Он избрал море как одну из многих возможностей. Жербо стремился побивать рекорды, а не стать просто мореплавателем. В известной мере он проникся впоследствии духом мореплавателя, но всегда оставался дилетантом. Целью его путешествий было найти маршруты, которые импонировали ему как писателю и художнику, но он не ставил перед собой задачи проявить искусство навигатора и мореплавателя».
Меррьен относился к Жербо весьма критически.
«Это не Ален-мореплаватель впервые переплыл в одиночку Атлантику в западном направлении, так как ни одного моряка, не заботящегося о состоянии парусов и оснащения, не приняли бы на судно. Это был Жербо — обыватель и космополит, разочарованный и пресыщенный; Жербо — интеллигент, совершающий героический подвиг; Жербо — неисправимый идеалист, ни на йоту не интересующийся земными делами. Это был Жербо, который без всякой морской закалки и даже без тени знакомства с морем бросил вызов морякам: «Я совершу то, чего вы никогда не совершали». И стоит вспомнить, что это ему удалось…
Жербо учился мореплаванию на опыте, полученном в северной части Атлантики. Свое морское «образование» он восполнил на Тихом океане. Находясь посреди Атлантики, он был на грани отступления и чуть не поддался этому желанию, но затем пришел в себя. Чтобы научиться мореплаванию, ему пришлось проплыть вокруг света. Это была цена, которую пришлось заплатить человеку, слишком поздно начавшему плавать под парусами и не воспитывавшемуся в среде моряков».
В чем заключался незаурядный характер путешествия Жербо? Действительно ли Ален был в его начале столь неопытным и небрежным мореплавателем, каким его рисует французский историк? И не ошибались ли многие знаменитые писатели и художники, воспевая подвиг Жербо?
Эти вопросы имеют существенное значение, так как обаяние личности и подвига Жербо было настолько велико, что до сих пор многие люди следуют его примеру. Быть может, Меррьен стремился лишь предостеречь других от тех очевидных ошибок, в которых можно справедливо упрекнуть Жербо?
Меррьен выдвигал свои упреки как профессиональный моряк.
Джозеф Конрад писал в «Зеркале морей»:
«Корабль не потерпит, чтобы им управлял простой хвастун», и каждое судно рассматривал как творение, сознательно созданное людьми, чтобы Оно удерживало их на поверхности. Эту же мысль польские мореплаватели издавна выражали в лапидарной форме: «Море выплюнет дилетанта».
Отправляясь в Атлантику, Жербо был именно таким дилетантом, и только в этом можно его упрекнуть, хотя море и не «выплюнуло» его.
Яхту Жербо «Файеркрест» сконструировал знаменитый корабел Диксон Кемп. К этому времени яхта насчитывала уже 30 лет, и, хотя у нее был добротный крепкий корпус, ни конструкция этой гоночной яхты, ни ее оснащение не подходили для одиночного плавания. А главное, ее паруса и оснастка были настолько изношены, что в течение всего рейса постоянно требовали починки. Парусное вооружение типа тендера оказывалось пригодным для плавания только в хорошую погоду, тем более что неправильная и поврежденная оковка бома не позволяла рифить его, и Жербо приходилось убирать грот каждый раз, когда усиливался ветер.
Интересную оценку Жербо приводит профессор Витольд Дорошевский:
«Цитированные Гловацким сугубо критические замечания французского автора Меррьена о Жербо не кажутся мне справедливыми. Меррьен характеризует Жербо как обывателя, космополита, разочарованного интеллигента. Вряд ли можно обнаружить эти черты у автора книги «В одиночку через Атлантику». Во время первой мировой войны Жербо был военным летчиком. Известие о смерти матери потрясло его. «Смерть моей матери пронизала мою жизнь безысходным горем». Жербо плохо чувствовал себя в условиях городской цивилизации. «Мне, — писал он в другой книге, — не предназначено прозябать в закрытых помещениях»
Ален Жербо (в середине) на «Файеркресте».
Во время плавания через Атлантику, от Гибралтара до Нью-Йорка, приходилось постоянно чинить рвавшиеся паруса. Без конца рвались также штаги, шкоты и фалы, и поэтому паруса то и дело оказывались в море. Одно такое падение кливера чуть не погубило Жербо. Взбираясь по бушприту, чтобы убрать кливер, Жербо не привязался тросом и упал в воду. От гибели его спас конец бакштага, свисавший за бортом, за который Жербо успел ухватиться.
Вскоре выяснилось, что вода, налитая Жербо в новые дубовые бочки, оказалась непригодной для питья. На 2500 миль плавания у него было только 50 литров питьевой воды. А поскольку яхта проходила за сутки не более 50 миль, у него оставалось всего по одному литру воды в день в тропических широтах. Солонина также испортилась, а мешок с картофелем превратился в сплошное скопище насекомых.
