Движение в городе замерло. Казалось, все куда-то попрятались, выжидая, чем закончится эта ужасная история.
Консуэло остановила коляску в проезде между «Эльдорадо» и публичным домом. Перли вышла первой, она торопливо пробралась мимо Сирены, мимо Варда, избегая смотреть в его сторону, словно опасаясь его и того, что она сделала. Выпрыгнув из коляски, она бросилась бежать к черному ходу публичного дома.
Потом вышел Вард, держась рукой за бок. Следом — Сирена, а за ней — Консуэло. Когда экипаж опустел, Вард потянулся за лежащей в нем винтовкой.
— Публичный дом, — сказала испанка. — Они вряд ли станут его громить, и отсюда можно будет послать кого-нибудь за шерифом.
Вард кивнул, стиснув зубы так крепко, что на скулах выступили желваки.
— Мне самому нужно было сразу послать кого-то к нему.
— У нас не оставалось времени на объяснения, — бросила в ответ Консуэло, — а потом этих придурков, наверное, уже и так заметили.
Они подошли к входу. Консуэло нажала на ручку и толкнула дверь, пропуская вперед Варда и поддерживающую его Сирену. Навстречу им спускалась темноволосая девушка по имени Кора. Увидев их, она замерла, собираясь что-то сказать, но Консуэло остановила ее.
— Принеси Сирене что-нибудь надеть. И зажги свет. Почему в таких местах всегда опускают шторы? Здесь темно, хоть глаз выколи.
Девушка сняла халат, который был на ней поверх корсета, рубашки и нижних юбок. Протянув его Сирене, она сказала:
— У меня в комнате есть лампа. Сейчас я ее принесу.
— Давай, — бросила через плечо Консуэло, запирая дверь, — и принеси бинты. А потом отправь кого-нибудь через парадное к шерифу. Скажи ему… скажи, что здесь драка, толпа пытается разнести заведение Перли.
Крики толпы тем временем приближались. Услышав их, девушка побежала исполнять приказание Консуэло. Через несколько секунд по лестнице спустилась экономка. Одевшись, она торопливо прошла мимо, направляясь к парадному выходу.
Консуэло откинула занавеску над черным входом.
— Они направляются к «Эльдорадо», — прошептала она.
Неожиданно послышался стон, доносившийся из-под лестницы. Обернувшись, они увидели Перли, сидевшую на полу с опущенными плечами и выражением ужаса в глазах. На лестнице появилась Кора с керосиновой лампой. Перли вздрогнула и отвернулась, спрятав лицо от света.
— Уходите, — сказала она, указывая на дверь дрожащей рукой. — Уходите. Не трогайте меня. Не смейте ко мне прикасаться.
Сирена накинула халат, который дала ей Кора. Обменявшись с Консуэло удивленным взглядом, она взяла у Коры бинты. Сирена подтолкнула стул поближе к Варду, но он не стал садиться, оставшись стоять с винтовкой в руках, привалившись к дверной коробке и внимательно вслушиваясь в доносившийся с улицы шум.
— Поставь лампу на пол, чтобы Сирена могла заняться Вардом, — велела Консуэло, — а потом помоги мне притащить какие-нибудь стулья, столы, чтобы завалить дверь.
Времени не оставалось совсем. Хриплые крики звучали совсем рядом, дверь задрожала от мощных ударов. Лицо Консуэло приняло холодное выражение. Наклонившись к Перли, она рывком заставила ее подняться и толкнула к двери.
— Скажи им, что нас здесь нет, — шепотом приказала испанка, — скажи, что ты удрала от нас и пришла сюда, а куда мы поехали, ты не знаешь.
— Нет, не надо, прошу тебя, — чуть слышно проговорила Перли, охваченная дрожью.
— Не нет, а да, — твердо ответила Консуэло, вытолкнув ее на площадку перед входом. — Открой дверь и переговори с ними, только смотри: одно лишнее слово, и ты схлопочешь пулю.
