И подобно тому, как в личных привязанностях предпочтение отдается кровным родственникам, так и римский народ для него превыше всего и, если он удерживает его при себе, надлежит этому подчиниться». (Тацит. Анналы, XV, 36, 3-6 (64 г.).
Народу нравились подобные торжественные заявления… Люди были заинтересованы в поставках зерна и опасались, что они закончатся, если Нерон будет отсутствовать.
Хлеб и зрелища
И, добавляет Тацит, народу также нравились развлечения, которые предоставлял император, поскольку это был второй элемент девиза «хлеба и зрелищ!» – panem et circenses – классического рецепта, с помощью которого цезари пользовались благосклонностью населения метрополии. Нерон уделял внимание зрелищам наравне с хлебом. При Августе игры проводились в Риме ежегодно в течение шестидесяти шести дней. Нерон после восшествия на престол увеличил их продолжительность на несколько дней, вызвав своего рода забастовку среди тех, кто поставлял участников в гонках на колесницах. В 57 году Нерон выстроил величественный новый деревянный амфитеатр для гладиаторских боев и травли диких животных, который стал предшественником каменного Колизея, но был расположен в другом месте, где-то на Марсовом поле.
При этом Нерон, верный своей неприязни к жестоким смертям до тех пор, пока считал, что его жизни ничто не угрожает, давал многочисленные указания, чтобы ни один гладиатор не был убит в этих кровавых состязаниях, даже ни один приговоренный к смерти преступник, хотя приведение приговора в исполнение подобными средствами прежде считалось традиционным. Его политикой было превратить гладиаторские сражения в безобидные состязания, участие в которых представителей всех социальных слоев (а позднее и обоих полов) поощрялось. То, что он пытался сделать, точно совпадало с мнением Сенеки, который душераздирающе описывал ужасы этих схваток и смертей. Действительно, Сенека впервые предпринял известные недвусмысленные нападки на институт гладиаторских боев в целом, столь отвратительный его стоической концепции общечеловеческого братства.
Но императору нельзя было заходить настолько далеко, чтобы отменить гладиаторские бои совсем, и он даже и не пытался – предположительно, с болезненного, но практически обоснованного согласия Сенеки. Наоборот, несмотря на проблемы безопасности, возникшие в связи с волнениями в амфитеатре в Помпоне (Pompon), и попытки гладиаторов вырваться в Пренесте (Палестина), Нерон чувствовал необходимость тратить без сожаления деньги на подобные зрелища. Во время одного из них арена заполнялась водой, чтобы изобразить на сцене морское сражение афинян против персов. В другой раз оружие и облачение гладиаторов были отделаны янтарем, а также и их гробы, что показывает, что запрет на сражения до смерти был слишком преждевременным и не мог продержаться долго.
Нерон также тратил огромные деньги на травлю диких животных. Сенека возражал против этого, по крайней мере теоретически, рассказывая истории об отчаянных самоубийствах участников этих сражений. Современник Сенеки Петроний был еще одним человеком, кто считал этот вид кровопролития ужасным.
Вот и другие невзгоды, плоды нарушения мира! Тварей лесных покупают на злато и в землях Амона, В Африке дальней спешат ловить острозубых чудовищ. Ценных для цирка убийц.
Чужестранец голодный, на судне Едет к нам тигр и шагает по клетке своей золоченой. Завтра при кликах толпы он кровью людскою упьется. Горе мне! Стыдно вещать про позор обреченного града!
(Петроний Арбитр. Сатирикон)
Хотя император и стал близким другом Петрония, он не был расположен придерживаться подобных взглядов или, по крайней мере, он не мог воплотить их в действие. Вместо этого он упражнял собственную изобретательность, чтобы обеспечить занимательные и потрясающие зрелища. Однажды, когда арена была заполнена водой, рыбы и другие морские животные были выпущены в воду, а полярные медведи должны были охотиться на тюленей. Когда амфитеатр не наполняли водой, зрители могли наблюдать травлю многочисленных редких зверей, включая гривастых, бородатых и «щетинистых» быков (последние, по всей вероятности, антилопы гну) и «рогатых хряков», которыми могли быть бородавочники с истоков Нила. Также видели, как убивали бегемотов.
Позднее сообщалось о представлении со слоном, несущим римского патриция, который балансировал в воздухе на помосте из канатов, хотя трудно понять, что же происходило на самом деле. Бои быков, предшественники современной испанской корриды, также проводились, а кавалерия преторианцев перебила четыреста кабанов и триста львов. Устанавливалось, очевидно, довольно сложное оборудование, чтобы земля разверзлась и появлялась волшебная роща из позолоченного кустарника с благоухающими фонтанами, кишащая экзотическими дикими зверями. Поэт Кальпурний Сикул был свидетелем этого неподобающего представления и описал его в стихах, которые даже в свободном переводе впечатляют.
