Ему отвечают, что, во-первых, в Москве состоятельных людей больше в семь раз, чем во всей (!) России. И, по мнению «среднего» москвича, нужно иметь 400 — 1200 долларов в месяц, чтобы чувствовать себя обеспеченным. А у московских бизнесменов богатой считается особа, которая «делает» от 20 до 200 тысяч долларов в месяц… Бизнесмены полагают, что быть богатым — значит: 2 — иметь свое прибыльное дело; 3 — интересную высокооплачиваемую работу; 4 — владеть недвижимостью; 5 — иметь возможность помогать близким; 6…
А далее-то!
«Но среди богатых есть тоже свои „низы“ и „верхи“. Их можно разделить на три категории: тех, кто имеет капитал в десятки тысяч долларов, в сотни тысяч и в миллионы долларов. Трудно точно сказать, сколько человек относятся к каждой из групп. Но, по мнению зав.сектором элиты Института социологии РАН О. Крыштановской, в России живут тысячи людей, чье состояние превышает миллион долларов. То есть они богаты уже и по западным меркам». То есть вообразить себе богача, который имеет миллионы долларов, — это еще можно, это еще терпимо… Но чтоб у человека были миллиарды?!
Выходит, я еду к некоему фантому, которого даже статистика не признает, робеет признавать? Хотя он и заявил на весь белый свет, что да, очень богатый, два миллиарда долларов — таково его состояние… да еще с половиной!
Но попробуй вообразить эдакую кучу деньжищ — недолго и рехнуться. Я же, выходит, лезу на рожон, несусь в самое пекло, в таинственную «страну», к фантастическому человеку…
Может, самое время, как учит другая газетка, па говор прочесть «об исполнении задуманного желания»? «Ложится раба Божия (имя) спать на Сионских горах, три ангела в головах: один слышит, другой видит, третий все мне скажет». Читают три раза перед сном. Если задуманное желание приснится, то оно сбудется».
Наконец моя остановка — «Нагатино», то есть, судя но названию, — болотистое, топкое место, тряское, неустойчивое, где приходится гать настилать, тонкий хворост, бревна, камни, если желаешь на нем обосноваться… ну да это, должно быть, в прошлом-позапрошлом… Ныне же это Москва! Цивилизация!
Выхожу из метро и проделываю все согласно телефонной инструкции пресс-секретаря Брынцалова Александра Васильевича Толмачева. Уже вижу издалека искомую телефонную мини-будку у железных порот «Ферейна» и решительно направляюсь к ней… Но тут меня останавливает мужчина с папочкой, в нечищеных ботинках и говорит, чуть заикаясь:
— Скажите, вы работаете в «Ферейне»?
— Нет, — отвечаю. — А что?
— Но вы же туда идете?
— Туда.
— Значит, вы с кем-то договорились?
— Да.
— Может быть, вы передадите мое письмо, — он потоптался неуверенно. — Это просьба такая… Я из Брянской области… у меня мотоцикл украли. Может, глянете, как я написал? Дойдет до сердца?
У меня было в запасе десять минут. А когда тебя просят просто прочитать — почему нет? Тем более человек был сед, а в глазах разлито голубоватое простодушие провинциала! Я разломила сложенный вдвое листок и прочла примерно следующее: «Уважаемый господин-товарищ миллиардер Брынцалов! Вы мне очень понравились в телевизоре. Вы очень серьезный и заботливый человек, который хочет хорошего людям. Прошу учесть мою биографию честного труженика на протяжении сорока лет и одного года и наличие трех детей, четырех внуков и жены-инвалида в связи с инсультом. Я вышел на копеечную пенсию, а дети разлетелись, и у них свои нехватки. Был у меня мотоцикл, я имел возможность ездить на нем из деревни на работу в райцентр, куда автобус нынче то идет, то не идет. Теперь такой возможности нет — у меня украли мою машину, а другой не купить — нету средств. Войдите в положение, дорогой миллиардер, дайте мне деньжат на мотоцикл, а то мне с женой-инвалидом совсем хана будет. Учтите — на выборах я голосовал за вас. И подумал — ну что вам стоит помочь погибающим людям! Для вас это какие деньги! Заранее благодарен и всем расскажу в деревне, какой вы отзывчивый человек, хотя и капиталист. Мой адрес…»
Приписка в уголке: «Стою у ваших ворот, где охрана. Если позовете — сразу приду».