Перли взглянула на Варда, казалось, ее лицо вот-вот растает. Слезы рекой лились по щекам, губы дрожали, а застывшие черты напоминали горестную маску. Стук тем временем усилился, и Вард указал стволом на дверь. Медленно обернувшись, Перли взялась за задвижку.
Неожиданно ее лицо передернулось. Она резким движением отодвинула засов, широко распахнула дверь и завизжала:
— Они здесь! Сюда, хватайте их!
Старейшина Гриер первым ворвался в коридор. Из-за закрывавшей лестницу занавески послышался выстрел. Пуля расщепила дверную раму, заставив старейшину броситься на пол. Оказавшийся рядом с ним мужчина, вскрикнув, рванулся назад. После нового выстрела еще пять или шесть человек, стоявших у входа, разбежались в поисках укрытия. Вард снова взвел курок и послал им вдогонку еще одну пулю, а потом кивнул Сирене. Она тут же подбежала к двери и заперла ее на засов.
Перли прижалась к стене рядом с лестницей, широко раскрыв глаза. Кора, державшая лампу, отступила на шаг. Ее руки тряслись так сильно, что под стеклом лампы дрожал горящий фитиль.
Старейшина сначала сел, потом поднялся на ноги, ухватившись за перила. Не обращая внимания на направленное на него дуло, он шагнул к Сирене, вытащив из кармана пальто нож с длинным лезвием.
— Сейчас, — прохрипел он, — сейчас, Сирена!
Стоя с покрытым синяками и кровоподтеками лицом, Сирена с ненавистью смотрела на него. С тех пор как она встретилась с этим человеком, он неоднократно оскорблял ее, чуть не изнасиловал, подверг публичному унижению и отнял у нее почти все ее имущество. На нее натравили озверевшую толпу, ее презирали, ей предъявляли чудовищные обвинения, жестоко с ней обращались. Ее жизнь не раз подвергалась опасности. Вот и сегодня на нее напали, стащили с коляски, изорвали в клочья одежду, а вместе с ней отняли ее честь и достоинство. Несколько дюжин мужчин избивали ее, прикасались к ней грязными руками. Она испытала жестокие муки, ее хотели убить, а теперь наконец настигли в последнем убежище — в публичном доме, пропахшем потом, вином и табаком. После сегодняшнего избиения болело все ее тело, сплошь покрытое синяками, ссадинами и следами ударов кнутом. Но еще большую боль она испытывала оттого, как несправедливо с ней поступили — и все благодаря этому «святому». В душе у нее поднялась волна ненависти и возмущения, к лицу прилила краска, в глазах появился дьявольский огонь.
— Сейчас? — проговорила она тихим, но тем не менее полным достоинства голосом. — Что тебе надо? Что я тебе сделала, кроме того, что оскорбила твою чрезмерную гордыню?
— Ты прелюбодейка! — громовым голосом возвестил он.
— Потому что живу только с одним человеком, с тем, которого люблю? Я не считаю это грехом.
Вард замер, но она не обратила на него внимания.
— Изменница! Ты изменила мужу!
— Как я могла изменить, если, по сути дела, не была замужем, никогда не соглашалась стать женой этого человека?
— Ты убила своего мужа!
— Он погиб случайно. Его никто не убивал. Никто.
Глубокий вздох Варда на мгновение отвлек ее внимание, не она тут же заговорила вновь:
— Нет, это ты, ты убийца, ты прелюбодей, это ты предал свою семью! Ты со звериной жестокостью убил жену, маленькую Лесси, только потому, что она ушла от тебя. Ты охотился на несчастных женщин, удовлетворял свою похоть, а потом отнимал у них жизнь, калечил их тела ради безумной жажды мести. Зачем? Что эти женщины тебе сделали? Хоть одна?
— Нет… я орудие в руках Господа. Я омыл их в крови ягненка, как говорится в Писании. Эти заблудшие очистились в Его глазах.
— Ты — маньяк. Твой мозг до того затуманен, что ты не понимаешь, что делаешь.
На бородатом лице старейшины появилось выражение беспокойства, переходящего в страх.
