"Род при
этом дает более общее определение, чем вид: если назвать живое существо,
этим достигается больший охват, чем если назвать человека".
Все остальные категории - качества, количества, отношения, места, времени,
положения, обладания, действия, страдания - сказываются о сущностях -
первичных или вторичных. Благодаря этому "сказыванию" всякая сущность может
принимать противоположные определения, противоположности всегда, таким
образом, отнесены к "третьему" - сущности. Сущность - первична, отношение -
вторично; "быть самим собой" - первично, определяться через связь с другим
- вторично. "Допускать противоположные определения в зависимости от
собственной перемены - это составляет отличительное свойство сущности". Для
Аристотеля при этом важно, что сущность принимает противоположные
определения сама, "через изменения ее самой"; ибо можно понять дело и
иначе, приняв за отправную точку не сущность, а противоположность: тогда
сущность будет только функцией, а самостоятельным бытием будет наделено
отношение.
В этой связи интересно аристотелевское определение категории "отношения":
"Соотнесенным с чем-нибудь называется то, что в том, что оно есть само,
обозначается зависящим от другого или каким-нибудь другим образом ставится
в отношение к другому" (курсив мой. - П.Г.). Именно потому, что сущность в
том, что она есть сама, не зависит ни от чего другого, она есть нечто "само
по себе сущее", не являющееся предикатом другого. Пример, который
приводится Аристотелем, хорошо поясняет это: соотносительно определены
понятия "большее - меньшее" (вообще "большое - малое"), "двойное -
половинное" и т.д.; каждое из них сказывается о другом, каждое только через
соотнесенность с другим получает свое содержание; можно было бы сказать,
что "сущность" каждого - в другом, а потому "большее" и "меньшее" и не
являются сущностями в аристотелевском смысле - oКsЕa. Для соотнесенного
существовать значит находиться в каком-нибудь отношении к чему-нибудь
другому; настаивание Аристотеля на том, что сущность ни о чем не
сказывается, означает, таким образом, что существование ее не выводится из
чего-нибудь другого. Здесь нам кажется вполне правомерной аналогия между
учением Аристотеля о сущности и кантовским тезисом о том, что бытие не
может быть предикатом. И у Аристотеля, и у Канта это положение означает,
что эмпирическое начало имеет свой особый статус, что оно не может быть
"выцарапано" из понятия и обладает известной непреложностью, которую
необходимо принимать во внимание при разработке логики и методологии
научного познания.
Единое как мера
Единое и многое - эти центральные противоположности платоновской философии
- выступают у Аристотеля как то, что "сказывается" о "третьем" -
подлежащем. В то же время эти противоположности составляют исходные понятия
не только платоновской диалектики, но и пифагорейско-платоновского
"математизма". И не удивительно, что у Аристотеля радикально меняется
способ философского обоснования математики, ее онтологический статус.
Характерно уже то, как Аристотель определяет понятие "единого", которое,
согласно Аристотелю, является мерой. С помощью единого предмет может быть
измерен (соотнесен с мерой), или же один предмет соотнесен с другим (с
помощью общей обоим меры). "Сущность единого, - пишет Аристотель, - в том,
что оно известным образом представляет собою начало числа; дело в том, что
началом является первая мера; ибо первая мера во всяком роде <бытия> есть
то первое, с помощью которого мы этот род познаем; следовательно, единое
является началом того, что может быть познано относительно каждого
предмета. Но при этом единое - <это> не одно и то же для всех родов: в
одном случае это наименьший интервал, в другом - гласный и согласный звук;
особая единица - для тяжести и другая - для движения. И повсюду единое
неделимо или по количеству, или по виду".
Мера, единица меры - это главное значение единого у Аристотеля, хотя и не
единственное. Понятно, что единое в своей функции "меры" является не
"подлежащим", а сказуемым, не сущностью, а "отношением". "Единое само по
себе, - пишет Аристотель, - не является сущностью чего-либо. И это вполне
обоснованно: ибо единое означает, что здесь мы имеем меру некоторого
множества..."
"Сущность" и "единое" различаются Аристотелем так же, как "подлежащее" и
"сказуемое", как "существующее само по себе" и "существующее через другое"
(т.е. - в отношении). Вот характерное рассуждение Аристотеля в этой связи:
"В этом ряду (ряду бытия. - П.Г.) первое место занимает сущность, а из
сущностей - та, которая является простой и дана в реальной деятельности
(<при этом надо учесть, что> единое и простое - это не то же самое: единое
обозначает меру, а простое - что у самой вещи есть определенная природа)".
