Кант дает следующее понимание антиномий: они "не софистические ухищрения,
а противоречия, на которые разум необходимо должен (по кантовскому
выражению) наталкиваться" 67; это важный взгляд. "После того как разум
усмотрел основание естественной видимости антиномий, он, хотя уже не
вводится ею в обман, все же сбивается с толку". - Критическое разрешение
[антиномий] при помощи так называемой трансцендентальной идеальности мира
восприятия приводит только к тому результату, что превращает так называемое
противоречие (Widerstreit) в нечто субъективное, в котором оно, конечно, все
еще остается той же видимостью, т. е. столь же неразрешенным, как и раньше.
Их истинное разрешение может состоять только в том, что два определения,
будучи противоположными друг другу и необходимо [присущими] одному и тому же
понятию, не могут быть значимы в их односторонности, каждое само по себе, а
имеют свою истину лишь в их снятости, в единстве их понятия.
При более внимательном рассмотрении оказывается, что кантовские антиномии
не содержат ничего другого, кроме совершенно простого категорического
утверждения о каждом из двух противоположных моментов некоторого
определения, взятого сам по себе, изолированно от другого. Но при этом
указанное простое категорическое или, собственно говоря, ассерторическое
утверждение скрыто в сложной сети превратных, запутанных рассуждений,
благодаря чему должна получиться видимость доказательства и должен
прикрываться, сделаться незаметным чисто ассерторический характер
утверждения; это обнаруживается при более тщательном рассмотрении этих
рассуждений.
Имеющая сюда отношение антиномия касается так называемой бесконечной
делимости материи и основана на противоположности моментов непрерывности и
дискретности, содержащихся в понятии количества.
Тезис этой антиномии в изложении Канта гласит:
"Всякая сложная субстанция в мире состоит из простых частей, и вообще
существует только простое или то, что сложено из простого" 9.
Здесь простому, атому, противопоставляется сложное, что по сравнению с
непрерывным или сплошным представляет собой очень отсталое определение.
Субстрат, данный [Кантом] этим абстракциям, а именно субстанции в мире, не
означает здесь ничего другого, кроме вещей, как они чувственно
воспринимаемы, и не оказывает никакого влияния на характер самой антиномии;
можно было бы с тем же успехом взять пространство или время. - Так как
тезис говорит лишь о сложении, вместо того чтобы говорить о непрерывности,
то он, собственно говоря, есть тем самым аналитическое или тавтологическое
предложение. Что сложное есть само по себе не одно, а лишь внешне сочетанное
и что оно состоит из иного, это его непосредственное определение. Но иное
сложного есть простое. Поэтому сказать, что сложное состоит из простого, -
это тавтология. - Если уже задают вопрос, из чего состоит нечто, то требуют,
чтобы указали некое иное, сочетание которого составляет это нечто. Если
говорят, что чернила опять-таки состоят из чернил, то это означает, что не
понят смысл вопроса о составленности из иного; этот вопрос остался без
ответа, его лишь еще раз повторяют. Дальше возникает вопрос: состоит ли то,
о чем идет речь, из чего-то или нет? Но сложное есть несомненно нечто такое,
что должно быть сочетанным и состоять из иного. - Если простое, которое есть
иное сложного, принимают лишь за относительно простое, которое само по себе
в свою очередь сложено, то вопрос остается и после ответа, как до него.
Представление имеет перед собой лишь то или другое сложное, относительно
которого можно указать, что то или другое нечто есть его простое, которое
само по себе есть опять-таки сложное. Но здесь речь идет о сложном, как
таковом.
Что же касается кантонского доказательства тезиса, то оно, как и все
кантовские доказательства прочих антиномических положений, идет окольным
путем доказательства от противного, который, как увидим, совершенно излишен.
"Допустим (начинает он), что сложные субстанции не состоят из простых
частей; в таком случае, если бы мы устранили мысленно все сложение, то не
осталось бы ни сложных, ни простых частей, так как (согласно только что
сделанному допущению) простых частей нет, иными словами, не осталось бы
ничего, следовательно, не было бы дано никакой субстанции" .
Этот вывод совершенно правилен. Если нет ничего, кроме сложного, и мы
мысленно устраняем все сложное, то ничего не остается, - с этим надо
согласиться, но можно было бы обойтись без всего этого тавтологического
излишества и сразу начать доказательство с того, что следует за этим, а
именно:
"Или сложение нельзя устранить мысленно, или же после его устранения
должно остаться что-то существующее без всякой сложности, т. е. простое".
"Но в первом случае сложное не состояло бы из субстанций (так как для
последних сложение есть лишь случайное отношение субстанций *, без которого
они должны существовать как самостоятельно пребывающие сущности)".
Так как этот случай "противоречит предположению, то остается только
второй случай, а именно что субстанциально сложное в мире состоит из простых
частей"1.
В скобки как бы мимоходом заключен тот довод, который здесь представляет
собой главное и в сравнении с которым все предшествующее совершенно излишне.
Дилемма состоит в следующем: либо сложное есть сохраняющееся, либо не оно, а
простое. Если бы сохраняющимся было первое, а именно сложное, то
сохраняющееся не было бы субстанциями, ибо для субстанций сложение есть лишь
случайное отношение. Но субстанции - это то, что сохраняется; стало быть,
то, что сохраняется, есть простое.
Ясно, что можно было бы без окольного пути доказательства от противного
дать в качестве доказательства указанный выше довод, присоединив его
непосредственно к тезису, гласящему:
"Сложная субстанция состоит из простых частей", ибо сложение есть лишь
случайное отношение субстанций, которое для них, следовательно, внешне и не
касается самих субстанций. - Если правильно, что сложение есть нечто
случайное, то сущность, конечно, есть простое. Но эта случайность, в которой
вся суть, не доказывается [Кантом ], а прямо принимается [им ] - и притом
мимоходом, в скобках - как нечто само собой разумеющееся или побочное.
Конечно, само собой понятно, что сложение есть определение случайного и
внешнего. Но если вместо непрерывности имеется в виду лишь случайная
совместность, то не стоило устанавливать по этому поводу антиномию или,
правильнее сказать, вообще нельзя было установить антиномию. Утверждение о
простоте частей в таком случае, как сказано, лишь тавтологично.
Мы видим, стало быть, что на окольном пути доказательства от противного в
доказательстве имеется то самое утверждение, которое должно получиться как
вывод из доказательства. Можно поэтому выразить доказательство короче
следующим образом:
Допустим, что субстанции не состоят из простых частей, а лишь сложены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281