В 1441 г. Киото пережил самое мощное из этих восстаний, которое, в отличие от выступления 1428 г., было тщательно спланировано за несколько месяцев до начала. Крестьяне удачно выбрали время и двинулись на Киото, когда самураи бакуфу Асикага воевали далеко от столицы, в провинции Харима. 15 сентября икки сосредоточились на подступах к городу, где между ними и самураями из клана Кёгоку произошла жаркая стычка. Икки потеряли 10 человек, их противники – 53. Четыре дня спустя толпа начала грабить и жечь пригороды Киото, а 21 сентября тысячи людей икки вошли в город, захватили стратегически важные здания и блокировали дороги. Горожанам, должно быть, показалось, что мир сошел с ума. За два дня Киото был полностью отрезан от внешнего мира. Хроники того времени, вроде следующей, описывающей события в районе Тодзи в Киото, звучат как военные донесения: Икки с востока, от дороги, что спускается от Тоба и Киссонин, заняли Тодзи. Их было около двух или трех тысяч. В тот же день икки Тамба-гути вошли в Иманисиномия примерно с тысячей человек... Они окружили город лагерями. Каждый день они совершают набеги на центр города.
Главным объектом нападений икки были владельцы ломбардов и ростовщики, поскольку они прежде всего стремились добиться погашения тяжелых долгов. Но ярость толпы на этом не успокоилась, и после недели беспорядочных грабежей бакуфу было вынуждено издать указ об отмене задолженностей. Успех мятежа 1441 г. привел к установлению определенного стереотипа действий: икки возвращались в Киото в 1447, 1451, 1457 и 1461 гг. Хотя ни одно из этих вторжений нельзя сравнить с восстанием 1441 г., масштабы некоторых из них были внушительны. Во время беспорядков 1457 г. произошла настоящая битва между членами союзов икки и самураями – наемниками, которых наняли ростовщики. Икки успешно разгромили наемников, а затем атаковали силы бакуфу из 800 самураев и изрядно их потрепали.
Для недовольного крестьянина оставался еще один путь, кроме мятежа – бегство и поступление на военную службу. Местные магнаты всегда нуждались в солдатах, а гибкая организация их армий позволяла крестьянину без труда завербоваться. Все, что ему требовалось, это оружие и доспехи. В то время эти предметы было нетрудно достать, принимая во внимание количество убитых и раненых по всей Японии самураев. Шанс получить награду был невелик, поскольку получение награды все больше и больше зависело от рапорта гун-ту сё, но всегда было чего пограбить. Хороший военачальник мог успешно использовать этих крестьян – солдат, которых называли асигару, что буквально означает «легкие ноги». К тому же они были весьма «легки на руку», что создавало серьезные дисциплинарные проблемы.
Появление икки и асигару были первыми проявлениями процесса, который японские историки называли гэкокудзё (когда подлые подавляют благородных, низшие – высших) и который достиг апогея примерно пятьдесят лет спустя, когда старые традиционные военные кланы были низвергнуты их собственными вассалами или даже икки. В 1460-х гг. благородные, впрочем, были слишком заняты выкапыванием собственной могилы, и им некогда было думать о подлых, поскольку в 1467 г. началась гражданская война Онин, самая опустошительная и разрушительная из всех самурайских войн.
Самая примечательная черта войны Онин, которая началась в первый год периода Онин, откуда ее название – это то, что почти все ее сражения происходили в пределах самого Киото. К началу военных действий в 1467 г. столица все еще оставалась великолепным городом. Она получила дополнительный жизненный импульс с упадком Камакура: поскольку Асикага Такаудзи считал, что Камакура находится слишком далеко от центра политической жизни, он перенес ставку сёгуна в Киото. Штаб-квартира бакуфу была расположена в районе, известном под именем «Муромати», откуда происходит и название соответствующего периода японской истории. В 1378 г. Асикага Ёсимицу, третий сёгун Асикага, построил великолепный дворец, названный «Хана-но-госё», или Дворец Цветов, который, надо заметить, был в два раза больше императорского дворца. Другим вкладом Ёсимицу в японскую архитектуру стал «Кинкакудзи», всемирно известный Золотой Павильон, построенный к западу от города.
Перенесение резиденции бакуфу в Муромати привело к тому, что представители многих крупных военных кланов построили себе дома неподалеку. Таким образом, к 1467 г. резиденции большинства влиятельных самураев были сосредоточены на небольшом участке северного Киото, который с юга ограничивался Сандзё (третьей главной улицей), а с востока – рекой Камо. В 1467 г. этот престижный район превратился в поле битвы. Чтобы читатель мог следить за развитием событий, ему предлагается карта города, свидетельствующая о том, что Киото в то время еще сохранял свою первоначальную регулярную планировку, сеть пересекающихся под прямым углом магистралей и улиц. Местонахождение резиденций военных кланов указано приблизительно, на основании сохранившихся описаний, поскольку город был полностью уничтожен во время войны Онин. Истинные причины войны Онин достаточно сложны; на самом деле следует говорить просто о поводе для конфликта между двумя самыми могущественными в то время военными кланами в Киото – Ямана и Хосокава. Глава Ямана, Мотитоё, был крайне амбициозным лидером. Он родился в 1401 г. и унаследовал владения своего отца в 1435 г. В 1441 г. он принял духовный сан под именем Ямана Содзэн – имя, под которым он чаще всего и упоминается. За чрезмерную вспыльчивость и дикие выходки, доводившие его едва ли не до припадков, его прозвали «Красным Монахом», ибо во время таких припадков лицо его становилось багровым.
Как ни странно, его враг, Хосокава Кацумото, приходился ему зятем. Кацумото, родившийся в 1430 г., обладал характером, абсолютно противоположным страстному темпераменту своего тестя. Там, где Красный Монах приходил в ярость, Кацумото оставался спокоен. Он хорошо управлялся с делами, и его люди были им довольны. Он был выше всяких интриг, предпочитая, чтобы за него интриговали другие.
В течение нескольких лет, предшествовавших войне Онин, два соперника вмешивались в дела других семейств. В 1450 г. произошел спор из-за наследства в семействе Хатакэяма, а вскоре еще один – в семействе Сиба. Ямана использовали сложившуюся ситуацию для накопления политического капитала, надеясь таким образом приобрести союзников для окончательного выяснения отношений с Хосокава. Представился, наконец, идеальный предлог для конфронтации. Сёгун Асикага Ёсимаса выразил желание отречься. Его отречение не было политической акцией, направленной на то, чтобы продолжать править из-за кулис в качестве «правителя-инока», но скорее жестом полного отчаяния. Ёсимаса был эстетом, проводившем дни в поэтических мечтаниях, предаваясь своей страсти к изящному, наслаждаясь красотой. Это не оставляло ему времени для дел государственных, разве что для сбора налогов, необходимых для оплаты его удовольствий. Он тратил огромные суммы на развлечения и, чтобы оплатить свои непомерные счета, однажды был вынужден даже заложить доспехи – возможно, единственную вещь, которая не представляла ценности в его глазах. У Ёсимаса не было сына, которому он мог бы передать сёгунат, поэтому он извлек из монастыря своего младшего брата Ёсими и ошарашил молодого человека, объявив его своим наследником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83