Под сводами подвала, отдаваясь гулким эхом, стучали шаги. Их шаги!
Ну вот и все!
Бредущие по подвалу люди глядели недружелюбно, исподлобья.
Ольга испуганно жалась к его ногам.
И лишь Мишель Герхард фон Штольц стоял, гордо расправив плечи, потому что был растянут в две стороны наручниками.
Вот сейчас, через мгновение все и случится! Он сообщит им о колье, потребует лист бумаги и карандаш, и они развяжут ему руки!...
Злодеи подошли.
Подле Мишеля, с интересом глядя на него, остановился Георгий Маркович.
С минуту они играли в детскую игру переглядки и никто — ни тот ни другой — не опустил взгляд!
— Мне кажется, вы что-то хотите мне сказать? — усмехнулся завлаб, которому нельзя было отказать в проницательности. — Или я ошибаюсь?
— Хочу — ответил Мишель Герхард фон Штольц предвкушая, как тот сейчас завертится ужом на раскаленном противне!
— Ну хорошо, если вам так приспичило — говорите, — вздохнул Георгий Маркович.
Миг торжества настал!...
Мишель изобразил презрительную гримасу и открыл было рот, но Георгий Маркович его перебил:
— Если вы хотите рассказать мне про дубликат колье, который будто бы находится у вас, так можете себя не утруждать — мне это ничуть не интересно! Тем паче что вы все равно меня обманете, нарисовав какой-нибудь липовый план несуществующей в природе местности. Да еще надумаете по дороге сбежать...
Мишель не понял... В первое мгновение.
И во второе тоже.
Понял — в третье... С трудом...
Миг торжества и верно настал — но не его!
Откуда он... откуда... знает о колье?! И знает о его плане! Что за чертовщина?!
— Нет уж, увольте! Я, конечно, мог бы в качестве откупного принять ваше колье, но не теперь — после. А теперь меня интересует, что вы там против нас нарыли?...
Но Мишель Герхард фон Штольц завлаба не слушал — ему было не до него! Он пытался понять, где и на чем прокололся. Георгий Маркович все знал — это было очевидно. Будто бы при их разговоре присутствовал...
Ах ты, черт его побери!...
Так ведь так оно и есть! Как же можно было так лопухнуться!
Его подслушивали! Георгий Маркович подслушивал! Как это низко!...
Правда, как он смог?! В подвале никого не было, он сам видел, как все ушли! Он говорил тихо, и его слова заглушала капель с труб, и шум пара, и гул механизмов там, наверху!
И тем не менее...
Микрофон, здесь где-то должен быть микрофон!
Мишель Герхард фон Штольц стал крутить во все стороны головой, разыскивая микрофон. Но кругом были только сочащиеся водой трубы.
Нет, вряд ли, микрофон должен быть не там — здесь, где-то совсем рядом, потому что в таком шуме его голоса издалека не услышать.
Ближе всего к нему была Ольга.
Еще ближе — только он сам.
Уж не на нем ли?...
А почему бы не на нем?
Но тогда где?... На груди?
Он стал, выпучивая глаза, осматривать свою грудь.
Георгий Маркович обеспокоенно косился на него...
"Нет, на груди вряд ли — в грудь меня пинали, — вспомнил Мишель Герхард фон Штольц. — Чего они делать бы не стали из опасения повредить «жучок».
А куда его тогда не пинали?
Мишель Герхард фон Штольц прислушался к своим ощущениям.
Тело болело все — от пяток до макушки. Выходит, его пинали и били везде!
Он вновь закрутил вокруг головой, осматривая себя, чувствуя, как его разбитый подбородок шоркает воротник.
Воротник!... Обычно туда вшивают ампулы с ядом. Но можно и микрофон!
А вот мы сейчас проверим!
Он втянул голову в плечи, прижал подбородок к груди и стал хватать зубами края воротника.
Дегенеративные подручные завлаба глядели на него во все глаза — ты глянь, сам себя жевать начал!
Но Мишель Герхард фон Штольц жевал не себя, а ткань, перетирая ее меж зубов.
