Это верная цифра? — интересуется корреспондент.
— Наша фирма, возможно, стоит и больше. Но вы же, наверное, хотите услышать, как эти деньги работают на страну и как они же работают на меня? Я вам скажу: утром к нам на расчетный счет приходит 10 — 12 миллиардов — вечером уже ничего нет. А это мы зарплату заплатили, поставщикам, налоги, купили что-то, со строителями рассчитались. Если я, как некоторые подозревают, захочу удрать с деньгами за границу, то вечером не смогу — нет денег! И вообще, вот они, мои цеха — стоят тут со всем оборудованием. И когда шум вокруг меня газеты поднимают, налоговые службы и так далее, то напугать они меня, конечно, могут. Как наседку, по которой мелкой дробью из ружья шарахнут, она мечется туда-сюда, а из двора — никак. Так и я — весь тут. Поэтому думаю, что если я де-юре и де-факто имею здесь собственность, то это полезно всем.
— Почему?
— А потому, что вокруг богатого и бедным хорошо».
Или вот какими словами рассказывает о том же Владимир Алексеевич корреспонденту «Вечерней Москвы»:
«В 1969 году я окончил институт по специальности горный инженер. Работал в городе Черкесске преподавателем техникума. Затем мне предложили место начальника строительного управления. И снова начались беды, связанные с моим казачьим происхождением. Я же был беспартийным. А в то время никто без партбилета не мог пройти на должность начальника. Мне говорят: „Вступай срочно в партию!“ Спрашиваю: „А как? Я же меченый!“ А они мне: „Подпиши бумагу такую, что ты, мол, от своей семьи отрекаешься и знать ее не знаешь“.
Совесть — вещь тяжелая. И ведь казаки мы. Род могучий и гордый. Но как же быть, если семью кормить надо, и не скудно. Таких, как я, были миллионы. Считаю, что никакой сделки с совестью у меня не было: я все обсудил с семьей, «добро» получил. И подписал эту бумажку мерзкую. Дальше — как в сказке. Получаю партбилет, а вместе с ним — должность начальника, машину государственную, кабинет, диван обязательный и секретаршу — тоже, конечно, государственную. Сразу зарплату повысили. В общем, стал я обычным советским «боссом». И черт меня дернул собственными руками, на заработанные деньги, вместе с друзьями и родственниками дом себе построить. А жили мы раньше в мазанке — знаете, такие маленькие деревенские домишки: темные, удобства во дворе, коммуникаций никаких. И народу тьма.
Сразу прибежали. Кричат: «Ты что, в собственники заделался? Или дом отдай государству, или партбилет на стол и катись туда, откуда пришел». Я выбрал дом. И до сих пор не жалею об этом.
Дальше был пчелосовхоз. Это дело я люблю и знаю. В улей могу голыми руками влезть, пчелы меня понимают. Думал, «понизили», а оказалось, что это — подарок судьбы.
В 1987 году я организовал кооператив «Пчелка». Делали мед и маточное молочко. Сначала бизнес был неприбыльным. Ну а мозги-то на что? Придумали красивые упаковки. Долго обивал пороги аптечных ведомств. Наконец добились своего — родилась фирма «Агро Био Апис». Учредители — ПО «Мосмедпрепараты» и кооператив «Пчелка». Еще придумали: пчелиные семьи в аренду сдавать. Три года арендатор оплачивает все содержание хозяйства, а потом становится его собственником. Позднее уже, когда стал заниматься фармацевтикой, понял, какое благо людям сделал: продукты пчеловодства — уникальное лечебное средство».
А уже в 1990 году В.А. Брынцалов истратил на приватизацию основных фондов бывшего завода имени неведомого Л.Я. Карпова ни много ин мало 480 миллионов личных денег! И хоть убейте меня — ну никак не понимаю — как, каким образом, откуда? Русь! Дай ответ! Не дает ответа! Такие деньжищи, такой размах! Такая сказочно могучая «Пчелка»!