Множество мыслей зароилось тотчас в моем мозгу… Отдала предпочтение одной и сказала;
— Передать могу. Но лучше вы позвоните по телефону пресс-секретарю. Он вам посоветует что-нибудь, объяснит…
И в глаза человеку старалась не смотреть. Конечно, мне было его жаль, как всякого просителя. Но и неловко за него, за наивные строчки письма, за холуйский тон… А еще во мне полыхнула ненависть к той жизни, которая способна так ухайдакивать людей… а еще подмигивала во мне надежда, слабеньким таким огоньком, но все-таки: а что, если пресс-секретарь В. А. Брынцалова, который разговаривал со мной по телефону на удивление ровным, внятным голосом, и впрямь что-то да сделает в пользу обкраденного… И как ни нелепо это звучит, но сам вид многоэтажки с крупно прописанным неоновыми трубками названием «Ферейн» на самом верху, в поднебесье, невольно внушал доверие к возможности того, кому это все принадлежит…
Со мной же все в это раннее утро происходило на удивление просто. Тот же ровный, предупредительный голос пресс-секретаря Александра Васильевича Толмачева, которого я еще ни разу в глаза не видела, объяснил мне, где получить пропуск и в какую дверь офиса пройти, и на какой этаж… и в какую комнату…
Что бросилось мне в глаза сразу после того, как охранники, молодые ребята в будочке, пропустили меня на территорию «Ферейна», где, как я уже знала, кроме офиса и других административных помещений, находились производственные цеха? Ухоженность зеленых газонов, выверенная геометричность каждой линии, белизна каменных бордюров и — свежесть воздуха, и шелест густых высоких тополей. Невольно оглядываюсь на воняющее бензином Варшавское шоссе… Слишком уж неправдоподобно быстро попала из суеты большого города, из его миазмов, — в мир чистоты, тишины, основательности.
Схватила глазом стадо машин, видимо принадлежащих работникам администрации, особо породистое, почти все — иномарки. Невольно взглянешь на себя как бы со стороны: мол, а достоин ли твой внешний вид соприкосновения со столь очевидным ростом благосостояния отдельных трудящихся?
Но юмор юмором, а когда перед тобой сама по себе открывается дверь, а точнее — согласно каким-то законам физики послушно расползаются прозрачные ее половинки и нога твоя ступает не абы на что, а на толстый фирменный половичок с надписью «Ферейн»… А когда охранник протягивает руку за твоим пропуском… А когда ты можешь поставить сумку на диван из кожи, который вроде мелькал средь другой итальянско-заморской мебели по телику… А когда вежливо-учтивая гардеробщица аккуратно распрямляет твое не шибко модное пальтишко на плечиках… А когда под твои ноги стелется то зеркальный мрамор, то мягкость ковра, а когда еще один охранник с сотовым телефоном чуть-чуть настороженным взглядом провожает тебя в лифт…
На что я рассчитывала? Надеялась? Что, разумеется, в это же утро попаду «на свидание» с В. А. Брынцаловым. Была уверена, что он выслушает меня со вниманием. А как могло быть иначе, если я иду к нему не только с приятельско-журналистским любопытством, но и с добром? Объяснить… прояснить…
Но пока, подходя к комнате на пятом этаже, где ждал меня Александр Толмачев, я думала именно о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
А далее-то!
«Но среди богатых есть тоже свои „низы“ и „верхи“. Их можно разделить на три категории: тех, кто имеет капитал в десятки тысяч долларов, в сотни тысяч и в миллионы долларов. Трудно точно сказать, сколько человек относятся к каждой из групп. Но, по мнению зав.сектором элиты Института социологии РАН О. Крыштановской, в России живут тысячи людей, чье состояние превышает миллион долларов. То есть они богаты уже и по западным меркам». То есть вообразить себе богача, который имеет миллионы долларов, — это еще можно, это еще терпимо… Но чтоб у человека были миллиарды?!
Выходит, я еду к некоему фантому, которого даже статистика не признает, робеет признавать? Хотя он и заявил на весь белый свет, что да, очень богатый, два миллиарда долларов — таково его состояние… да еще с половиной!
Но попробуй вообразить эдакую кучу деньжищ — недолго и рехнуться. Я же, выходит, лезу на рожон, несусь в самое пекло, в таинственную «страну», к фантастическому человеку…
Может, самое время, как учит другая газетка, па говор прочесть «об исполнении задуманного желания»? «Ложится раба Божия (имя) спать на Сионских горах, три ангела в головах: один слышит, другой видит, третий все мне скажет». Читают три раза перед сном. Если задуманное желание приснится, то оно сбудется».
Наконец моя остановка — «Нагатино», то есть, судя но названию, — болотистое, топкое место, тряское, неустойчивое, где приходится гать настилать, тонкий хворост, бревна, камни, если желаешь на нем обосноваться… ну да это, должно быть, в прошлом-позапрошлом… Ныне же это Москва! Цивилизация!
Выхожу из метро и проделываю все согласно телефонной инструкции пресс-секретаря Брынцалова Александра Васильевича Толмачева. Уже вижу издалека искомую телефонную мини-будку у железных порот «Ферейна» и решительно направляюсь к ней… Но тут меня останавливает мужчина с папочкой, в нечищеных ботинках и говорит, чуть заикаясь:
— Скажите, вы работаете в «Ферейне»?
— Нет, — отвечаю. — А что?
— Но вы же туда идете?
— Туда.