Как поясняет В. Росс в комментарии к этому отрывку, единое в смысле "меры"
есть соотнесенное понятие (мера - измеряемое), оно по своему существу
связано с отношением к другому; напротив, "простота" вещи характеризует
вещь саму по себе, без ее отношения к другому.
Таков один из методологических аспектов аристотелевской критики метода
"совмещения противоположностей": единое и многое в силу их
соотносительности предстают для Аристотеля лишь как определения некоей
"сущности", чего-то "простого по природе". Отсюда уже нетрудно заключить,
что статус математического знания у Аристотеля будет совершенно иным, чем у
Платона, поскольку "математическое" имеет в качестве "начал" именно
"единое" и "многое".
Закон противоречия и критика "доказательства по кругу"
Недопустимость непосредственного соедине- ния противоположностей для
Аристотеля столь очевидна и несомненна, что он усматривает здесь первое
условие мышления вообще, без соблюдения которого никакое научное познание
(так же, впрочем, как и никакое практическое действие) невозможно.
Если противоположности соединяются без всякого "третьего", тогда, по
Аристотелю, мы имеем противоречие. "Между членами противоречия, - пишет
Аристотель, - в середине нет ничего". Таким же образом определяется
противоречие и в "Метафизике": "Противоречие - такое противоположение,
которое само по себе не имеет ничего среднего". Не считая возможным
соединение противоположностей без всякого посредника, Аристотель
формулирует в качестве важнейшего закона мышления принцип непротиворечия
(или, как его обычно называют, закон противоречия): "Невозможно, чтобы одно
и то же вместе было и не было присуще одному и тому же и в одном и том же
смысле... это, конечно, самое достоверное из всех начал..." Невозможно,
продолжает Аристотель, признавать, что одно и то же и существует и не
существует, а если кто, подобно Гераклиту, и утверждает это, на самом деле
он не принимает того, что утверждает на словах.
Возражения Аристотеля против тех, кто не признает необходимым опосредовать
противоположности, сводятся к двум аргументам. Во-первых, "в споре с таким
человеком невозможно выяснение никакого вопроса, ибо он не говорит ничего
определенного". Во-вторых, человек, не признающий закон непротиворечия на
словах, всегда тем не менее считается с ним в своих действиях. Этот довод -
апелляция к здравому смыслу - очень характерен для Аристотеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
этом дает более общее определение, чем вид: если назвать живое существо,
этим достигается больший охват, чем если назвать человека".
Все остальные категории - качества, количества, отношения, места, времени,
положения, обладания, действия, страдания - сказываются о сущностях -
первичных или вторичных. Благодаря этому "сказыванию" всякая сущность может
принимать противоположные определения, противоположности всегда, таким
образом, отнесены к "третьему" - сущности. Сущность - первична, отношение -
вторично; "быть самим собой" - первично, определяться через связь с другим
- вторично. "Допускать противоположные определения в зависимости от
собственной перемены - это составляет отличительное свойство сущности". Для
Аристотеля при этом важно, что сущность принимает противоположные
определения сама, "через изменения ее самой"; ибо можно понять дело и
иначе, приняв за отправную точку не сущность, а противоположность: тогда
сущность будет только функцией, а самостоятельным бытием будет наделено
отношение.
В этой связи интересно аристотелевское определение категории "отношения":
"Соотнесенным с чем-нибудь называется то, что в том, что оно есть само,
обозначается зависящим от другого или каким-нибудь другим образом ставится
в отношение к другому" (курсив мой. - П.Г.). Именно потому, что сущность в
том, что она есть сама, не зависит ни от чего другого, она есть нечто "само
по себе сущее", не являющееся предикатом другого. Пример, который
приводится Аристотелем, хорошо поясняет это: соотносительно определены
понятия "большее - меньшее" (вообще "большое - малое"), "двойное -
половинное" и т.д.; каждое из них сказывается о другом, каждое только через
соотнесенность с другим получает свое содержание; можно было бы сказать,
что "сущность" каждого - в другом, а потому "большее" и "меньшее" и не
являются сущностями в аристотелевском смысле - oКsЕa. Для соотнесенного
существовать значит находиться в каком-нибудь отношении к чему-нибудь
другому; настаивание Аристотеля на том, что сущность ни о чем не
сказывается, означает, таким образом, что существование ее не выводится из
чего-нибудь другого. Здесь нам кажется вполне правомерной аналогия между
учением Аристотеля о сущности и кантовским тезисом о том, что бытие не
может быть предикатом. И у Аристотеля, и у Канта это положение означает,
что эмпирическое начало имеет свой особый статус, что оно не может быть
"выцарапано" из понятия и обладает известной непреложностью, которую
необходимо принимать во внимание при разработке логики и методологии
научного познания.