Ну вроде все по полочкам, все логично, а я все равно не врубаюсь: ну как, как свечной заводик и даже пятнадцать тысяч пчелосемей на пасеках превратились в два миллиарда долларов. Не врубаюсь и все!
И добро бы одна я такая была! Так ведь нет же! С кем ни поговорю — ухмыляются, качают головами. Или это обычное наше, широко распространенное обывательское недоверие к чужой удачливости? Или что? Кто прояснит картину? Куда пойти, с кем переговорить? Подумала-подумала и пошла к техническому руководителю фирмы А.Е. Полстянову.
Очень оказался приятный человек, интеллигентный, доброжелательный, с быстрым живым промельком в темных глазах. Ну, я и спросила его с места в карьер — а чего там манерничать!
— Почему вы, Александр Евгеньевич, не стали Брынцаловым?
— Понимаете, есть у каждого своя стезя… Я знал, что я могу делать и в чем я профессионал. В этой сфере я профессионал, чувствую себя как рыба в воде. Это та одежка, которая для меня нормальная. В ней хорошо, вольготно себя чувствуешь, даже если работаешь интенсивно. Это интересный, красивый труд, и мне приятно работать с Брынцаловым, потому что он тоже со мной вместе. Мне нужно знать то, что я знаю. А он знает многое другое — в области рынка, финансов, экономики, может сделать какой-то неожиданный поворот, который мне просто никогда в жизни не сделать. Вот он из бедной семьи, родился на рынке. Вот он с этими деньгами, с этой экономикой крутится, налаживает контакты, деловые. У меня же характер для работы с людьми, я бы сказал, еще менее покладистый, чем у него. Я бы никогда не пошел на такую должность — президент АО «Ферейн». У меня сил не хватит для этой работы. А он на мое место не пойдет никогда, у него мощи не хватит. Каждый должен быть на своем месте. Меня в детстве отец когда-то учил: «Все равно, Саша, кем ты станешь, но постарайся на своем месте стать лучшим». Наверно, правильно.
— Но у Брынцалова характер сложный!
— Характерец сложный, желание его стать лучшим и везде первым велико. Огромное желание! И это желание увлекает за собой людей. Приятно идти за человеком, который хочет сделать что-то. Очень тяжело быть лидером, за это надо платить. Но платежи бывают разные. А характер жесткий, конечно. А где вы видели лидера с мягким, красивым характером? Если вы назовете хоть один пример, я буду вам очень благодарен. Таких нет людей. У всех есть что-то, все люди, все человеки. Ты выбираешь. Не хочешь — отойди в сторону, не мешай другим.
— Вот появилось такое понятие — «хозяин». Что это значит, в отличие от прежних лет?
— Хозяин и прежде был. Брынцалов, например, — это человек, который родился хозяином. Я больше чем уверен, если бы мы с вами приехали лет пятнадцать назад к Брынцалову, просто уверен, мозгами чувствую, что, если бы мы приехали к нему домой, мы бы увидели прекрасный дом, хороший сад, хороший чисты двор, великолепно покрашенные стены, хорошо сделанный ремонт, ну, машинка, может быть, какая-то, «жигуленочек», ухоженный, чистенький, красивенький. Хозяин! Этот человек приходит с утра, садится в свой «шестисотый мерс» и ездит по всей площадке. А площадка у нас ого-го какая, порядка двадцати гектаров. Вот он ездит и смотрит, где уборщица, где грузчик, где кто. А вот там просто человечек идет в неглаженых брюках — замечание ему сделает. Или сотруднику коммерческого центра галстук подарит, потому что без галстука пришел. Заглянет в каждый туалет, уборщиц погоняет за туалетной бумагой, видите ли, полотенце несвежее.
— Воровства на «Ферейне» нет?