— Значит, вы с кем-то договорились?
— Да.
— Может быть, вы передадите мое письмо, — он потоптался неуверенно. — Это просьба такая… Я из Брянской области… у меня мотоцикл украли. Может, глянете, как я написал? Дойдет до сердца?
У меня было в запасе десять минут. А когда тебя просят просто прочитать — почему нет? Тем более человек был сед, а в глазах разлито голубоватое простодушие провинциала! Я разломила сложенный вдвое листок и прочла примерно следующее: «Уважаемый господин-товарищ миллиардер Брынцалов! Вы мне очень понравились в телевизоре. Вы очень серьезный и заботливый человек, который хочет хорошего людям. Прошу учесть мою биографию честного труженика на протяжении сорока лет и одного года и наличие трех детей, четырех внуков и жены-инвалида в связи с инсультом. Я вышел на копеечную пенсию, а дети разлетелись, и у них свои нехватки. Был у меня мотоцикл, я имел возможность ездить на нем из деревни на работу в райцентр, куда автобус нынче то идет, то не идет. Теперь такой возможности нет — у меня украли мою машину, а другой не купить — нету средств. Войдите в положение, дорогой миллиардер, дайте мне деньжат на мотоцикл, а то мне с женой-инвалидом совсем хана будет. Учтите — на выборах я голосовал за вас. И подумал — ну что вам стоит помочь погибающим людям! Для вас это какие деньги! Заранее благодарен и всем расскажу в деревне, какой вы отзывчивый человек, хотя и капиталист. Мой адрес…»
Приписка в уголке: «Стою у ваших ворот, где охрана. Если позовете — сразу приду».
Множество мыслей зароилось тотчас в моем мозгу… Отдала предпочтение одной и сказала;
— Передать могу. Но лучше вы позвоните по телефону пресс-секретарю. Он вам посоветует что-нибудь, объяснит…
И в глаза человеку старалась не смотреть. Конечно, мне было его жаль, как всякого просителя. Но и неловко за него, за наивные строчки письма, за холуйский тон… А еще во мне полыхнула ненависть к той жизни, которая способна так ухайдакивать людей… а еще подмигивала во мне надежда, слабеньким таким огоньком, но все-таки: а что, если пресс-секретарь В. А. Брынцалова, который разговаривал со мной по телефону на удивление ровным, внятным голосом, и впрямь что-то да сделает в пользу обкраденного… И как ни нелепо это звучит, но сам вид многоэтажки с крупно прописанным неоновыми трубками названием «Ферейн» на самом верху, в поднебесье, невольно внушал доверие к возможности того, кому это все принадлежит…
Со мной же все в это раннее утро происходило на удивление просто. Тот же ровный, предупредительный голос пресс-секретаря Александра Васильевича Толмачева, которого я еще ни разу в глаза не видела, объяснил мне, где получить пропуск и в какую дверь офиса пройти, и на какой этаж… и в какую комнату…
Что бросилось мне в глаза сразу после того, как охранники, молодые ребята в будочке, пропустили меня на территорию «Ферейна», где, как я уже знала, кроме офиса и других административных помещений, находились производственные цеха? Ухоженность зеленых газонов, выверенная геометричность каждой линии, белизна каменных бордюров и — свежесть воздуха, и шелест густых высоких тополей. Невольно оглядываюсь на воняющее бензином Варшавское шоссе… Слишком уж неправдоподобно быстро попала из суеты большого города, из его миазмов, — в мир чистоты, тишины, основательности.
Схватила глазом стадо машин, видимо принадлежащих работникам администрации, особо породистое, почти все — иномарки. Невольно взглянешь на себя как бы со стороны: мол, а достоин ли твой внешний вид соприкосновения со столь очевидным ростом благосостояния отдельных трудящихся?
Но юмор юмором, а когда перед тобой сама по себе открывается дверь, а точнее — согласно каким-то законам физики послушно расползаются прозрачные ее половинки и нога твоя ступает не абы на что, а на толстый фирменный половичок с надписью «Ферейн»… А когда охранник протягивает руку за твоим пропуском… А когда ты можешь поставить сумку на диван из кожи, который вроде мелькал средь другой итальянско-заморской мебели по телику… А когда вежливо-учтивая гардеробщица аккуратно распрямляет твое не шибко модное пальтишко на плечиках… А когда под твои ноги стелется то зеркальный мрамор, то мягкость ковра, а когда еще один охранник с сотовым телефоном чуть-чуть настороженным взглядом провожает тебя в лифт…
На что я рассчитывала? Надеялась? Что, разумеется, в это же утро попаду «на свидание» с В. А. Брынцаловым. Была уверена, что он выслушает меня со вниманием. А как могло быть иначе, если я иду к нему не только с приятельско-журналистским любопытством, но и с добром? Объяснить… прояснить…
Но пока, подходя к комнате на пятом этаже, где ждал меня Александр Толмачев, я думала именно о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89