Стрела сорвала одну из выступающих заклепок и застряла в воротах. Тамэтомо уже готов был выпустить следующую стрелу, когда его вызвали на бой два самурая, которые обратились к нему следующим образом: Мы, Оба Кагэёси и Сабуро Кагэтика, потомки Камакура Гонгоро Кагэмаса, который, когда ему было шестнадцать лет, во время Трехлетней войны, под началом Хатиман-таро, во время штурма крепости Канэдзава в провинции Дэва, шел в бой в первых рядах и был ранен стрелой в левый глаз... Стрела вырвала ему глаз, который повис на передней пластине шлема, но он послал стрелу в ответ и убил своего врага.
Опять та же самая история, однако любой потомок Камакура Гонгоро, несомненно, был достойным противником для Тамэтомо. Тамэтомо вложил в лук «гудящую стрелу-репу» и послал ее. С громким визгом стрела полетела и срезала левое колено Оба Кагэёси, стоявшего от него в двадцати метрах. Затем она попала в его коня, и ее деревянный наконечник разлетелся на куски. Сабуро Кагэтика спрыгнул с коня и, чтобы не дать противнику завладеть головой Кагэёси, взвалил раненого товарища на плечо и унес с поля боя.
Минамото Ёситомо понял, что отец и брат готовы защищаться до последнего, и велел поджечь Сиракава-дэн. Дождя не было уже несколько дней, к тому же дул сильный ветер. Здание вспыхнуло, как хворост, и вскоре пламя горящего дворца озарило небо на многие мили вокруг. Защитникам не оставалось ничего, кроме бегства, ибо известная японская традиция кончать жизнь самоубийством тогда еще не сложилась. В свете горящего здания сторонники Сутоку сделались отличной мишенью для лучников. При этом погиб Фудзивара Ёринага, высказавшийся против предложенной ночной атаки, а всех остальных вождей взяли в плен, включая дядю Киёмори, Тадамаса, и двух доблестных Минамото – Тамэёси и Тамэтомо. Так закончилась недолгая, но кровавая смута Хогэн. Эта непродолжительная и не столь уж важная по своему политическому значению стычка ознаменовала выход на политическую арену самураев как самостоятельной силы, с которой правительство отныне вынуждено было считаться.
Теперь самым насущным вопросом стало, как же поступить с побежденными сторонниками Сутоку. Единственным из поддержавших его старших членов клана Тайра был непопулярный Тадамаса, дядя Киёмори, и последний без сожаления велел его казнить. Этим он подал пример Ёситомо, но только дерзнет ли тот послать на казнь собственных отца и брата? Если не решится, – сказал император Го-Сиракава, – казнь будет поручена Киёмори. Такой позор лег бы несмываемым пятном на семейство Минамото, и с великим сожалением Ёситомо был вынужден приказать своим самураям обезглавить отца. Тамэтомо пощадили: его отправили в ссылку, но при этом в качестве меры предосторожности перерезали жилы на руке, чтобы он никогда уже не мог пользоваться луком. Тем не менее за годы изгнания рука его зажила, и свою последнюю стрелу он выпустил в лодку, полную самураев Тайра. Стрела пробила обшивку под самой ватерлинией, и лодка затонула со всем экипажем. Тамэтомо отступил и покончил с собой, вспоров себе живот кинжалом – первый известный случай харакири, столь характерного для самураев способа расставаться с жизнью. Бывший император Сутоку тоже был изгнан – он умер в нищете в 1164 г.
Все эти события были тем более ужасными в глазах современников, что за предшествующие три с половиной столетия не был казнен ни один из высших императорских чиновников. К тому же двор еще носил траур по бывшему императору Тоба, и в такое время предавать казни преступников противоречило всем правилам. И все же семьдесят сторонников Сутоку склонили голову над кровавой ямой в Рокудзё-го-хара.
Теперь новый император Го-Сиракава был в безопасности. Это был его триумф, хотя настоящим победителем оказался Тайра Киёмори, чьё продвижение при дворе стало молниеносным. Киёмори обладал более политическим, нежели военным талантом; он стал переигрывать Фудзивара в их собственной игре в заключение выгодных браков. В будущем, надеялся Киёмори, все жены и наложницы императоров будут из Тайра, а не из Фудзивара. Конечно, при дворе оставались еще и Минамото – те из них, кто выбрал нужную сторону в 1156 г. И среди них, конечно, был Минамото Ёситомо, чье скорбное выражение лица вскоре привлекло внимание одного из придворных Фудзивара – Фудзивара Нобуёри. Происки Нобуёри были направлены против другого Фудзивара, по имени Синдзэй; ради этого он задумал небольшой заговор и как-то между делом шепнул на ухо Ёситомо роковое слово: «месть»!
Тем временем император Го-Сиракава, ради которого сражались в последней войне, вскоре решил, что с него достаточно быть императором, и отрекся в пользу своего пятнадцатилетнего сына по имени Нидзё. Таким образом, после всех неприятностей, вызванных практикой отречения императоров, Япония снова получила императора-инока.
