– Ты играешь великолепно – гораздо лучше, чем я.
– Если вдуматься, Эйми, это не очень-то похоже на комплимент, – сухо заметила сестре Эмили.
– Вы выглядите усталым, папа, – твердо сказала виконтесса. – Лусиус проводит вас в спальню, чтобы вы смогли отдохнуть до обеда.
– Хорошо, мадам, – согласился граф; его глаза блестели, но лицо было немного бледным.
«Никто не высказал возражений против того, чтобы превратить музыкальную часть вечера в настоящий концерт», – отметил про себя Лусиус, медленно поднимаясь по лестнице вместе с дедушкой, тяжело опиравшимся на его руку. Правда, говоря о своих планах, Лусиус не употребил именно эти слова, но когда любая – маленькая или большая – группа людей собирается, чтобы послушать нескольких исполнителей, это вполне можно назвать концертом.
У Лусиуса оставалось три дня на то, чтобы собрать достойную аудиторию, способную оценить талант Фрэнсис Аллард, – и это в разгар сезона, когда каждый день приносит поток приглашений на великосветские приемы. Но это нужно сделать, и он во что бы то ни стало это сделает. В этот вечер Фрэнсис должна уверенно стать на дорогу к успеху и к своей судьбе – в этом у Лусиуса не было сомнений.
И он всем этим займется.
Конечно, в предстоящие годы это, возможно, послужит ему некоторым утешением.
Но и наличном фронте у Лусиуса еще не все проиграно, он еще не женат и даже не помолвлен – во всяком случае, официально. Балдерстоны вернулись в город, но он умудрялся избегать их все двадцать четыре часа.
Лусиус был не из тех людей, которые легко отказываются от того, чего им очень хочется. И за прошедшее время он нисколько не изменился.
Он безумно хотел Фрэнсис Аллард.
Глава 19
Маршалл-Хаус оказался огромным особняком на Кавендиш-сквер, в самом сердце Мейфэра, как обнаружила Фрэнсис за день до того, как должна была обедать там. Конечно, для нее это не должно было явиться неожиданностью, так как это был городской дом графа Эджкома. Но Фрэнсис решила, что она слишком бросается в глаза, и, почувствовав странную тревогу, нагнув голову, быстро прошла мимо Томаса, помогавшего ей выйти из допотопного экипажа.
Фрэнсис полностью осознала, что действительно вернулась в Лондон.
Внутри она не встретила никого, кроме двух слуг и молодой леди, которая ожидала ее в комнате, куда проводили Фрэнсис, и которая представилась как мисс Кэролайн Маршалл. Девушка была высокой, стройной, красивой и мало походила на брата.
Его самого не было видно.
Комната оказалась огромной и роскошно обставленной, с высоким потолком, расписанным сценами из мифологии, и позолоченными фризами, с хрустальными люстрами, зеркальными стенами и блестящим деревянным полом. От ее вида у Фрэнсис захватило дух. Это здесь завтра вечером она будет петь для графа и бабушек?
Совершенно очевидно, что это не семейная гостиная.
Однако мисс Маршалл предложила объяснение, которое частично успокоило Фрэнсис:
– Фортепьяно здесь гораздо лучше, чем в гостиной, а дедушка утверждает, что ничто, кроме самого лучшего, для вас, мисс Аллард, не подходит. Правда, я не понимаю, почему убрали перегородки. Сейчас музыкальный и бальный залы объединены, но, не сомневаюсь, завтра вечером перегородки поставят на место, и вашему голосу не потребуется заполнять такое огромное пространство. Но все равно это нехорошо. Вы должны репетировать в том же помещении, где будете петь.
«Как было бы замечательно, – с тоской подумала Фрэнсис, оглядываясь по сторонам, – если бы этот зал был заполнен слушателями». Когда-то она мечтала выступать именно в таком зале.
Пока она распевалась, исполняя гаммы и упражнения, которые выучила еще в юности, она подстроила голос к размеру комнаты, хотя была совершенно уверена, что завтра вечером ей придется приспосабливаться к меньшему пространству.
