– Полагаю, – сказала Фрэнсис, убрав от головы руки, но не повернув лица, – если я скажу, что замечательно провела время, а сейчас так устала, что нет сил даже раздеться перед сном, вы мне не поверите.
– Ни на секунду, – сказала Клодия.
– Напрасно. – Фрэнсис повернула голову, но не подняла ее. Клодия сидела совершенно прямо, положив руки на колени, и вид у нее был, как всегда, сдержанным и строгим. – Я действительно прекрасно провела время. Я танцевала все танцы, в том числе один с мистером Блейком и один с шурином мистера Хакерби. А потом, когда виконт Синклер повез меня обратно, повела себя совершенно по-идиотски. В экипаже я позволила ему поцеловать меня – конечно, ничего большего я не допустила. Но я уже знала, что он должен обручиться и скоро женится.
Клодия смотрела на нее, крепко сжав губы.
– В этом я так же виновата, как и он, – продолжала Фрэнсис. – Я разрешила поцелуй. Я хотела его. Я мечтала о нем.
– Но ведь это не ты собираешься обручиться, Фрэнсис. И, думаю, виновником того, что произошло, был он, так что это на его совести.
Да, все верно. Если правда, что мисс Порция Хант ждет его в Лондоне и что он должен жениться на ней – а это правда, – тогда он не должен был разговаривать с Фрэнсис так, как разговаривал с ней в экипаже, и не должен был целовать ее.
– Что со мной, Клодия? – печально спросила Фрэнсис. – Почему я притягиваю не тех мужчин? И почему происходит так, что когда я привлекаю хорошего человека, я не могу в него влюбиться? Что со мной не так?
– Фрэнсис, – ответила Клодия, – иногда, особенно слушая твое пение, я понимаю, что ты в высшей степени страстная натура с романтической душой. Для женщины это опасное сочетание, вероятно, потому, что женщины, по общему мнению, не что иное, как сгусток нежных чувств. И существует масса мужчин, готовых не раздумывая этим воспользоваться. Жизнь может стать для нас трагедией. Я пришла к выводу, что для женщины важнее всего быть независимой, гордиться тем, кто и что она есть, и быть довольной собой, не заботясь о том, что другие говорят о ней или ожидают от нее – особенно мужской род. Если ей очень повезет – хотя, нужно признаться, это большая редкость, – женщина может жить независимо от мужчин и наслаждаться миром, который сама себе создала. – Встав со стула, она пересекла комнату и, напряженно выпрямив спину, остановилась у окна, глядя в темноту.
– Это именно то, что я делала, после того как три года назад приехала сюда, – едва слышно сказала Фрэнсис. – И я была счастлива, Клодия. Я думала, ничто не может лишить меня спокойствия, пока не попала в снегопад, возвращаясь в школу после Рождества.
– Я думаю, Фрэнсис, на свете не существует такой вещи, как полное счастье, – тихо и грустно сказала Клодия. – Мы можем только делать все, что в наших силах, чтобы наша жизнь стала более-менее сносной.
– И когда падаешь, нужно просто подняться и начать все сначала. – Фрэнсис села на краю кровати. – Самые простые изречения иногда самые мудрые.
– За исключением того, – повернув голову, Клодия слегка улыбнулась, – что в твоем случае не нужно начинать все сначала. Завтра тебя ждут твои классы, твои хористы и ученики – и все они тебя обожают, Фрэнсис. А твои друзья будут с нетерпением ждать тебя за завтраком, чтобы услышать рассказ о великолепном бале в Зале торжеств. И им просто необходимо узнать, что ты получила удовольствие от этого вечера.
– Я их не разочарую, – слабо улыбнулась Фрэнсис. – А затем я буду готова провести устный экзамен по французскому в среднем классе и похвалить своих хористов, чтобы вдохновить их на достижение еще больших высот. Я не подведу вас, Клодия.
