Миссис Энсон посоветовала обшить его черным.
— Нет, спасибо, — ответила Сирена. — Я, наверное, посижу немного у камина.
— Тогда спокойной ночи, мэм.
— Спокойной ночи, Доркас.
Девочка тихо закрыла за собой дверь. Сирена потерла глаза. Она утомилась, но спать ей не хотелось. Ей, наверное, следовало заставить себя уснуть хотя бы ненадолго, но у нее не было на это сил. Она не спала уже три ночи, с того самого Дня, когда тело Натана привезли сюда. Она очень устала, глаза с трудом открывались, словно под веки насыпали песок, руки и ноги отяжелели, и ей очень хотелось поскорей забраться под теплые одеяла, но мозг не давал ей расслабиться, не позволял отдыхать. Она постоянно возвращалась к Варду, к его обещанию освободить ее, вспоминала, обдумывала, обвиняла. Эти мысли ни за что не желали уходить у нее из головы.
Теперь она свободна. И что же дальше?
Сгущались сумерки. Приближалась ночь. Сирена попробовала почитать, но никак не могла сосредоточиться на книге. Она поглядела в окно на раскачивающиеся под порывами ветра деревья, потом завела граммофон и слушала все пластинки подряд, сделала маникюр и села а кресло-качалку перед камином. Когда от неподвижности у нее стали затекать ноги, она встала и стала ходить по комнате. Словно привидение, она молча мерила спальню шагами, ее фигура отбрасывала на стены причудливые тени. Скоро, наверное, потеплеет, говорила она себе. Огонь в камине разгорался, в комнате становилось душно. Сирене не хватало воздуха.
Она вышла из спальни и побрела по коридору. Ткань пеньюара волнами колыхалась в такт шагам, обнажая ноги. Коробки и саквояжи, еще несколько дней назад заполнявшие коридор, уже унесли. Все вещи успели расставить по местам — так миссис Энсон боролась с горем.
Тишина обволокла весь дом, все уже давно спали. Сирена остановилась у двери в детскую и прислушалась. Ни звука. На третьем этаже, в комнатах прислуги, куда вела боковая лестница, тоже царило безмолвие.
Бледная, как тень отца Гамлета, Сирена направилась обратно. Она уже неплохо знала дом. Она подошла к комнате, в которой спал Натан. С того дня здесь ничего не изменилось и, наверное, уже никогда не изменится. Сколько бы она тут ни прожила, как бы хорошо ни изучила Бристлекон, она никогда не почувствует себя вправе что-либо менять в этой комнате, от чего-то избавляться. Здесь она оставалась чужой. И этого никак не изменить. Никогда.
Сквозь цветной витраж над входной дверью смотрела луна. Спускаясь по главной лестнице, Сирена не сводила с нее глаз. Сегодня вечером ее отблески, смешавшись с блеском подсвечников, осветили лицо Варда, сделавшееся ужасным от этих красноватых, голубых и золотистых теней, напоминавших кровоподтеки.
Нет, ей больше нельзя оставаться в таком состоянии. Может быть, стакан теплого молока действительно ей поможет? Может быть, она сумеет найти себе какое-нибудь занятие?
Сирена остановилась. Из кабинета Натана в холл пробивался слабый луч света. Нельзя допускать, чтобы лампа там горела всю ночь. Странно, миссис Энсон всегда внимательно за этим следила; Сирена не помнила ни одного случая, чтобы экономка не погасила везде свет и не закрыла все двери.
Сирена перевела взгляд на входную дверь. Ее не заперли на щеколду. Постояв минуту в нерешительности, она стала быстро спускаться вниз. Миссис Энсон была очень расстроена. А может, она еще не спала? Или, наоборот, она легла рано и велела запереть дверь Доркас? Если девочка привыкла, что это входит в обязанности ее матери, то она могла просто забыть о ее просьбе. А в такое время, как сейчас, не следовало допускать подобного легкомыслия.