– Теперь я понимаю, что имела в виду Эйми, говоря, что никто не станет обращать внимания на мой аккомпанемент, когда вы начнете петь, – сказала мисс Маршалл, аккуратно складывая нотные листы на пюпитр, после того как они закончили. – Мисс Аллард, я никогда не слышала более чудесного голоса.
– О, благодарю вас! – Фрэнсис тепло улыбнулась ей. – Но, знаете, вы отличный пианист, и никогда не нужно бояться слушателей. У вас нет причин волноваться по поводу завтрашнего вечера, когда нас будут слушать только ваша семья и мои бабушки. И уверяю вас, мои бабушки совсем не страшные. – Надев шляпу и завязав под подбородком ленты, Фрэнсис напоследок еще раз окинула взглядом бальный зал, который следующим вечером будет скрыт перегородкой.
– И давно ты стоишь здесь? – спросила мисс Маршалл, явно адресуясь не к Фрэнсис. – Я думала, ты сопровождаешь мисс Хант на прием в саду у Мюриэл Хэммингс. – Конечно же, она обращалась к виконту Синклеру, который стоял на пороге, опираясь на дверной косяк, словно находился там уже довольно давно.
– Из провинции приехали какие-то кузены, и, чтобы их встретить, прием в саду пришлось отменить, – ответил он.
– По крайней мере ты мог бы дать знать о своем присутствии, – недовольно сказала ему сестра. – Ты слушал?
– Слушал, – сознался Лусиус. – Но если ты и взяла хоть одну фальшивую ноту, Кэролайн, я ее не заметил и, уверен, мисс Аллард тоже.
– Ты должен распорядиться, чтобы перегородки поставили на место, – сказала мисс Маршалл. – В таком помещении очень неудобно репетировать, хотя, должна признаться, голос мисс Аллард великолепно подходит для него.
– Да, я тоже так считаю, – подтвердил Лусиус и, оттолкнувшись от косяка, стал прямо.
– Мне пора идти, – сказала Фрэнсис, даже не взглянув на него. – Я и так уже задержалась на десять минут дольше, чем собиралась. Бедный Томас устанет меня ждать.
– К этому времени бедный Томас, наверное, уже попивает эль, разумеется, если его экипаж способен двигаться быстрее, чем сонная черепаха. Я отпустил его, – сообщил виконт Синклер.
– Что вы сделали? – Повернув голову, Фрэнсис возмущенно посмотрела на него. – Теперь мне придется идти домой пешком.
– Это очень долгая дорога, – заметил Синклер. – Особенно в такой теплый, солнечный день, как сегодня.
Он не понимал, что ее могли увидеть, когда она будет идти по улице респектабельного Мейфэра.
– Лус, – строго сказала его сестра, – мисс Аллард не взяла с собой горничную.
– Я провожу ее.
– Мне не нужна горничная, я не девочка, – отозвалась Фрэнсис. – И я не стану затруднять вас, виконт Синклер.
– Для меня это совсем нетрудно, – возразил он, и у него в глазах появился уже знакомый Фрэнсис блеск, – и мне хочется пройтись.
Что еще могла сказать Фрэнсис в присутствии мисс Маршалл? Лусиус прекрасно знал, что она не станет устраивать сцену.
Для того, кому она дважды отказала – она, простая школьная учительница, – виконт был на редкость настойчив, но Фрэнсис давно поняла, что он упрямый, а временами и агрессивный человек, что он импульсивен и безрассуден, что его трудно заставить отказаться от того, что он вбил себе в голову.
По какой причине он решил во что бы то ни стало добиться ее расположения, Фрэнсис не знала, но это и не имело значения. Раз она сказала «нет», то должна и дальше продолжать повторять это.
Она молча спустилась вместе с виконтом Синклером по длинной изогнутой лестнице в просторный холл и вышла через парадную дверь. Ей оставалось только надеяться, что в этот предвечерний час улицы между Кавендиш-сквер и Портмен-стрит будут пустынными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Если вдуматься, Эйми, это не очень-то похоже на комплимент, – сухо заметила сестре Эмили.
