Как справедливо заметил Владимир Алексеевич, говоря о своем методе зарабатывать, — «курочка по зернышку клюет…» Закончу — «… и то сыта бывает». Стало быть, самое время пойти «поклевать» в кабинет к заместителю генерального директора «Ферейна», «поклевать» и «поесть» его мозгов.
И вот какой разговор состоялся у меня со Львом Борисовичем Орловым, человеком крупным, тяжеловатым, со спокойным, вдумчивым взглядом чего-чего только не повидавших глаз…
Не стану ничего комментировать. Кому надо — тот сам все поймет.
Да, кстати, к Льву Борисовичу я попала после очередного звонка в апартаменты Натальи Геннадиевны, послеобеденного… Увы, как сказали там, на другом конце провода, она еще не вставала…
— Скажите, пожалуйста, откуда вы пришли, Лев Борисович, сюда, на «Ферейн»?
— Я сюда пришел из министерства, после того, как оно приказало долго жить.
— Из какого?
— Из Министерства медицинской промышленности. Я работал начальником главного управления проектирования капитального строительства. Я строитель по образованию, и с семидесятого года все свои силы отдавал на развитие медицинской промышленности.
— Кто из вашего министерства сегодня добился высокого положения, получает большие деньги, из ваших знакомых?
— Пытающихся много, но я бы не сказал, не назвал бы ни одной фамилии, кто добился больших денег. Хотя людей, которые сегодня занимаются развитием медицинской промышленности, много.
— А как вот Брынцалов, ни с того ни с сего, не имеющий медицинского образования, не служивший в министерствах соответствующего профиля, — как он оказался наверху?
— Во-первых, это человек неординарный. С точки зрения организации, с точки зрения постижения азов рыночной экономики, которую мы вообще не знаем. Мы были законопослушные государственные чиновные люди, ждали всевозможных указаний, приказов, распоряжений, директив и так далее и четко их выполняли. Старались, по крайней мере. Брынцалов ворвался к нам, можно сказать, как вихрь.
— Это в каком году было?
— Это — где-то в начале девяностого года.
— То ест приехал в Москву, пришел в министерство… Какое впечатление он произвел?
— Нет не в министерство. Когда он пришел, уже министерства не было. Он пришел в производственное объединение «Мосмедпрепараты» имени Карпова.
— Сюда пришел?
— Да.
— А вы здесь работали?
— А я в этот момент, после того как министерство приказало долго жить, уже работал здесь, заместителем генерального директора по капитальному строительству.
— Какое первое впечатление он произвел?
— Ну, первое впечатление было такое, будем говорить, противоречивое. С одной стороны, это был деятельный, активный человек, методы его, они, конечно, в первое время не наши были, не советские, не проминистерские методы. Честно говоря, первое впечатление было такое… все эти его замахи… они могут и не реализоваться. Но оно очень быстро развеялось, это впечатление.
— А в качестве кого он пришел сюда?
— Он пришел просто как компаньон, предложивший свои услуги — он поставляет сырье, мы его перерабатываем, это сырье, в готовую форму. Из этого пчелиного молочка производилось несколько препаратов — апилактоза так называемая, стимулятор очень активный, препарат не новый, он, в принципе, выпускался и раньше, но в малых количествах, не имел особой рекламы. Мы тогда вопросами сбыта, коммерции вообще не занимались. Мы говорим — пожалуйста, мы переработаем, а вы вопрос реализации берите на себя, нас это не касается. Он говорит: «Меня это вполне устраивает». Он лично пробил все согласования этого препарата, мы в этом участия не принимали, — причем очень быстро и оперативно, что тоже сразу к нему расположило. Мы переработали этот препарат, он стал реализовывать и на этой реализации заработал, как я понимаю, очень хороший капитал.
— А почему другое… У других же была возможность молочко собирать? Давно же в книжках написано, что оно полезное? А вот почему именно он вырвался?
— Ну, наверное, его заслуга в том, что он организовал это дело в больших масштабах, крупномасштабное производство. Одно дело — продавать на рынке в баночке неизвестно что, а другое — привлечь к этому официальную организацию, которая брала на себя ответственность за качество, потому что это все проходило через наши лаборатории, соответственно, сертификат выдавался на это дело. Он первый, по сути дела, догадался и организовал это производство.
— Где он скупал это молочко — только там, у себя?
— Насколько я знаю, только у себя. Ну, вы представляете это место — Северный Кавказ, это житница медовая.
— Ни «черной» работой не гнушался, ни «белой», все делал?
— Да, не гнушался никакой работой. На мой взгляд, он окончательно победил тогда, когда… Конечно, были в этой области, как вы говорите, конкуренты. Конкурентами являлись предприятия балтийские, они начали всячески на него и на нас накатывать. Накатывание было такое, что якобы «Мосмедпрепараты» стали под видом пищевой добавки, продавалось во всех магазинах и аптеках, — что под видом пищевой добавки выпускается медицинский препарат. В общем, было раздуто кадило, были подключены все из бывшего министерства, тогда еще существовал народный контроль, и все это дошло до народного контроля.
— А чего прибалтийцам-то не сиделось?
— Дорогу им перешли потому что.
— они тоже делали?
— Они делали в виде медицинского препарата, в невзрачном виде, стоило это копейки. Но они делали не совсем то, что делали мы. Мы делали действительно биологически активную стимулирующую пищевую добавку на основе пчелиного молочка. В общем, начался накат, чисто коммерческий, начали появляться ростки этих самых отношений, рыночных. Прибалтика тогда уже уходила от нас…
— Но все-таки скандалила?
— Но рынок-то сбыта все равно оставался. Они отделялись забором, а рынок-то — это вся Россия. Ну и кончилось тем, что нашего генерального директора строгой бумагой пригласили на ковер в Народный контроль Союза. Наверное, не следует вам объяснять, что это такое. Мне приходилось часто бывать в этом заведении. Я помню, как там у входа стояли одна или две реанимационные машины, потому что вопрос там…
— Да что вы! Расскажите!
— Да ведь это была игра в одни ворота, избиение… Избиение людей до полусмерти… Вы приходите туда, становитесь на ковер, вас начинают…
— Надо стоя выслушивать все?
— Конечно, стоя.
— Независимо от возраста?
— Неважно. Короче говоря, дело сейчас не в этом…
— Но все же это тоже детали.
— Ну, деталь такая, что после этого по крайней мере вылетаешь с работы. Из партии — это точно. А человек без работы, без партии в то время — вы понимаете, что это такое. Ну, и, конечно, наш генеральный директор, когда получил это «приглашение» на ковер, имел очень неприглядный вид, — вот, мол, претензии определенные появились к Брынцалову, ты нас втравил в это дело, мы — государственное предприятие… Что будет, что будет! А Брынцалов и говорит: «Что это у тебя за бумага?» Директор отдает бумагу. Он разорвал эту бумагу. У того ноги подкосились. А Брынцалов: «Ничего! Никуда не ходи! Если их интересует этот вопрос — пусть они приезжают в наш пятитысячный коллектив и принародно, в нашем пятитысячном коллективе, рассматривают проблему».
— Кем тогда был Брынцалов?
— Никем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89