покусаться. Серия – не просто хоккейные матчи. Не беру в счет эмоциональный аспект. Серия заставит работать сложный механизм нашей экономической машины.
– Вы не преувеличиваете?
– О нет, – Гриссом убежденно покрутил головой вместе с плечами.– Билеты будут проданы за год до матчей. Туристические агентства закупят гостиницы для поездок в Москву. Вы ведь не согласитесь, чтобы все игры серии прошли в Канаде?
– Это было бы несправедливо…
– Да, но деньги… Что мы будем иметь от матчей в Москве? Канадские газеты примутся писать о предстоящих встречах. Хоккей, предвижу, с помощью серии станет круглогодичным событием. Потом начнутся лотереи… Скажем: «Купите в нашем универмаге 20 коробок пудры, и в одной из них может оказаться заветный билет!» Пожалуй, я пытаюсь объять необъятное – показать вам, какой оборот может принять дело…
– Значит, вы считаете серию стоящей затеей?
– Как двадцать два миллиона канадцев, я хочу играть с русскими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82