В Японии ведутся большие работы в области ядерных исследований, закладываются основы атомной энергетики. Японии принадлежит ведущая роль в области мировой электроники и оптики. Между Токио и Осака впервые была создана самая скоростная железнодорожная линия: поезд достигает здесь скорости свыше двухсот километров в час. Япония вышла на второе место в мировом производстве искусственных волокон. Годовой улов рыбы Японии является наибольшим во всем мире и составляет почти семь миллионов метрических тонн.
Япония может гордиться своими достижениями в области образования и культуры. Уже в 20-е годы она имела сплошную грамотность населения. Сейчас на каждые пять жителей страны приходится один телевизор, – такой густой сети телевидения пока нет ни в одном другом государстве. Япония удерживает мировое первенство по выпуску кинофильмов. Она является третьей державой после Советского Союза и Соединенных Штатов по количеству подготавливаемых инженеров. Ей принадлежит третье место в мире по числу издаваемых книг и общему тиражу газет, составляющему около 40 миллионов экземпляров.
Японский экспорт и импорт завоевали третье место во внешнеторговом обороте капиталистического мира.
В экономической литературе послевоенное хозяйственное возрождение Японии характеризуется как «экономическое чудо». Иными словами, это значит, что уже преодолены разрушительные последствия войны, которую японский милитаризм развязал на Дальнем Востоке и которая привела страну к катастрофе. Возродившаяся из пепла и руин войны «птица Феникс» совершила новый взлет. Отстроились японские города, обновился и значительно расширился промышленный потенциал. Япония явила наиболее высокие темпы технологического прогресса в капиталистическом мире. На этой почве буржуазные апологеты не замедлили взрастить разного рода концепции «трансформации» капитализма, «народного капитализма», «сближения» капитализма и социализма, возникновения «государства всеобщего благоденствия» и т. п.
Многим представляется необычным столь быстрый подъем японского хозяйства, ее властное вторжение на мировые рынки и все более настойчивое требование «места под солнцем». Почему все это происходит? Чем объяснить такую «экономическую феноменальность»? Причин здесь немало. В достижении экономического подъема свою роль сыграло, конечно, трудолюбие японского народа, его энергия, огромные усилия. Его пытливость, приверженность к техническим новшествам, свойственные японцам упорство и необыкновенная выносливость, редкостный динамизм. Весьма существенно, что после войны в короткие сроки произошло значительное обновление индустриального оборудования. Созданы новые промышленные отрасли с самым современным оснащением. Происходит процесс реинвестиции капиталов в новые, наиболее перспективные отрасли промышленности.
Важно и то, что до настоящего времени у Японии остаются сравнительно небольшие военные ассигнования, которые в прошлом составляли львиную долю национального бюджета.
В американской, да и японской литературе экономический подъем Японии связывают с политикой американских монополий, с «американской помощью». Бесспорно, известную роль сыграл и этот фактор. Но зачем же американскому капитализму понадобилось вдруг позаботиться о возрождении японских монополий, против которых они еще недавно вели ожесточенную борьбу? Почему это произошло? Доброжелательное сотрудничество? Осознанная гуманность – облегчить трагизм народа после Хиросимы, Нагасаки, Бикини? Нет, конечно. В этом отнюдь не было бескорыстия. Североамериканские стратеги шли на альянс с правящими кругами Японии в расчете воссоздать в Азии при их участии бастион антикоммунизма, утвердить за Японией определенную экономическую, политическую и военную роль в общей расстановке международных сил, которая сложилась после войны. «Мы рассматриваем Японию, – цинично широко вещал еще в 1949 году „Нью-Йорк таймс мэгэзин“, – как оплот, плацдарм и союзника против России. Чем скорее она будет восстановлена, тем больше пользы она принесет. Поэтому мы ускоряем ее восстановление».
Кто бывал в Японии, знает, что страна эта не однолика. Япония давно известна как земля поразительных контрастов. Гиперболические крайности нередко вмещаются в многослойной действительности современной Японии. Минувшее, тени вчерашнего сосуществуют с настоящим и грядущим. Здесь новые и революционные начала противоборствуют с вековечным консерватизмом, пережившими себя социальными устоями, неистребленными явлениями феодального средневековья, которые чудом уживаются с наиболее развитыми формами монополистического капитализма.
Сегодня рождается Япония завтрашнего дня. И ее действительность призвана с неизмеримо большей силой отвечать духу времени, чем Япония минувшего дня. Социальные контрасты – органическая специфика современной японской действительности. Реальности столетия властно вторгаются в самые глубинные недра социальной и духовной жизни японцев с явлениями их быта, старинного, древнего, архаичного. Известный японский ученый Судзуки Дзиро, характеризуя современное общество Японии, указывает на своеобразие существующего положения и приходит к заключению: «Для того, чтобы придать современный характер японскому обществу, нужны не сырые реформы, проведенные после войны сверху силами иностранной демократии, а нужна демократическая революция снизу, которая до основания изменила бы существующий социальный порядок».
Внешне жизнь порой кажется веселой, не заунывной, беспечной. На улицах Токио неизменно царит людское оживление, пьют рисовую подогретую водку – сакэ, тщательно пережевывая кусочки вяленого осьминога или каракатицы, играют в «патинко», танцуют, подпевая автоматической радиоле. К вечеру здесь вспыхивают зазывные рекламы кабаре и ночных клубов, которых в Токио, пожалуй, больше, чем в любом городе мира. Фешенебельные отели, рестораны, бары, ночные кабаре – это мир увеселения, и почти повсеместно можно встретить здесь американцев. Япония для них – просторное место ночных развлечений и удовольствий. Примечательно, что Чарли Чаплин на вопрос о впечатлении, которое оставила у него поездка в Японию, однажды метко ответил: «Слишком много кока-колы. И того, что с этим связано…».
Но за всем внешним благополучием нередко скрыта неуверенность, горечь, отчаяние. Таится тревога, глубокая, затаенная тревога, которая тяготеет над всей Японией. Простой человек тут живет неистребимой верой в то, что наступит новый день, придет здоровая буря, которая смерчем пронесется над японским архипелагом и навсегда сметет с лица земли всю мерзость, ненавистные великим труженикам силы, жестокий гнет, порабощение людей. Разве не вопиюще положение, при котором средняя зарплата в обрабатывающей промышленности Японии, по подсчетам комитета Геллера, меньше прожиточного минимума на 65 процентов? При этом труд женщин, составляющих более половины рабочих рук – около 27 миллионов из 45 миллионов человек, оплачивается нередко наполовину ниже, чем труд мужчин. И не тревожна ли все усиливающаяся тенденция среди японских предпринимателей заменять молодежью рабочих по достижении ими тридцатилетнего возраста, когда их здоровье изнашивается в связи с растущей интенсификацией труда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114