– Вы выглядите усталым, папа, – твердо сказала виконтесса. – Лусиус проводит вас в спальню, чтобы вы смогли отдохнуть до обеда.
– Хорошо, мадам, – согласился граф; его глаза блестели, но лицо было немного бледным.
«Никто не высказал возражений против того, чтобы превратить музыкальную часть вечера в настоящий концерт», – отметил про себя Лусиус, медленно поднимаясь по лестнице вместе с дедушкой, тяжело опиравшимся на его руку. Правда, говоря о своих планах, Лусиус не употребил именно эти слова, но когда любая – маленькая или большая – группа людей собирается, чтобы послушать нескольких исполнителей, это вполне можно назвать концертом.
У Лусиуса оставалось три дня на то, чтобы собрать достойную аудиторию, способную оценить талант Фрэнсис Аллард, – и это в разгар сезона, когда каждый день приносит поток приглашений на великосветские приемы. Но это нужно сделать, и он во что бы то ни стало это сделает. В этот вечер Фрэнсис должна уверенно стать на дорогу к успеху и к своей судьбе – в этом у Лусиуса не было сомнений.
И он всем этим займется.
Конечно, в предстоящие годы это, возможно, послужит ему некоторым утешением.
Но и наличном фронте у Лусиуса еще не все проиграно, он еще не женат и даже не помолвлен – во всяком случае, официально. Балдерстоны вернулись в город, но он умудрялся избегать их все двадцать четыре часа.
Лусиус был не из тех людей, которые легко отказываются от того, чего им очень хочется. И за прошедшее время он нисколько не изменился.
Он безумно хотел Фрэнсис Аллард.
Глава 19
Маршалл-Хаус оказался огромным особняком на Кавендиш-сквер, в самом сердце Мейфэра, как обнаружила Фрэнсис за день до того, как должна была обедать там. Конечно, для нее это не должно было явиться неожиданностью, так как это был городской дом графа Эджкома. Но Фрэнсис решила, что она слишком бросается в глаза, и, почувствовав странную тревогу, нагнув голову, быстро прошла мимо Томаса, помогавшего ей выйти из допотопного экипажа.
Фрэнсис полностью осознала, что действительно вернулась в Лондон.
Внутри она не встретила никого, кроме двух слуг и молодой леди, которая ожидала ее в комнате, куда проводили Фрэнсис, и которая представилась как мисс Кэролайн Маршалл. Девушка была высокой, стройной, красивой и мало походила на брата.
Его самого не было видно.
Комната оказалась огромной и роскошно обставленной, с высоким потолком, расписанным сценами из мифологии, и позолоченными фризами, с хрустальными люстрами, зеркальными стенами и блестящим деревянным полом. От ее вида у Фрэнсис захватило дух. Это здесь завтра вечером она будет петь для графа и бабушек?
Совершенно очевидно, что это не семейная гостиная.
Однако мисс Маршалл предложила объяснение, которое частично успокоило Фрэнсис:
– Фортепьяно здесь гораздо лучше, чем в гостиной, а дедушка утверждает, что ничто, кроме самого лучшего, для вас, мисс Аллард, не подходит. Правда, я не понимаю, почему убрали перегородки. Сейчас музыкальный и бальный залы объединены, но, не сомневаюсь, завтра вечером перегородки поставят на место, и вашему голосу не потребуется заполнять такое огромное пространство. Но все равно это нехорошо. Вы должны репетировать в том же помещении, где будете петь.
«Как было бы замечательно, – с тоской подумала Фрэнсис, оглядываясь по сторонам, – если бы этот зал был заполнен слушателями». Когда-то она мечтала выступать именно в таком зале.
Пока она распевалась, исполняя гаммы и упражнения, которые выучила еще в юности, она подстроила голос к размеру комнаты, хотя была совершенно уверена, что завтра вечером ей придется приспосабливаться к меньшему пространству.
