- Что еще, Господи? Что опять случилось? Он медленно обернулся. Однако прочесть что-либо по его лицу было невозможно. Лицо - это единственное, что он еще был в силах контролировать. Ироничное выражение скрывало все: это было одно из тех типично американских лиц, с сильными чертами: люди с такими лицами умеют притворяться до конца, что бы ни случилось. . .Может, это всего лишь было письмо, в котором сообщалось, что ее мать умерла. . . Нет: желтая бумага официальных сообщений. Может, их отправляли в Конго или еще что-нибудь в этом роде. . . Что ж, она станет собирать африканские маски. Она отчаянно пыталась сторговаться с судьбой.
- Ну, что за катастрофа на этот раз?
- Сожалею, Джесс. Меня отзывают. Точнее - досрочная отставка. Они стараются быть вежливыми.
Она опустилась в кресло.
- Боже мой, вечно это мелкое пакостничество. . . Всего два дня назад я ужинала с Хоббардом, и он ничего мне не сказал.
- Он тактичный человек.
- Да, знаю. Все мерзавцы провоняли этим тактом.
- Справедливости ради надо сказать, что я был не слишком полезен на этом посту.
- Ты еще будешь заступаться за Госдепартамент? Ну знаешь, это уже мазохизм какой-то.
- А почему ты считаешь, что добросовестный американский налогоплательщик должен платить за хронического алкоголика?
- Потому что он - американский налогоплательщик, вот почему. За все остальное он уже заплатил, разве нет?
Он рассмеялся. Слава Богу. Это было единственное, что ей оставалось, - юмор. Она откинулась на спинку кресла, размышляя, откуда ждать следующую шутку. Даже если эта шутка окажется уморительной до коликов, она не расплачется. Сейчас они улыбались друг другу весьма убедительно.
- С этого момента мы более не несем ответственности за американскую внешнюю политику, Джесс. Мир может пойти прахом, нас это больше не касается.
- Свобода! Наконец-то. Это надо отметить. Она отправилась на кухню за бутылкой сидра и заметила записку, оставленную горничной на столе, на самом видном месте: "Мадмазель, я хочу, чтобы мне заплотили или я ухожу". Две ошибки, точка, вот и все. Она вернулась с подносом в гостиную.
- Знаешь, что сказал Наполеон, когда вернулся из похода на Россию, после полного разгрома, уложив там миллион своих солдат, и застал жену в постели с другим?
- Нет, Джесс, не знаю.
- Он сказал: "Ну вот, наконец-то личная проблема, для разнообразия!" Так написано у Таллера. Так что вам остается только изучать жизнь Наполеона, чтобы не допускать тех же ошибок. Cheers![32]
Черт побери, сильных и твердых людей полно. Но они все как ты - добрые, щедрые, не изворотливые, не способные делать больно и, скажем прямо, слабые, это те люди, которые спасают честь. Это герои разбитых горшков. Они расплачиваются. Она собрала стаканы и поставила их на поднос.
- Я возвращаюсь в Женеву. Ты знаешь такого графа фон Альтенберга? С моноклем и замком в Лихтенштейне. Он предложил мне работу, Я сперва отказалась, но, кажется, он вовсе не плейбой, а крупный делец, так что, может быть, это серьезно. Схожу к Хоббарду. Надо сказать ему пару слов.
- Он здесь ни при чем.
- Я знаю. Но мне нужно выплеснуть все, что накопилось. Самая банальная агрессивность, ничего больше.
- Это естественно. . . для моей дочери. Да, я знаю, конечно, можно смеяться над самим собой, делать вид, что тебе все равно, и в то же время постоянно тянуться к виски, выцеживая по две бутылки за день. В машине она разрыдалась, а потом, выплакавшись, стала сочинять, что наговорит генеральному консулу; но, остановив машину у входа в консульство, она не стала выходить: к чему это все, он просто-напросто заведет свою шарманку "Консула" Менотти[33]: очень сожалею, но распоряжение поступило из Вашингтона, меня они даже не спрашивали. . . " - Не могут же они просто так уволить человека, после тридцати лет службы, на семнадцати постах. . .