— Знаете, проблема воровства, она существует, есть присказка: Бог дал человеку руки, и они почему-то растут для того, чтобы загребать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Наша фирма, возможно, стоит и больше. Но вы же, наверное, хотите услышать, как эти деньги работают на страну и как они же работают на меня? Я вам скажу: утром к нам на расчетный счет приходит 10 — 12 миллиардов — вечером уже ничего нет. А это мы зарплату заплатили, поставщикам, налоги, купили что-то, со строителями рассчитались. Если я, как некоторые подозревают, захочу удрать с деньгами за границу, то вечером не смогу — нет денег! И вообще, вот они, мои цеха — стоят тут со всем оборудованием. И когда шум вокруг меня газеты поднимают, налоговые службы и так далее, то напугать они меня, конечно, могут. Как наседку, по которой мелкой дробью из ружья шарахнут, она мечется туда-сюда, а из двора — никак. Так и я — весь тут. Поэтому думаю, что если я де-юре и де-факто имею здесь собственность, то это полезно всем.
— Почему?
— А потому, что вокруг богатого и бедным хорошо».
Или вот какими словами рассказывает о том же Владимир Алексеевич корреспонденту «Вечерней Москвы»:
«В 1969 году я окончил институт по специальности горный инженер. Работал в городе Черкесске преподавателем техникума. Затем мне предложили место начальника строительного управления. И снова начались беды, связанные с моим казачьим происхождением. Я же был беспартийным. А в то время никто без партбилета не мог пройти на должность начальника. Мне говорят: „Вступай срочно в партию!“ Спрашиваю: „А как? Я же меченый!“ А они мне: „Подпиши бумагу такую, что ты, мол, от своей семьи отрекаешься и знать ее не знаешь“.
Совесть — вещь тяжелая. И ведь казаки мы. Род могучий и гордый. Но как же быть, если семью кормить надо, и не скудно. Таких, как я, были миллионы. Считаю, что никакой сделки с совестью у меня не было: я все обсудил с семьей, «добро» получил. И подписал эту бумажку мерзкую. Дальше — как в сказке. Получаю партбилет, а вместе с ним — должность начальника, машину государственную, кабинет, диван обязательный и секретаршу — тоже, конечно, государственную. Сразу зарплату повысили. В общем, стал я обычным советским «боссом». И черт меня дернул собственными руками, на заработанные деньги, вместе с друзьями и родственниками дом себе построить. А жили мы раньше в мазанке — знаете, такие маленькие деревенские домишки: темные, удобства во дворе, коммуникаций никаких. И народу тьма.
Сразу прибежали. Кричат: «Ты что, в собственники заделался? Или дом отдай государству, или партбилет на стол и катись туда, откуда пришел». Я выбрал дом. И до сих пор не жалею об этом.
Дальше был пчелосовхоз. Это дело я люблю и знаю. В улей могу голыми руками влезть, пчелы меня понимают. Думал, «понизили», а оказалось, что это — подарок судьбы.
В 1987 году я организовал кооператив «Пчелка». Делали мед и маточное молочко. Сначала бизнес был неприбыльным. Ну а мозги-то на что? Придумали красивые упаковки. Долго обивал пороги аптечных ведомств. Наконец добились своего — родилась фирма «Агро Био Апис». Учредители — ПО «Мосмедпрепараты» и кооператив «Пчелка». Еще придумали: пчелиные семьи в аренду сдавать. Три года арендатор оплачивает все содержание хозяйства, а потом становится его собственником. Позднее уже, когда стал заниматься фармацевтикой, понял, какое благо людям сделал: продукты пчеловодства — уникальное лечебное средство».
А уже в 1990 году В.А. Брынцалов истратил на приватизацию основных фондов бывшего завода имени неведомого Л.Я. Карпова ни много ин мало 480 миллионов личных денег! И хоть убейте меня — ну никак не понимаю — как, каким образом, откуда? Русь! Дай ответ! Не дает ответа! Такие деньжищи, такой размах! Такая сказочно могучая «Пчелка»!