– Я нисколько в этом не сомневаюсь. Мы все умеем прятать разбитое сердце под броней собственного достоинства, Фрэнсис. Ты сделала это больше трех лет назад и сделаешь это снова. Спокойной ночи.
После ее ухода у Фрэнсис в голове эхом прозвучали слова Клодии: «Мы все умеем прятать разбитое сердце...» – и она, нахмурившись, посмотрела на закрывшуюся дверь.
Неужели Клодия тоже когда-то прошла через это?
«И я пока что не помолвлен с Порцией Хант».
«Да, пока что. Но скоро будете».
Собрав силы, Фрэнсис поднялась и принялась раздеваться.
На следующее утро, несмотря на то что граф Эджком встал рано, чтобы, как обычно, отправиться к источнику выпить воды, Лусиусу стало ясно, что дедушка очень слаб после возбуждения вчерашнего вечера и совершенно не в состоянии перенести долгий путь до Лондона. Тем не менее граф настаивал, что когда внуки поедут в город, он тоже отправится с ними вместо того, чтобы ехать в Барклай-Корт. Ему хотелось снова увидеться со своим другом Годсуорти и стать свидетелем успехов в развитии отношений между Лусиусом и Порцией Хант – правда, он не упомянул ее имени. Он хотел – Лусиус это знал, хотя дедушка ничего об этом не говорил, – принять участие в пышных торжествах, которые будут сопутствовать их помолвке и намеченной свадьбе.
Лусиусу было просто необходимо уехать из Бата, даже при том, что его ожидали только Лондон, Порция и женитьба. После бала он вел себя отвратительно – да и на самом балу тоже. Он делал все возможное, чтобы напомнить Фрэнсис о том, как они первый раз танцевали вместе, и помешать ей получить удовольствие от вечера. А потом, в экипаже, когда, будучи ее сопровождающим, должен был оберегать ее от всех неприятностей, он...
В общем, Лусиус не смог отказать себе в прихоти получить тот единственный поцелуй. Дело в том, что он не привык контролировать себя и думать, прежде чем что-либо сделать. И если бы Фрэнсис не положила решительный конец тому объятию, один Бог знает, к чему оно могло бы привести.
И все же его выводили из себя ее благоразумие и сдержанность, хотя он точно знал, что внутри у нее бурлит страсть, которая в соблазнительно короткое мгновение готова вырваться наружу.
Но они не уехали из Бата ни на следующий день после бала, ни через день, потому что Эйми, которая накануне ходила по магазинам с миссис Абботсфорд и ее дочерью, получила приглашение вместе с ними и молодым Элджерноном Абботсфордом отправиться на экскурсию в какую-то деревню недалеко от Бристоля. Она с такой безнадежностью попросила у Лусиуса разрешения, заранее настроившись получить отказ, что Лусиус не смог запретить ей, решив, что все равно один день ничего не изменит.
Его дедушка днем ушел навестить своего друга, и у Лусиуса осталась уйма свободного времени и масса непрошеных мыслей в голове.
Проклятие, ну разве обещание, которое он дал дедушке, непременно нужно рассматривать как твердое обязательство жениться на Порции Хант? Разве Лусиус когда-нибудь кому-нибудь говорил, что это будет непременно она? Но если не Порция, то кто тогда? Он дал слово выбрать себе невесту – достойную невесту.
Более блистательной перспективы не могло быть: Порция – безукоризненная и в высшей степени достойная невеста!
Слово «безукоризненная» и все его производные следует исключить из английского языка вместе со словом «приятно», без них в мире станет намного лучше, решил Лусиус.
На протяжении целого часа Лусиус сидел с книгой и размышлял, курил и строил планы, падал духом и проклинал свою судьбу, а потом захлопнул книгу – не прочитав ни одной страницы – и вышел из гостиной. Быстрым шагом он отправился на прогулку в центр города вдоль реки, перешел через Палтени-бридж и двинулся дальше по Грейт-Палтени-стрит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78