— Ты само зло, — прошептал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Консуэло остановила коляску в проезде между «Эльдорадо» и публичным домом. Перли вышла первой, она торопливо пробралась мимо Сирены, мимо Варда, избегая смотреть в его сторону, словно опасаясь его и того, что она сделала. Выпрыгнув из коляски, она бросилась бежать к черному ходу публичного дома.
Потом вышел Вард, держась рукой за бок. Следом — Сирена, а за ней — Консуэло. Когда экипаж опустел, Вард потянулся за лежащей в нем винтовкой.
— Публичный дом, — сказала испанка. — Они вряд ли станут его громить, и отсюда можно будет послать кого-нибудь за шерифом.
Вард кивнул, стиснув зубы так крепко, что на скулах выступили желваки.
— Мне самому нужно было сразу послать кого-то к нему.
— У нас не оставалось времени на объяснения, — бросила в ответ Консуэло, — а потом этих придурков, наверное, уже и так заметили.
Они подошли к входу. Консуэло нажала на ручку и толкнула дверь, пропуская вперед Варда и поддерживающую его Сирену. Навстречу им спускалась темноволосая девушка по имени Кора. Увидев их, она замерла, собираясь что-то сказать, но Консуэло остановила ее.
— Принеси Сирене что-нибудь надеть. И зажги свет. Почему в таких местах всегда опускают шторы? Здесь темно, хоть глаз выколи.
Девушка сняла халат, который был на ней поверх корсета, рубашки и нижних юбок. Протянув его Сирене, она сказала:
— У меня в комнате есть лампа. Сейчас я ее принесу.
— Давай, — бросила через плечо Консуэло, запирая дверь, — и принеси бинты. А потом отправь кого-нибудь через парадное к шерифу. Скажи ему… скажи, что здесь драка, толпа пытается разнести заведение Перли.
Крики толпы тем временем приближались. Услышав их, девушка побежала исполнять приказание Консуэло. Через несколько секунд по лестнице спустилась экономка. Одевшись, она торопливо прошла мимо, направляясь к парадному выходу.
Консуэло откинула занавеску над черным входом.
— Они направляются к «Эльдорадо», — прошептала она.
Неожиданно послышался стон, доносившийся из-под лестницы. Обернувшись, они увидели Перли, сидевшую на полу с опущенными плечами и выражением ужаса в глазах. На лестнице появилась Кора с керосиновой лампой. Перли вздрогнула и отвернулась, спрятав лицо от света.
— Уходите, — сказала она, указывая на дверь дрожащей рукой. — Уходите. Не трогайте меня. Не смейте ко мне прикасаться.
Сирена накинула халат, который дала ей Кора. Обменявшись с Консуэло удивленным взглядом, она взяла у Коры бинты. Сирена подтолкнула стул поближе к Варду, но он не стал садиться, оставшись стоять с винтовкой в руках, привалившись к дверной коробке и внимательно вслушиваясь в доносившийся с улицы шум.
— Поставь лампу на пол, чтобы Сирена могла заняться Вардом, — велела Консуэло, — а потом помоги мне притащить какие-нибудь стулья, столы, чтобы завалить дверь.
Времени не оставалось совсем. Хриплые крики звучали совсем рядом, дверь задрожала от мощных ударов. Лицо Консуэло приняло холодное выражение. Наклонившись к Перли, она рывком заставила ее подняться и толкнула к двери.
— Скажи им, что нас здесь нет, — шепотом приказала испанка, — скажи, что ты удрала от нас и пришла сюда, а куда мы поехали, ты не знаешь.
— Нет, не надо, прошу тебя, — чуть слышно проговорила Перли, охваченная дрожью.
— Не нет, а да, — твердо ответила Консуэло, вытолкнув ее на площадку перед входом. — Открой дверь и переговори с ними, только смотри: одно лишнее слово, и ты схлопочешь пулю.