- Аллена не уволили, а отправили в отставку. Нас всех это ожидает.
- Он должен был работать еще восемь лет и. . .
- Джесс, вы же знаете причины не хуже меня.
- Хорошо, он пьет. А другие?
- За последние несколько лет Аллену пришлось провести в различных клиниках в общей сложности полгода. Подобные вещи в конце концов начинают бросаться в глаза. В Госдепартаменте были вынуждены переводить его с одного поста на другой. . . " Сидя за рулем своего "триумфа", она сводила счеты с Хоббардом, с Госдепартаментом, с Карьерой: " - Джим, назовите мне хоть одного посла Соединенных Штатов, у которого не было бы этой drinking problem[34]. Они все пьют. Иначе эта работа была бы просто невыносимой. Хотите имена?
- Джесс, прошу вас. Это смотря как пить. . .
- Сколько у вас уже было инфарктов, Джим? Два, если не ошибаюсь. Почему ваша жена никогда не сопровождает вас в ваших назначениях? Даже в Карачи? Как же его звали, этого посла США в Токио, - выдающаяся личность, кстати, и имя у него было такое известное - он еще время от времени покушался на самоубийство? Вы прекрасно знаете, что это такое: неприкосновенность. Вы сидите под своим стеклянным колпаком и смотрите, как вокруг поднимается море крови; а иногда вы пересекаете это море в своем "кадиллаке", чтобы нанести официальный визит дуайену дипломатического корпуса или передать убийцам "вербальную ноту", в которой "правительство Соединенных Штатов имеет честь сообщить правительству Ирака, что. . . ". Вы вернулись как раз вовремя, чтобы успеть на прием, который вы даете в честь коммерческой делегации, прибывшей, чтобы делать дела с палачами. . .
- Знаю, Джесс, я все прекрасно понимаю. Но мы здесь только наблюдатели. . .
- Зрители. . .
- Если хотите.
- До свидания, Джим.
- До свидания, Джесс. Надеюсь, вы придете на ужин на следующей неделе.
- Спасибо.
- Если я могу быть вам хоть чем-то полезен, только скажите". Какой он все-таки подлец. Незачем было даже идти с ним разговаривать. Она отъехала и бесцельно покатила вдоль озера. Единственное, что ей сейчас оставалось, это пойти покормить птиц. Она остановила машину и вышла. Лорд Байрон тут же направился к ней. Рефлекс Павлова, ничего больше. Она взяла его на руки и стала кидать ему в клюз хлебные крошки, по одной. Рано или поздно, все равно придется признать очевидное, моя дорогая. Выражаясь словами Виктора Гюго, "мой отец, этот герой с доброй улыбкой" оставил одну улыбку. За ней уже нет человека.
- Откуда, интересно, в Швейцарии берутся чайки? Она не ожидала встретить его здесь. Была какая-то смутная надежда, скорее даже - любопытство. Придет, не придет? Он подошел и сел на корточки рядом с ней. Эта его белая челка на глазах. . .
- Я хочу сказать, так далеко от моря? И опять же горы! Они не могут летать так высоко. Во всяком случае, не чайки.
- Сюда, в Швейцарию, всякие странные птицы прилетают.
- Спасибо. Кстати, меня зовут Ленни. Нет, серьезно, я даже видел альбатросов. Альбатросу-то здесь вообще нечего делать. Даже не осмеливается со мной заговорить. В горле пересохло. Лучше бы она все-таки что-нибудь сказала, черт побери, сейчас ее очередь, я уже выложился.
- Кажется, чайки даже спят на воде. Вот настоящая жизнь. Отдаешься на волю волн и на землю - ни ногой. . .
Что ж, если я не выдерживаю конкуренции даже с какими-то утками, незачем и настаивать. Может, вообще не стоило с ней заговаривать. Помолчали бы вместе. Молчание на двоих. Сразу сближает. К тому же ему жуть как хотелось помолчать вместе с ней. Ему было так хорошо просто быть рядом, смотреть на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53