Уже в первые дни рейса Жербо попал в сильный шторм, а потом долго искал пассат. Однако, проплывая вблизи Мадейры, он даже не подумал о том, чтобы зайти в порт, сделать необходимый ремонт и пополнить припасы. А ведь он вполне мог так поступить без всякого ущерба для своей чести, поскольку не давал обещания переплыть Атлантику без захода в какой-либо порт. Жербо проявил, таким образом, легкомыслие, но, с другой стороны, остался верен самому себе.
От смертельной жажды его спас проливной дождь: так Жербо пополнил запас питьевой воды. А от голодной смерти отважного француза спасали летучие рыбы — он подбирал их на палубе яхты, — а также корифены, которых удавалось загарпунить.
На третьем месяце плавания Жербо попал в ураган. Громады волн грозили смыть его с палубы. Спасаясь от них, он вскарабкался, как это сделал в подобных условиях Слокам, на мачту. Огромный вал сломал бушприт, повредил ванты и чуть не раздавил яхту. Жербо находился тогда на расстоянии 300 миль от Бермудских островов.
«Я знал, — писал он, — что мне следовало плыть к Бермудским островам, но я мог думать только о Нью-Йорке, который был моей желанной гаванью».
Веление разума и соблазн отдыха, искушение прервать бесконечные терзания. Однако Ален не поддался ни велению разума, ни соблазну слабости. Вместо того, чтобы направиться к островам, он взялся за починку испорченного примуса и приготовил себе горячий завтрак. Затем укоротил сломанный бушприт, после чего управление яхтой потребовало больших усилий. Погода опять испортилась, а когда «Файеркрест» вышел на оживленные трассы близ Гольфстрима, возникла опасность столкновения с другими судами.
На восемьдесят четвертый день после выхода из Гибралтара Жербо повстречал греческий пароход, с которым его яхта чуть не столкнулась. Корабль подошел так близко, что заслонил ветер, и «Файеркрест» перестал слушаться руля. С огромным трудом Алену удалось предотвратить катастрофическое столкновение со стальными бортами парохода и отойти от него на некоторое расстояние. Вскоре с парохода спустили шлюпку, и два молодых греческих офицера подплыли к яхте с запасом воды и продовольствия. Они сообщили Жербо также его координаты, которые расходились с расчетами Жербо на 200 миль и… оказались на поверку ошибочными.
«Когда мои гости вернулись на пароход, — писал Жербо в книге «В погоне за солнцем», — я обнаружил, что доставленные ими припасы не могли мне пригодиться. Это были три бутылки коньяка и банки с консервами, которых я не терплю».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Меррьен относился к Жербо весьма критически.
«Это не Ален-мореплаватель впервые переплыл в одиночку Атлантику в западном направлении, так как ни одного моряка, не заботящегося о состоянии парусов и оснащения, не приняли бы на судно. Это был Жербо — обыватель и космополит, разочарованный и пресыщенный; Жербо — интеллигент, совершающий героический подвиг; Жербо — неисправимый идеалист, ни на йоту не интересующийся земными делами. Это был Жербо, который без всякой морской закалки и даже без тени знакомства с морем бросил вызов морякам: «Я совершу то, чего вы никогда не совершали». И стоит вспомнить, что это ему удалось…
Жербо учился мореплаванию на опыте, полученном в северной части Атлантики. Свое морское «образование» он восполнил на Тихом океане. Находясь посреди Атлантики, он был на грани отступления и чуть не поддался этому желанию, но затем пришел в себя. Чтобы научиться мореплаванию, ему пришлось проплыть вокруг света. Это была цена, которую пришлось заплатить человеку, слишком поздно начавшему плавать под парусами и не воспитывавшемуся в среде моряков».
В чем заключался незаурядный характер путешествия Жербо? Действительно ли Ален был в его начале столь неопытным и небрежным мореплавателем, каким его рисует французский историк? И не ошибались ли многие знаменитые писатели и художники, воспевая подвиг Жербо?
Эти вопросы имеют существенное значение, так как обаяние личности и подвига Жербо было настолько велико, что до сих пор многие люди следуют его примеру. Быть может, Меррьен стремился лишь предостеречь других от тех очевидных ошибок, в которых можно справедливо упрекнуть Жербо?
Меррьен выдвигал свои упреки как профессиональный моряк.
Джозеф Конрад писал в «Зеркале морей»:
«Корабль не потерпит, чтобы им управлял простой хвастун», и каждое судно рассматривал как творение, сознательно созданное людьми, чтобы Оно удерживало их на поверхности. Эту же мысль польские мореплаватели издавна выражали в лапидарной форме: «Море выплюнет дилетанта».
Отправляясь в Атлантику, Жербо был именно таким дилетантом, и только в этом можно его упрекнуть, хотя море и не «выплюнуло» его.