Перли взглянула на Варда, казалось, ее лицо вот-вот растает. Слезы рекой лились по щекам, губы дрожали, а застывшие черты напоминали горестную маску. Стук тем временем усилился, и Вард указал стволом на дверь. Медленно обернувшись, Перли взялась за задвижку.
Неожиданно ее лицо передернулось. Она резким движением отодвинула засов, широко распахнула дверь и завизжала:
— Они здесь! Сюда, хватайте их!
Старейшина Гриер первым ворвался в коридор. Из-за закрывавшей лестницу занавески послышался выстрел. Пуля расщепила дверную раму, заставив старейшину броситься на пол. Оказавшийся рядом с ним мужчина, вскрикнув, рванулся назад. После нового выстрела еще пять или шесть человек, стоявших у входа, разбежались в поисках укрытия. Вард снова взвел курок и послал им вдогонку еще одну пулю, а потом кивнул Сирене. Она тут же подбежала к двери и заперла ее на засов.
Перли прижалась к стене рядом с лестницей, широко раскрыв глаза. Кора, державшая лампу, отступила на шаг. Ее руки тряслись так сильно, что под стеклом лампы дрожал горящий фитиль.
Старейшина сначала сел, потом поднялся на ноги, ухватившись за перила. Не обращая внимания на направленное на него дуло, он шагнул к Сирене, вытащив из кармана пальто нож с длинным лезвием.
— Сейчас, — прохрипел он, — сейчас, Сирена!
Стоя с покрытым синяками и кровоподтеками лицом, Сирена с ненавистью смотрела на него. С тех пор как она встретилась с этим человеком, он неоднократно оскорблял ее, чуть не изнасиловал, подверг публичному унижению и отнял у нее почти все ее имущество. На нее натравили озверевшую толпу, ее презирали, ей предъявляли чудовищные обвинения, жестоко с ней обращались. Ее жизнь не раз подвергалась опасности. Вот и сегодня на нее напали, стащили с коляски, изорвали в клочья одежду, а вместе с ней отняли ее честь и достоинство. Несколько дюжин мужчин избивали ее, прикасались к ней грязными руками. Она испытала жестокие муки, ее хотели убить, а теперь наконец настигли в последнем убежище — в публичном доме, пропахшем потом, вином и табаком. После сегодняшнего избиения болело все ее тело, сплошь покрытое синяками, ссадинами и следами ударов кнутом. Но еще большую боль она испытывала оттого, как несправедливо с ней поступили — и все благодаря этому «святому». В душе у нее поднялась волна ненависти и возмущения, к лицу прилила краска, в глазах появился дьявольский огонь.
— Сейчас? — проговорила она тихим, но тем не менее полным достоинства голосом. — Что тебе надо? Что я тебе сделала, кроме того, что оскорбила твою чрезмерную гордыню?
— Ты прелюбодейка! — громовым голосом возвестил он.
— Потому что живу только с одним человеком, с тем, которого люблю? Я не считаю это грехом.
Вард замер, но она не обратила на него внимания.
— Изменница! Ты изменила мужу!
— Как я могла изменить, если, по сути дела, не была замужем, никогда не соглашалась стать женой этого человека?
— Ты убила своего мужа!
— Он погиб случайно. Его никто не убивал. Никто.
Глубокий вздох Варда на мгновение отвлек ее внимание, не она тут же заговорила вновь:
— Нет, это ты, ты убийца, ты прелюбодей, это ты предал свою семью! Ты со звериной жестокостью убил жену, маленькую Лесси, только потому, что она ушла от тебя. Ты охотился на несчастных женщин, удовлетворял свою похоть, а потом отнимал у них жизнь, калечил их тела ради безумной жажды мести. Зачем? Что эти женщины тебе сделали? Хоть одна?
— Нет… я орудие в руках Господа. Я омыл их в крови ягненка, как говорится в Писании. Эти заблудшие очистились в Его глазах.
— Ты — маньяк. Твой мозг до того затуманен, что ты не понимаешь, что делаешь.
На бородатом лице старейшины появилось выражение беспокойства, переходящего в страх.
— Ты само зло, — прошептал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103