Ну вроде все по полочкам, все логично, а я все равно не врубаюсь: ну как, как свечной заводик и даже пятнадцать тысяч пчелосемей на пасеках превратились в два миллиарда долларов. Не врубаюсь и все!
И добро бы одна я такая была! Так ведь нет же! С кем ни поговорю — ухмыляются, качают головами. Или это обычное наше, широко распространенное обывательское недоверие к чужой удачливости? Или что? Кто прояснит картину? Куда пойти, с кем переговорить? Подумала-подумала и пошла к техническому руководителю фирмы А.Е. Полстянову.
Очень оказался приятный человек, интеллигентный, доброжелательный, с быстрым живым промельком в темных глазах. Ну, я и спросила его с места в карьер — а чего там манерничать!
— Почему вы, Александр Евгеньевич, не стали Брынцаловым?
— Понимаете, есть у каждого своя стезя… Я знал, что я могу делать и в чем я профессионал. В этой сфере я профессионал, чувствую себя как рыба в воде. Это та одежка, которая для меня нормальная. В ней хорошо, вольготно себя чувствуешь, даже если работаешь интенсивно. Это интересный, красивый труд, и мне приятно работать с Брынцаловым, потому что он тоже со мной вместе. Мне нужно знать то, что я знаю. А он знает многое другое — в области рынка, финансов, экономики, может сделать какой-то неожиданный поворот, который мне просто никогда в жизни не сделать. Вот он из бедной семьи, родился на рынке. Вот он с этими деньгами, с этой экономикой крутится, налаживает контакты, деловые. У меня же характер для работы с людьми, я бы сказал, еще менее покладистый, чем у него. Я бы никогда не пошел на такую должность — президент АО «Ферейн». У меня сил не хватит для этой работы. А он на мое место не пойдет никогда, у него мощи не хватит. Каждый должен быть на своем месте. Меня в детстве отец когда-то учил: «Все равно, Саша, кем ты станешь, но постарайся на своем месте стать лучшим». Наверно, правильно.
— Но у Брынцалова характер сложный!
— Характерец сложный, желание его стать лучшим и везде первым велико. Огромное желание! И это желание увлекает за собой людей. Приятно идти за человеком, который хочет сделать что-то. Очень тяжело быть лидером, за это надо платить. Но платежи бывают разные. А характер жесткий, конечно. А где вы видели лидера с мягким, красивым характером? Если вы назовете хоть один пример, я буду вам очень благодарен. Таких нет людей. У всех есть что-то, все люди, все человеки. Ты выбираешь. Не хочешь — отойди в сторону, не мешай другим.
— Вот появилось такое понятие — «хозяин». Что это значит, в отличие от прежних лет?
— Хозяин и прежде был. Брынцалов, например, — это человек, который родился хозяином. Я больше чем уверен, если бы мы с вами приехали лет пятнадцать назад к Брынцалову, просто уверен, мозгами чувствую, что, если бы мы приехали к нему домой, мы бы увидели прекрасный дом, хороший сад, хороший чисты двор, великолепно покрашенные стены, хорошо сделанный ремонт, ну, машинка, может быть, какая-то, «жигуленочек», ухоженный, чистенький, красивенький. Хозяин! Этот человек приходит с утра, садится в свой «шестисотый мерс» и ездит по всей площадке. А площадка у нас ого-го какая, порядка двадцати гектаров. Вот он ездит и смотрит, где уборщица, где грузчик, где кто. А вот там просто человечек идет в неглаженых брюках — замечание ему сделает. Или сотруднику коммерческого центра галстук подарит, потому что без галстука пришел. Заглянет в каждый туалет, уборщиц погоняет за туалетной бумагой, видите ли, полотенце несвежее.
— Воровства на «Ферейне» нет?
— Знаете, проблема воровства, она существует, есть присказка: Бог дал человеку руки, и они почему-то растут для того, чтобы загребать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89