– Теперь я понимаю, что имела в виду Эйми, говоря, что никто не станет обращать внимания на мой аккомпанемент, когда вы начнете петь, – сказала мисс Маршалл, аккуратно складывая нотные листы на пюпитр, после того как они закончили. – Мисс Аллард, я никогда не слышала более чудесного голоса.
– О, благодарю вас! – Фрэнсис тепло улыбнулась ей. – Но, знаете, вы отличный пианист, и никогда не нужно бояться слушателей. У вас нет причин волноваться по поводу завтрашнего вечера, когда нас будут слушать только ваша семья и мои бабушки. И уверяю вас, мои бабушки совсем не страшные. – Надев шляпу и завязав под подбородком ленты, Фрэнсис напоследок еще раз окинула взглядом бальный зал, который следующим вечером будет скрыт перегородкой.
– И давно ты стоишь здесь? – спросила мисс Маршалл, явно адресуясь не к Фрэнсис. – Я думала, ты сопровождаешь мисс Хант на прием в саду у Мюриэл Хэммингс. – Конечно же, она обращалась к виконту Синклеру, который стоял на пороге, опираясь на дверной косяк, словно находился там уже довольно давно.
– Из провинции приехали какие-то кузены, и, чтобы их встретить, прием в саду пришлось отменить, – ответил он.
– По крайней мере ты мог бы дать знать о своем присутствии, – недовольно сказала ему сестра. – Ты слушал?
– Слушал, – сознался Лусиус. – Но если ты и взяла хоть одну фальшивую ноту, Кэролайн, я ее не заметил и, уверен, мисс Аллард тоже.
– Ты должен распорядиться, чтобы перегородки поставили на место, – сказала мисс Маршалл. – В таком помещении очень неудобно репетировать, хотя, должна признаться, голос мисс Аллард великолепно подходит для него.
– Да, я тоже так считаю, – подтвердил Лусиус и, оттолкнувшись от косяка, стал прямо.
– Мне пора идти, – сказала Фрэнсис, даже не взглянув на него. – Я и так уже задержалась на десять минут дольше, чем собиралась. Бедный Томас устанет меня ждать.
– К этому времени бедный Томас, наверное, уже попивает эль, разумеется, если его экипаж способен двигаться быстрее, чем сонная черепаха. Я отпустил его, – сообщил виконт Синклер.
– Что вы сделали? – Повернув голову, Фрэнсис возмущенно посмотрела на него. – Теперь мне придется идти домой пешком.
– Это очень долгая дорога, – заметил Синклер. – Особенно в такой теплый, солнечный день, как сегодня.
Он не понимал, что ее могли увидеть, когда она будет идти по улице респектабельного Мейфэра.
– Лус, – строго сказала его сестра, – мисс Аллард не взяла с собой горничную.
– Я провожу ее.
– Мне не нужна горничная, я не девочка, – отозвалась Фрэнсис. – И я не стану затруднять вас, виконт Синклер.
– Для меня это совсем нетрудно, – возразил он, и у него в глазах появился уже знакомый Фрэнсис блеск, – и мне хочется пройтись.
Что еще могла сказать Фрэнсис в присутствии мисс Маршалл? Лусиус прекрасно знал, что она не станет устраивать сцену.
Для того, кому она дважды отказала – она, простая школьная учительница, – виконт был на редкость настойчив, но Фрэнсис давно поняла, что он упрямый, а временами и агрессивный человек, что он импульсивен и безрассуден, что его трудно заставить отказаться от того, что он вбил себе в голову.
По какой причине он решил во что бы то ни стало добиться ее расположения, Фрэнсис не знала, но это и не имело значения. Раз она сказала «нет», то должна и дальше продолжать повторять это.
Она молча спустилась вместе с виконтом Синклером по длинной изогнутой лестнице в просторный холл и вышла через парадную дверь. Ей оставалось только надеяться, что в этот предвечерний час улицы между Кавендиш-сквер и Портмен-стрит будут пустынными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78