Вдруг на его резцы попало что-то плотное и округлое, как виноградная косточка!
Ага — вот он!...
Мишель Герхард фон Штольц оказался прав, как всегда!
К его воротнику с изнанки был приколот микроскопический — размером с рисовое зерно — микрофон, который улавливал и передавал каждое сказанное им слово!
Так вот почему им все известно!
Было!...
— Эй, ты что там делаешь?! — забеспокоился Георгий Маркович.
Но было уже поздно!
Мстительный фон Штольц, с силой сцепив зубы, выкусил «рисинку» микрофона из воротника и, набрав в рот побольше слюны, проглотил! Вместе с куском откушенной ткани.
Откусил и отрыгнул.
— Смотрите, он что-то съел! — закричали, запричитали дегенераты, думая, наверное, что он сейчас забьется в предсмертных конвульсиях.
Но пленник был живехонек и был горд собой!
Хоть так, хоть мелко, но все же он смог им напакостить!
Если они желают измельчить его в порошок, то пусть измельчают и свой микрофон. Или пусть ищут его, копаясь в его внутренностях!
Так им и надо!
Мишель Герхард фон Штольц глядел победителем — уж коли он не смог укусить ненавистного ему врага, то хотя бы описал ему тапочки!
Но Георгий Маркович тоже держался молодцом. Он лишь осуждающе покачал головой.
— Если вы решили разыгрывать юродивого — так у вас ничего из этого не выйдет! — предупредил он. — Тоже мне, самострел!
Мишель Герхард фон Штольц демонстративно отвернулся, давая понять, что разговаривать в таком тоне он не намерен! И ни в каком не намерен!
— Я так понимаю, что ваше сиятельство нас презирает... — верно истолковал его гримасу завлаб. — А если мы будем спрашивать не так?
Да хоть как!
Начали спрашивать «хоть как».
Георгий Маркович кивнул, и все его служки, сорвавшись с места, стали лупить висящего Мишеля как боксерскую грушу, отчего его мотало из стороны в сторону.
— Все, довольно!
Дегенераты отхлынули, шоркая об одежду окровавленные кулаки.
— Ну, что вы теперь скажете?
Ничего! Мишель Герхард фон Штольц молчал, с ненавистью глядя на своих палачей.
Георгий Маркович вновь кивнул, и один из его подручных вытянул из кармана и чиркнул зажигалкой, подвернув рычажок так, что пламя стало бить на добрых полметра. Наверное, они именно такие зажигалки и выбирали!
— Ну что? — спросил он, угрожающе поигрывая огнем.
Мишель Герхард фон Штольц презрительно сплюнул. Попав точнехонько в пламя. Отчего зажигалка потухла.
— Ах ты!... — рассвирепели бандиты.
Зажигалка была зажжена вновь и притиснута вплотную к его телу, так что Мишель услышал, как затрещали волосы на его груди, и оттого болезненно поморщился. Он терпеть не мог запаха паленого мяса. С детства, когда однажды в деревне при нем палили паяльной лампой свинью.
Теперь палили его.
Пламя обжигало тело, оставляя на нем красную полосу выжженной плоти...
— Черт, больно-то как! — вскрикнул, запрыгал на одной ноге дегенерат, отчаянно размахивая рукой. — Жжется, зараза! Вот, палец опалил! — продемонстрировал он всем желающим палец.
— Я же говорил — утюг надо было брать! — досадливо выругался кто-то.
— Ага, утюг, ты еще скажи — паяльник!
— Нуда, а чего?...
— Того самого!... Куда его втыкать-то?
— Как куда — туда!... — назвал бандит наиболее подходящее для паяльника место.
— Дурак ты! — выругали его. — Мы ж не про место, мы про розетку говорим! Он же электрический, паяльник-то!
— А-а...
«И этих людей ему суждено видеть в последние мгновения своей жизни», — досадливо подумал Мишель Герхард фон Штольц!
Впрочем, нет, на них он даже глядеть не станет, он лучше будет смотреть на Ольгу! Пусть не эти рожи, пусть ее лицо будет последним впечатлением его уходящей жизни!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63