Заговор, очевидно, готовился в полной тайне, и 14 января 1160 г. пришло время нанести удар. Ничего не подозревая, Тайра Киёмори и его старший сын Сигэмори покинули Киото, чтобы совершить паломничество в Кумано, в восьмидесяти милях к югу от столицы. Заговорщики выждали пять дней, чтобы дать Киёмори отъехать подальше, и ночью, на пятые сутки, напали на дворец бывшего императора, который стоял на Сандзё (третьей главной улице). Пятьсот самураев Минамото бросилось к воротам, и вскоре весь дворец Сандзё был охвачен пламенем. Бывшего императора Го-Сиракава схватили, а императора Нидзё окружили в императорском дворце и держали там под стражей.
Иллюстрированный свиток, известный как «Хэйдзи моногатари», описывает события этих нескольких бурных дней, получивших название «смуты Хэйдзи», опять-таки по наименованию соответствующей эры. Несомненно, нет более наглядного изображения самураев в действии, чем та часть свитка, которая озаглавлена «Сожжение дворца Сандзё». Дым и пламя поднимаются над дворцовыми крышами, а грубые деревенские буси ищут под настилом пола, кого бы еще обезглавить. Повсюду сбившиеся в кучу люди и лошади, спасающиеся бегством придворные дамы, сломанные доски. После нападения на дворец Минамото отдали долг Фудзивара Нобуёри, напав на дом его врага Синдзэя. Синдзэй бежал, но далеко уйти ему не удалось, как засвидетельствовано в другой части «Хэйдзи моногатари», где изображена группа самураев, возвращающихся к сидящему в повозке Нобуёри со столь желанной для него добычей.
Один из по-своему забавных эпизодов штурма дворца Сандзё заслуживает особого упоминания. Отступающие силы Тайра вели арьергардный бой, когда на Тайра Ёримори, одного из младших братьев Киёмори, напал самурай Минамото, вооруженный кумадэ. Это оружие напоминает железную лапу хищника, насаженную на длинную деревянную рукоятку. Нападавший взмахнул своим кумадэ, когти вонзились в шлем Ёримори и застряли в нем. Прежде чем самурай успел стащить Ёримори с коня, тот повернулся в седле и перерубил мечом рукоять кумадэ. Затем он отступил, ко всеобщему восторгу, с неожиданным трофеем, все еще торчавшим в шлеме.
До сих пор заговорщикам сопутствовала удача, но Киёмори узнал о заговоре еще на пути в Кумано и теперь с горсткой людей возвращался в Киото. Вдохновляемый своим доблестным сыном Сигэмори, предводитель Тайра смело въехал в столицу и направился прямо в Рокухара, резиденцию Тайра, которую еще не успели захватить Минамото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Опять та же самая история, однако любой потомок Камакура Гонгоро, несомненно, был достойным противником для Тамэтомо. Тамэтомо вложил в лук «гудящую стрелу-репу» и послал ее. С громким визгом стрела полетела и срезала левое колено Оба Кагэёси, стоявшего от него в двадцати метрах. Затем она попала в его коня, и ее деревянный наконечник разлетелся на куски. Сабуро Кагэтика спрыгнул с коня и, чтобы не дать противнику завладеть головой Кагэёси, взвалил раненого товарища на плечо и унес с поля боя.
Минамото Ёситомо понял, что отец и брат готовы защищаться до последнего, и велел поджечь Сиракава-дэн. Дождя не было уже несколько дней, к тому же дул сильный ветер. Здание вспыхнуло, как хворост, и вскоре пламя горящего дворца озарило небо на многие мили вокруг. Защитникам не оставалось ничего, кроме бегства, ибо известная японская традиция кончать жизнь самоубийством тогда еще не сложилась. В свете горящего здания сторонники Сутоку сделались отличной мишенью для лучников. При этом погиб Фудзивара Ёринага, высказавшийся против предложенной ночной атаки, а всех остальных вождей взяли в плен, включая дядю Киёмори, Тадамаса, и двух доблестных Минамото – Тамэёси и Тамэтомо. Так закончилась недолгая, но кровавая смута Хогэн. Эта непродолжительная и не столь уж важная по своему политическому значению стычка ознаменовала выход на политическую арену самураев как самостоятельной силы, с которой правительство отныне вынуждено было считаться.
