Поэтому он старался на многих страницах реабилитировать себя и генералитет, пытаясь вину за поражение возложить исключительно на Гитлера: «Уже при изложении планов вторжения в Великобританию было показано, что Гитлер организовал верховное военное командование таким образом, что не существовало никакой инстанции, которая могла бы давать ему советы относительно ведения войны в целом и была бы в состоянии составить общий план войны».
Или так: «Переоценка Гитлером силы своей воли и своих способностей привела к тому, что он все чаще пытался посредством отдельных распоряжений вмешиваться в командование операциями подчиненных штабов».
И далее: «Напротив, Гитлер думал, что он за своим письменным столом в состоянии все предусмотреть лучше, чем его командиры на фронте… Тем самым он уничтожал предпосылки подлинного военного искусства и руководства».
Значит, с одной стороны, Гитлер обладал проницательностью полководца и с ним можно было иметь дело. И в то же время он держал в своих руках все нити руководства и никто не мог противиться его решениям. Из этой главы, в которой мысль совершает головокружительные повороты, как в слаломе, надлежало сделать конечный вывод, что Германия выиграла бы войну, если бы господин фон Манштейн был верховным главнокомандующим вермахта.
Бывший генерал-фельдмаршал упрекал Гитлера за то, что тот руководил дилетантски. А он-то сам не удосужился хотя бы разок посетить в «котле» на Волге подчиненную ему 6-ю армию, чтобы лично получить представление об обстановке. Однако именно судьба этой армии, бессмысленно принесенной в жертву, послужила фон Машнтейну поводом для в высшей степени своеобразных рассуждений: «Однако, сколь ни тяжела была потеря 6-й армии, все же из этого не вытекало, что война на Востоке — и тем самым война вообще — неизбежно была проиграна. Можно было еще навязать ничейный исход, если бы германская политика и командование вермахта действовало бы в таком направлении».
Исследователи вскрыли нелепость запоздалых усилий господина фон Манштейна пожать плоды не использованных во второй мировой войне стратегических возможностей; тем не менее в бундесвере рекомендуют читать эту книгу бывшего кольбергского командира батальона рейхсвера, носившего каску из папье-маше. Надеются, что солдаты бундесвера и западногерманское население просветятся и поймут, что теперь за дело взялось более одаренное командование, нежели во времена Гитлера, а это должно вновь пробудить «воинский дух» и стремление к «походу на Восток».
Раньше я не имел времени для того, чтобы прочесть эту книгу. Однако я буду вечно благодарен генералу Легелеру за то, что как раз в тот период, когда я «проходил курс лечения», он порекомендовал мне подобное «трудное» чтение. Теперь я прочел книгу два раза подряд, не спеша и размышляя над нею. При этом снова первенствующее значение приобрела проблема военной присяги, которая столь часто вызывала мои раздумья и сомнения. Все упорнее я сопоставлял фон Манштейна с другим моим командиром, генералом фон Зейдлицем. Сравнение между этими двумя людьми сыграло для меня решающую роль.
Безусловно, фон Манштейн никогда не нарушал присяги. Он сохранял верность кайзеру, Эберту, Гинденбургу и Гитлеру, точно так же как он теперь соблюдал верность Аденауэру. Он оставался верен, пока ход событий не освобождал его от принесенной клятвы. И пусть тем временем все в мире пойдет прахом. Трижды наблюдал я его деятельность: в рейхсвере, в вермахте и теперь в качестве советника бундесвера. Случайность это или система? Чьим интересам служили фон Манштейн и прочие генералы? Разве дело не заключалось неизменно и стремлении захватить чужие страны и богатства их недр, в достижении экономических целей? А крупная индустрия? Она снабжала оружием Вильгельма II и Гитлера, получала барыши на каждом снаряде, каждой бомбе, на каждом убитом в последней войне, а теперь она же вооружает бундесвер. Разве теперь не фигурируют те же самые фирмы и фамилии?
Совсем иначе обстоит дело с командиром дивизии генералом фон Зейдлицем. Правда, он человек той же армии, но солдаты на передовой видели его чаще, чем господа в штабе. Однако не этим одним определяется различие. Зейдлиц также служил кайзеру, Веймарской республике и Гитлеру. До Сталинграда. Тут-то генерал стал самостоятельно мыслить и действовать. Он потребовал дать согласие на капитуляцию, прекратил огонь на своем участке фронта и разорвал присягу, когда понял, что продолжать служить Гитлеру — значит совершать преступление перед немецким народом. Его деятельность в Национальном комитете «Свободная Германия» представляла собой борьбу против фашистской Германии и тем самым за возрождение Германии. Ему, наверно, нелегко дался отказ от предубеждения против коммунизма, но генерал фон Зейдлиц не считал возможным уклониться от выполнения своего долга перед своими солдатами и своим народом. Теперь его обвиняют в измене и нарушения присяги именно те генералы, которые призывали «держаться до конца». Эти узколобые подхалимы, неспособные самостоятельно мыслить, шедшие за Гитлером вплоть до самой последней груды развалин, они осмеливаются присваивать себе роль судей над человеком, который противостоял Гитлеру!
Два командира, сыгравшие роль в моей жизни — в войне и мире, — были для меня символом двух различных путей. Оставаться ли мне вместе с Манштейном или следовать примеру Зейдлица?
Мне уже больше не нужно было долго взвешивать аргументы и контраргументы. Я принял: решение действовать в согласии со своей совестью, а все, что этому противоречит, всяческие предубеждения отбросить в сторону во имя высшей ответственности и при ближайшей благоприятной возможности переселиться в Германскую Демократическую Республику. Теперь передо мной стояла ясная цель, я как бы снова обрел подлинное дело. Мучительные раздумья пришли к концу, сомнения рассеялись.
С совершенно новым, жизнерадостным чувством бродил я по лесам. Погода казалась мне более приятной, люди — более приветливыми, а жизнь — более привлекательной. Я должен был сдерживать себя, чтобы не поделиться с кем-нибудь принятым мною решением. На мои планы уже не могло повлиять то, что я еще не видел собственными глазами ГДР. Осуществление моего плана зависело теперь лишь от выбора подходящего момента.
Сначала я поехал обратно в Карлсруэ. Когда я снова явился на службу, встретивший меня майор посмотрел на меня с удивлением и сказал не задумываясь:
— Ну, лечение пошло вам на пользу.
Шах и мат!
В бундесвере с самого начала ощущался недостаток в военных врачах. Во многих гарнизонах штатские врачи наряду с частной практикой оказывали медицинскую помощь и военнослужащим. В результате обслуживание происходило по конвейеру. Вряд ли удалось бы наладить санитарную службу, если бы не было старых унтер-офицеров с соответствующим опытом.
Один-единственный врач обслуживал в гарнизоне наш штаб вместе с подразделением связи и огромным числом мелких воинских частей. Наконец прибыл второй врач, к которому я и обратился, чтобы пройти обследование после курса лечения. Он был родом из Саксонии.
Д-р Тверсник был спокойным, рассудительным человеком; в дальнейшем мы с ним иногда встречались и частным образом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124