Как часто я, внутренне ужасаясь, Наблюдал собственными глазами, как сцена на уровне арены распадается, И вызывающие ужас чудовища вылезают Из расщелин глубоко растрескавшейся, осевшей земли. Как часто из этой глубокой бездны Появлялись перед взорами зрителей золоченые ветви И фонтан, брызгающий шафрановой водой.
(Кальпурний. Эклоги)
Поэт не без оснований чувствовал определенную тревогу – ведь не случайно предпринимались предусмотрительные меры, чтобы защитить зрителей от диких зверей. Например, делалась деревянная баррикада, увенчанная крепкими сетями, свисающими с хоботов слонов, привязанных к мачтам навесов, а перед сиденьями были установлены горизонтальные цилиндры (по крайней мере, один из них был из слоновой кости), которые вращались, чтобы ни одно животное не могло выбраться через них к зрителям.
Рим часто казался определенно более важным, нежели все территории империи, вместе взятые, и количество упоминаний о подобных событиях аристократически мыслящими древними историками предполагает, что зачастую они тоже так считали. Но все-таки столица еще не все: и правительству пришлось обращать длительное, ненавязчивое внимание на обширные области империи, и прежде всего на чрезвычайно длинные границы.
Единственная граница, которая представляла серьезные проблемы, была восточной, поскольку Парфия, феодальное государство на территории нынешних Ирака и Ирана, оставалась единственной значительной иностранной державой, с которой Риму приходилось соперничать. Отношения между двумя правительствами были постоянно испорчены из-за горной Армении, которая простиралась на север от Месопотамии до Кавказа. Как Рим, так и Парфия, всегда домогались этой страны, но ни то ни другое государство не было в состоянии подчинить ее себе надолго; хотя римляне, по-видимому, и парфяне также часто публично хвастались, что она завоевана. Более того, ни одна из двух империй не могла позволить, чтобы Армения вошла в состав другой страны. Каждая чувствовала, что эта территория была кинжалом, направленным в ее сердце.
Военные действия разворачивались в этой области в течение большей части периода правления Нерона. Подобно своему парфянскому противнику Вологезу I (51-78 гг.), Нерон никогда сам не появлялся на поле брани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Народу нравились подобные торжественные заявления… Люди были заинтересованы в поставках зерна и опасались, что они закончатся, если Нерон будет отсутствовать.
Хлеб и зрелища
И, добавляет Тацит, народу также нравились развлечения, которые предоставлял император, поскольку это был второй элемент девиза «хлеба и зрелищ!» – panem et circenses – классического рецепта, с помощью которого цезари пользовались благосклонностью населения метрополии. Нерон уделял внимание зрелищам наравне с хлебом. При Августе игры проводились в Риме ежегодно в течение шестидесяти шести дней. Нерон после восшествия на престол увеличил их продолжительность на несколько дней, вызвав своего рода забастовку среди тех, кто поставлял участников в гонках на колесницах. В 57 году Нерон выстроил величественный новый деревянный амфитеатр для гладиаторских боев и травли диких животных, который стал предшественником каменного Колизея, но был расположен в другом месте, где-то на Марсовом поле.
При этом Нерон, верный своей неприязни к жестоким смертям до тех пор, пока считал, что его жизни ничто не угрожает, давал многочисленные указания, чтобы ни один гладиатор не был убит в этих кровавых состязаниях, даже ни один приговоренный к смерти преступник, хотя приведение приговора в исполнение подобными средствами прежде считалось традиционным. Его политикой было превратить гладиаторские сражения в безобидные состязания, участие в которых представителей всех социальных слоев (а позднее и обоих полов) поощрялось. То, что он пытался сделать, точно совпадало с мнением Сенеки, который душераздирающе описывал ужасы этих схваток и смертей. Действительно, Сенека впервые предпринял известные недвусмысленные нападки на институт гладиаторских боев в целом, столь отвратительный его стоической концепции общечеловеческого братства.
Но императору нельзя было заходить настолько далеко, чтобы отменить гладиаторские бои совсем, и он даже и не пытался – предположительно, с болезненного, но практически обоснованного согласия Сенеки. Наоборот, несмотря на проблемы безопасности, возникшие в связи с волнениями в амфитеатре в Помпоне (Pompon), и попытки гладиаторов вырваться в Пренесте (Палестина), Нерон чувствовал необходимость тратить без сожаления деньги на подобные зрелища. Во время одного из них арена заполнялась водой, чтобы изобразить на сцене морское сражение афинян против персов. В другой раз оружие и облачение гладиаторов были отделаны янтарем, а также и их гробы, что показывает, что запрет на сражения до смерти был слишком преждевременным и не мог продержаться долго.