В кабинете никого не оказалось. Круглая керосиновая лампа стояла на столике сбоку. Сирена открыла дверь в столовую. Там было темно и пусто, из кухни тоже не доносилось ни звука.
Сирена вернулась к столику, чтобы взять лампу и пойти с ней на кухню. Потом, после минутного раздумья, она опять возвратилась в холл. Сначала надо запереть входную дверь.
Тяжелую щеколду можно было поднять только двумя руками. Поставив лампу на мраморную скамейку, Сирена подошла к двери. Она уже почти подняла щеколду, когда снаружи послышался звук шагов. Дверь подалась ей навстречу и так быстро распахнулась, что Сирена едва успела отскочить в сторону.
Она даже не успела испугаться, увидев перед собой Варда. Он молчал, но, если его тоже удивила столь неожиданная встреча с привидением в холле, он не подал виду. От него веяло свежестью морозной ночи. Он возвышался над ней, словно башня; его широкие плечи, казалось, разрывали ночную тьму; глаза горели изумрудным огнем. Свет трепетавшего позади Сирены пламени оттенял линии ее тела, окружая его золотым ореолом. Полы пеньюара колыхались от сквозняка, блестящие волосы волнами спадали на плечи.
— Сирена, — со вздохом произнес он.
— Зачем ты вернулся? — спросила она в смятении, но тем не менее с достоинством.
— Я и не уходил. Просто вышел немного погулять. Погода, похоже, меняется.
Взгляд его не казался столь бесстрастным, как голос. Так вот почему в кабинете горел свет, а дверь осталась незапертой.
В голосе Сирены чувствовалось напряжение.
— Как ты посмел вторгаться в этот дом без приглашения?
— Это еще не все, на что я способен, милая Сирена.
— Не понимаю, что ты надеешься тут получить?
— Только одно, — ответил он, не меняя выражения лица. — Тебя.
Вард вошел в дом, убрал ее руку со щеколды и запер входную дверь.
Сирена отступила, удивленная и немного напуганная решительностью его движений. Он сделал шаг в ее сторону с неумолимой улыбкой на чуть искривившихся губах. Сирена облизнула пересохший рот. Ей следовало что-то сказать, но она не знала что.
Неожиданно она повернулась и хотела убежать, но не успела сделать и шагу, как Вард схватил ее, замкнув талию в кольцо железных объятий. Он наклонился, а потом высоко поднял ее и прижал к груди. Сирена царапалась, била его кулаками, сопротивлялась, как могла, но он, похоже, даже не замечал этого. Ухватив Сирену за руку, которой она наносила удары, он направился к лестнице.
— Вард, не надо!
В ответ он только крепче сжал ее в объятиях.
— Отпусти меня сейчас же, или я закричу!
— Пожалуйста, если тебе так нужны зрители.
Он говорил ровным низким голосом. Сирена вздрогнула, напуганная его решимостью.
— Это омерзительно, гадко, — возмущалась она, — я тебя ненавижу.
— Какая мне разница, если ты и так считаешь меня хладнокровным убийцей?
Она забыла. Как такое с ней случилось? В приступе ярости и неприязни она совсем позабыла об этом. Правда это или нет, она не могла позволить ему так говорить.
— Нет, нет, не считаю.
— Конечно. Я видел, как ты смотрела на меня, когда привезли Натана, и боюсь, ты и теперь думаешь так же.
Почувствовав горькую иронию в его словах, Сирена замерла, и Вард беспрепятственно добрался до конца лестницы, прошел длинный коридор и внес ее в ее комнату.
Когда он закрыл дверь и направился к постели, Сирена вцепилась в воротничок его рубашки. Он снова будто не заметил этого. Сделав два огромных шага, он очутился возле кровати и бросил Сирену на мягкое толстое одеяло.
Упав на постель, она приглушенно вскрикнула. Вард слегка покачнулся, прежде чем она отпустила его воротничок. Рванувшись прочь, она откатилась в сторону, не обращая внимания на то, что пеньюар задрался кверху, обнажив ноги почти до самых бедер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103