Яхту Жербо «Файеркрест» сконструировал знаменитый корабел Диксон Кемп. К этому времени яхта насчитывала уже 30 лет, и, хотя у нее был добротный крепкий корпус, ни конструкция этой гоночной яхты, ни ее оснащение не подходили для одиночного плавания. А главное, ее паруса и оснастка были настолько изношены, что в течение всего рейса постоянно требовали починки. Парусное вооружение типа тендера оказывалось пригодным для плавания только в хорошую погоду, тем более что неправильная и поврежденная оковка бома не позволяла рифить его, и Жербо приходилось убирать грот каждый раз, когда усиливался ветер.
Интересную оценку Жербо приводит профессор Витольд Дорошевский:
«Цитированные Гловацким сугубо критические замечания французского автора Меррьена о Жербо не кажутся мне справедливыми. Меррьен характеризует Жербо как обывателя, космополита, разочарованного интеллигента. Вряд ли можно обнаружить эти черты у автора книги «В одиночку через Атлантику». Во время первой мировой войны Жербо был военным летчиком. Известие о смерти матери потрясло его. «Смерть моей матери пронизала мою жизнь безысходным горем». Жербо плохо чувствовал себя в условиях городской цивилизации. «Мне, — писал он в другой книге, — не предназначено прозябать в закрытых помещениях»
Ален Жербо (в середине) на «Файеркресте».
Во время плавания через Атлантику, от Гибралтара до Нью-Йорка, приходилось постоянно чинить рвавшиеся паруса. Без конца рвались также штаги, шкоты и фалы, и поэтому паруса то и дело оказывались в море. Одно такое падение кливера чуть не погубило Жербо. Взбираясь по бушприту, чтобы убрать кливер, Жербо не привязался тросом и упал в воду. От гибели его спас конец бакштага, свисавший за бортом, за который Жербо успел ухватиться.
Вскоре выяснилось, что вода, налитая Жербо в новые дубовые бочки, оказалась непригодной для питья. На 2500 миль плавания у него было только 50 литров питьевой воды. А поскольку яхта проходила за сутки не более 50 миль, у него оставалось всего по одному литру воды в день в тропических широтах. Солонина также испортилась, а мешок с картофелем превратился в сплошное скопище насекомых.
Уже в первые дни рейса Жербо попал в сильный шторм, а потом долго искал пассат. Однако, проплывая вблизи Мадейры, он даже не подумал о том, чтобы зайти в порт, сделать необходимый ремонт и пополнить припасы. А ведь он вполне мог так поступить без всякого ущерба для своей чести, поскольку не давал обещания переплыть Атлантику без захода в какой-либо порт. Жербо проявил, таким образом, легкомыслие, но, с другой стороны, остался верен самому себе.
От смертельной жажды его спас проливной дождь: так Жербо пополнил запас питьевой воды. А от голодной смерти отважного француза спасали летучие рыбы — он подбирал их на палубе яхты, — а также корифены, которых удавалось загарпунить.
На третьем месяце плавания Жербо попал в ураган. Громады волн грозили смыть его с палубы. Спасаясь от них, он вскарабкался, как это сделал в подобных условиях Слокам, на мачту. Огромный вал сломал бушприт, повредил ванты и чуть не раздавил яхту. Жербо находился тогда на расстоянии 300 миль от Бермудских островов.
«Я знал, — писал он, — что мне следовало плыть к Бермудским островам, но я мог думать только о Нью-Йорке, который был моей желанной гаванью».
Веление разума и соблазн отдыха, искушение прервать бесконечные терзания. Однако Ален не поддался ни велению разума, ни соблазну слабости. Вместо того, чтобы направиться к островам, он взялся за починку испорченного примуса и приготовил себе горячий завтрак. Затем укоротил сломанный бушприт, после чего управление яхтой потребовало больших усилий. Погода опять испортилась, а когда «Файеркрест» вышел на оживленные трассы близ Гольфстрима, возникла опасность столкновения с другими судами.
На восемьдесят четвертый день после выхода из Гибралтара Жербо повстречал греческий пароход, с которым его яхта чуть не столкнулась. Корабль подошел так близко, что заслонил ветер, и «Файеркрест» перестал слушаться руля. С огромным трудом Алену удалось предотвратить катастрофическое столкновение со стальными бортами парохода и отойти от него на некоторое расстояние. Вскоре с парохода спустили шлюпку, и два молодых греческих офицера подплыли к яхте с запасом воды и продовольствия. Они сообщили Жербо также его координаты, которые расходились с расчетами Жербо на 200 миль и… оказались на поверку ошибочными.
«Когда мои гости вернулись на пароход, — писал Жербо в книге «В погоне за солнцем», — я обнаружил, что доставленные ими припасы не могли мне пригодиться. Это были три бутылки коньяка и банки с консервами, которых я не терплю».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87