Нерон также тратил огромные деньги на травлю диких животных. Сенека возражал против этого, по крайней мере теоретически, рассказывая истории об отчаянных самоубийствах участников этих сражений. Современник Сенеки Петроний был еще одним человеком, кто считал этот вид кровопролития ужасным.
Вот и другие невзгоды, плоды нарушения мира! Тварей лесных покупают на злато и в землях Амона, В Африке дальней спешат ловить острозубых чудовищ. Ценных для цирка убийц.
Чужестранец голодный, на судне Едет к нам тигр и шагает по клетке своей золоченой. Завтра при кликах толпы он кровью людскою упьется. Горе мне! Стыдно вещать про позор обреченного града!
(Петроний Арбитр. Сатирикон)
Хотя император и стал близким другом Петрония, он не был расположен придерживаться подобных взглядов или, по крайней мере, он не мог воплотить их в действие. Вместо этого он упражнял собственную изобретательность, чтобы обеспечить занимательные и потрясающие зрелища. Однажды, когда арена была заполнена водой, рыбы и другие морские животные были выпущены в воду, а полярные медведи должны были охотиться на тюленей. Когда амфитеатр не наполняли водой, зрители могли наблюдать травлю многочисленных редких зверей, включая гривастых, бородатых и «щетинистых» быков (последние, по всей вероятности, антилопы гну) и «рогатых хряков», которыми могли быть бородавочники с истоков Нила. Также видели, как убивали бегемотов.
Позднее сообщалось о представлении со слоном, несущим римского патриция, который балансировал в воздухе на помосте из канатов, хотя трудно понять, что же происходило на самом деле. Бои быков, предшественники современной испанской корриды, также проводились, а кавалерия преторианцев перебила четыреста кабанов и триста львов. Устанавливалось, очевидно, довольно сложное оборудование, чтобы земля разверзлась и появлялась волшебная роща из позолоченного кустарника с благоухающими фонтанами, кишащая экзотическими дикими зверями. Поэт Кальпурний Сикул был свидетелем этого неподобающего представления и описал его в стихах, которые даже в свободном переводе впечатляют.
Как часто я, внутренне ужасаясь, Наблюдал собственными глазами, как сцена на уровне арены распадается, И вызывающие ужас чудовища вылезают Из расщелин глубоко растрескавшейся, осевшей земли. Как часто из этой глубокой бездны Появлялись перед взорами зрителей золоченые ветви И фонтан, брызгающий шафрановой водой.
(Кальпурний. Эклоги)
Поэт не без оснований чувствовал определенную тревогу – ведь не случайно предпринимались предусмотрительные меры, чтобы защитить зрителей от диких зверей. Например, делалась деревянная баррикада, увенчанная крепкими сетями, свисающими с хоботов слонов, привязанных к мачтам навесов, а перед сиденьями были установлены горизонтальные цилиндры (по крайней мере, один из них был из слоновой кости), которые вращались, чтобы ни одно животное не могло выбраться через них к зрителям.
Рим часто казался определенно более важным, нежели все территории империи, вместе взятые, и количество упоминаний о подобных событиях аристократически мыслящими древними историками предполагает, что зачастую они тоже так считали. Но все-таки столица еще не все: и правительству пришлось обращать длительное, ненавязчивое внимание на обширные области империи, и прежде всего на чрезвычайно длинные границы.
Единственная граница, которая представляла серьезные проблемы, была восточной, поскольку Парфия, феодальное государство на территории нынешних Ирака и Ирана, оставалась единственной значительной иностранной державой, с которой Риму приходилось соперничать. Отношения между двумя правительствами были постоянно испорчены из-за горной Армении, которая простиралась на север от Месопотамии до Кавказа. Как Рим, так и Парфия, всегда домогались этой страны, но ни то ни другое государство не было в состоянии подчинить ее себе надолго; хотя римляне, по-видимому, и парфяне также часто публично хвастались, что она завоевана. Более того, ни одна из двух империй не могла позволить, чтобы Армения вошла в состав другой страны. Каждая чувствовала, что эта территория была кинжалом, направленным в ее сердце.
Военные действия разворачивались в этой области в течение большей части периода правления Нерона. Подобно своему парфянскому противнику Вологезу I (51-78 гг.), Нерон никогда сам не появлялся на поле брани.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59