Теперь самым насущным вопросом стало, как же поступить с побежденными сторонниками Сутоку. Единственным из поддержавших его старших членов клана Тайра был непопулярный Тадамаса, дядя Киёмори, и последний без сожаления велел его казнить. Этим он подал пример Ёситомо, но только дерзнет ли тот послать на казнь собственных отца и брата? Если не решится, – сказал император Го-Сиракава, – казнь будет поручена Киёмори. Такой позор лег бы несмываемым пятном на семейство Минамото, и с великим сожалением Ёситомо был вынужден приказать своим самураям обезглавить отца. Тамэтомо пощадили: его отправили в ссылку, но при этом в качестве меры предосторожности перерезали жилы на руке, чтобы он никогда уже не мог пользоваться луком. Тем не менее за годы изгнания рука его зажила, и свою последнюю стрелу он выпустил в лодку, полную самураев Тайра. Стрела пробила обшивку под самой ватерлинией, и лодка затонула со всем экипажем. Тамэтомо отступил и покончил с собой, вспоров себе живот кинжалом – первый известный случай харакири, столь характерного для самураев способа расставаться с жизнью. Бывший император Сутоку тоже был изгнан – он умер в нищете в 1164 г.
Все эти события были тем более ужасными в глазах современников, что за предшествующие три с половиной столетия не был казнен ни один из высших императорских чиновников. К тому же двор еще носил траур по бывшему императору Тоба, и в такое время предавать казни преступников противоречило всем правилам. И все же семьдесят сторонников Сутоку склонили голову над кровавой ямой в Рокудзё-го-хара.
Теперь новый император Го-Сиракава был в безопасности. Это был его триумф, хотя настоящим победителем оказался Тайра Киёмори, чьё продвижение при дворе стало молниеносным. Киёмори обладал более политическим, нежели военным талантом; он стал переигрывать Фудзивара в их собственной игре в заключение выгодных браков. В будущем, надеялся Киёмори, все жены и наложницы императоров будут из Тайра, а не из Фудзивара. Конечно, при дворе оставались еще и Минамото – те из них, кто выбрал нужную сторону в 1156 г. И среди них, конечно, был Минамото Ёситомо, чье скорбное выражение лица вскоре привлекло внимание одного из придворных Фудзивара – Фудзивара Нобуёри. Происки Нобуёри были направлены против другого Фудзивара, по имени Синдзэй; ради этого он задумал небольшой заговор и как-то между делом шепнул на ухо Ёситомо роковое слово: «месть»!
Тем временем император Го-Сиракава, ради которого сражались в последней войне, вскоре решил, что с него достаточно быть императором, и отрекся в пользу своего пятнадцатилетнего сына по имени Нидзё. Таким образом, после всех неприятностей, вызванных практикой отречения императоров, Япония снова получила императора-инока.
Заговор, очевидно, готовился в полной тайне, и 14 января 1160 г. пришло время нанести удар. Ничего не подозревая, Тайра Киёмори и его старший сын Сигэмори покинули Киото, чтобы совершить паломничество в Кумано, в восьмидесяти милях к югу от столицы. Заговорщики выждали пять дней, чтобы дать Киёмори отъехать подальше, и ночью, на пятые сутки, напали на дворец бывшего императора, который стоял на Сандзё (третьей главной улице). Пятьсот самураев Минамото бросилось к воротам, и вскоре весь дворец Сандзё был охвачен пламенем. Бывшего императора Го-Сиракава схватили, а императора Нидзё окружили в императорском дворце и держали там под стражей.
Иллюстрированный свиток, известный как «Хэйдзи моногатари», описывает события этих нескольких бурных дней, получивших название «смуты Хэйдзи», опять-таки по наименованию соответствующей эры. Несомненно, нет более наглядного изображения самураев в действии, чем та часть свитка, которая озаглавлена «Сожжение дворца Сандзё». Дым и пламя поднимаются над дворцовыми крышами, а грубые деревенские буси ищут под настилом пола, кого бы еще обезглавить. Повсюду сбившиеся в кучу люди и лошади, спасающиеся бегством придворные дамы, сломанные доски. После нападения на дворец Минамото отдали долг Фудзивара Нобуёри, напав на дом его врага Синдзэя. Синдзэй бежал, но далеко уйти ему не удалось, как засвидетельствовано в другой части «Хэйдзи моногатари», где изображена группа самураев, возвращающихся к сидящему в повозке Нобуёри со столь желанной для него добычей.
Один из по-своему забавных эпизодов штурма дворца Сандзё заслуживает особого упоминания. Отступающие силы Тайра вели арьергардный бой, когда на Тайра Ёримори, одного из младших братьев Киёмори, напал самурай Минамото, вооруженный кумадэ. Это оружие напоминает железную лапу хищника, насаженную на длинную деревянную рукоятку. Нападавший взмахнул своим кумадэ, когти вонзились в шлем Ёримори и застряли в нем. Прежде чем самурай успел стащить Ёримори с коня, тот повернулся в седле и перерубил мечом рукоять кумадэ. Затем он отступил, ко всеобщему восторгу, с неожиданным трофеем, все еще торчавшим в шлеме.
До сих пор заговорщикам сопутствовала удача, но Киёмори узнал о заговоре еще на пути в Кумано и теперь с горсткой людей возвращался в Киото. Вдохновляемый своим доблестным сыном Сигэмори, предводитель Тайра смело въехал в столицу и направился прямо в Рокухара, резиденцию Тайра, которую еще не успели захватить Минамото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
марацци плитка для ванной