Единое как мера
Единое и многое - эти центральные противоположности платоновской философии
- выступают у Аристотеля как то, что "сказывается" о "третьем" -
подлежащем. В то же время эти противоположности составляют исходные понятия
не только платоновской диалектики, но и пифагорейско-платоновского
"математизма". И не удивительно, что у Аристотеля радикально меняется
способ философского обоснования математики, ее онтологический статус.
Характерно уже то, как Аристотель определяет понятие "единого", которое,
согласно Аристотелю, является мерой. С помощью единого предмет может быть
измерен (соотнесен с мерой), или же один предмет соотнесен с другим (с
помощью общей обоим меры). "Сущность единого, - пишет Аристотель, - в том,
что оно известным образом представляет собою начало числа; дело в том, что
началом является первая мера; ибо первая мера во всяком роде <бытия> есть
то первое, с помощью которого мы этот род познаем; следовательно, единое
является началом того, что может быть познано относительно каждого
предмета. Но при этом единое - <это> не одно и то же для всех родов: в
одном случае это наименьший интервал, в другом - гласный и согласный звук;
особая единица - для тяжести и другая - для движения. И повсюду единое
неделимо или по количеству, или по виду".
Мера, единица меры - это главное значение единого у Аристотеля, хотя и не
единственное. Понятно, что единое в своей функции "меры" является не
"подлежащим", а сказуемым, не сущностью, а "отношением". "Единое само по
себе, - пишет Аристотель, - не является сущностью чего-либо. И это вполне
обоснованно: ибо единое означает, что здесь мы имеем меру некоторого
множества..."
"Сущность" и "единое" различаются Аристотелем так же, как "подлежащее" и
"сказуемое", как "существующее само по себе" и "существующее через другое"
(т.е. - в отношении). Вот характерное рассуждение Аристотеля в этой связи:
"В этом ряду (ряду бытия. - П.Г.) первое место занимает сущность, а из
сущностей - та, которая является простой и дана в реальной деятельности
(<при этом надо учесть, что> единое и простое - это не то же самое: единое
обозначает меру, а простое - что у самой вещи есть определенная природа)".
Как поясняет В. Росс в комментарии к этому отрывку, единое в смысле "меры"
есть соотнесенное понятие (мера - измеряемое), оно по своему существу
связано с отношением к другому; напротив, "простота" вещи характеризует
вещь саму по себе, без ее отношения к другому.
Таков один из методологических аспектов аристотелевской критики метода
"совмещения противоположностей": единое и многое в силу их
соотносительности предстают для Аристотеля лишь как определения некоей
"сущности", чего-то "простого по природе". Отсюда уже нетрудно заключить,
что статус математического знания у Аристотеля будет совершенно иным, чем у
Платона, поскольку "математическое" имеет в качестве "начал" именно
"единое" и "многое".
Закон противоречия и критика "доказательства по кругу"
Недопустимость непосредственного соедине- ния противоположностей для
Аристотеля столь очевидна и несомненна, что он усматривает здесь первое
условие мышления вообще, без соблюдения которого никакое научное познание
(так же, впрочем, как и никакое практическое действие) невозможно.
Если противоположности соединяются без всякого "третьего", тогда, по
Аристотелю, мы имеем противоречие. "Между членами противоречия, - пишет
Аристотель, - в середине нет ничего". Таким же образом определяется
противоречие и в "Метафизике": "Противоречие - такое противоположение,
которое само по себе не имеет ничего среднего". Не считая возможным
соединение противоположностей без всякого посредника, Аристотель
формулирует в качестве важнейшего закона мышления принцип непротиворечия
(или, как его обычно называют, закон противоречия): "Невозможно, чтобы одно
и то же вместе было и не было присуще одному и тому же и в одном и том же
смысле... это, конечно, самое достоверное из всех начал..." Невозможно,
продолжает Аристотель, признавать, что одно и то же и существует и не
существует, а если кто, подобно Гераклиту, и утверждает это, на самом деле
он не принимает того, что утверждает на словах.
Возражения Аристотеля против тех, кто не признает необходимым опосредовать
противоположности, сводятся к двум аргументам. Во-первых, "в споре с таким
человеком невозможно выяснение никакого вопроса, ибо он не говорит ничего
определенного". Во-вторых, человек, не признающий закон непротиворечия на
словах, всегда тем не менее считается с ним в своих действиях. Этот довод -
апелляция к здравому смыслу - очень характерен для Аристотеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99