Если такое называть философией,
______
11 Braudel, Civilisation materielle et capitalisme, Ed. Armand Colin,
I,p.391-400.
129
то понятно, каким образом концептом завладевает маркетинг, а специалист по
рекламе представляется как главный "концептор", поэт и мыслитель; досаду
вызывает не само по себе это наглое присвоение чужого, а то представление о
философии, которое сделало его возможным. При всей разнице в масштабах, греки
тоже знавали подобный позор с некоторыми из своих софистов. Но, к счастью для
новоевропейской философии, она столь же мало дружна с капитализмом, как античная
философия -- с полисом. Философия доводит до абсолюта относительную
детерриториализацию капитала, она переводит его в план имманенции как движение
бесконечности и уничтожает как внутренний предел, она обращает его против себя
самого, взывая к повой земле и новому пароду. Но тем самым она получает
непропозициональную форму концепта, где уничтожаются и коммуникация, и обмен, и
консенсус, и мнение. Это скорее ближе к тому, что Адорно называл "негативной
диалектикой", и к тому, что Франкфуртская школа обозначала как "утопию".
Действительно, именно в утопии осуществляется смычка философии с ее эпохой --
будь то европейский капитализм или уже греческий полис. И в том и в другом
случае благодаря утопии философия становится политикой и доводит до кульминации
критику своей эпохи. Утопия неотделима от бесконечного движения: этимологически
это слово обозначает абсолютную детерриториализацию, но лишь в той критической
точке, где она соединяется с налично-относительной средой, а особенно с
подспудными силами этой среды. Словечко утописта Сэмюэла Батлера "Erewhon"
означает не только "No-where" (Нигде), но и "Now-here" (здесь-сейчас). Важно
разграничивать не столько так называемый утопический и научный социализм,
сколько разные типы утопии, одним из которых является революция. В утопии, как и
в философии, всегда есть риск ре-
130
Ж. Делез / Ф. Гваттари
ставрации трансцендентности, а порой и надменное утверждение ее, поэтому нужно
различать авторитарные утопии, или утопии трансцендентности, и утопии
либертарные, революционные, имманентные12. Но если мы говорим, что революция как
таковая есть утопия имманентности, то отсюда отнюдь не следует, что это мечта,
нечто нереализуемое или же реализуемое ценой измены себе. Напротив, мы полагаем
революцию как план имманенции, бесконечное движение, абсолютное парение -- но
лишь постольку, поскольку эти ее черты соединяются с наиреальнейшей борьбой
против капитализма здесь и сейчас и упрямо затевают новую схватку всякий раз,
когда прежняя заканчивается изменой. Итак, слово "утопия" обозначает смычку
философии, или концепта, с наличной средой -- политическую философию (возможно
все же, что утопия -- не лучшее слово, в силу того усеченного смысла, который
закрепило за ним общественное мнение).
Не является ошибкой говорить, что революция происходит "по вине философов" (хотя
руководят ею не философы). Если две величайшие революции нашего времени --
американская и советская -- обернулись столь скверно, то это не мешает концепту
идти дальше своим имманентным путем. Как показал Кант, концепт революции состоит
не в том, как она может вестись в том или ином неизбежно относительном
социальном поле, но в том "энтузиазме", с которым она мыслится в абсолютном
плане имманенции, как проявление бесконечности в здесь-и-сейчас, не содержащее в
себе ничего рационального или даже просто разумного13. Концепт освобождает
имманентность от
____________
12 Об этих типах утопий см.: Ernst Bloch, Le principe esperance, Gallimard, II.
См. также комментарии Рене Шерера об утопии Фурье в ее отношениях к движению:
Rene Scherer, Pari sur I'impossible, Presses universitaires de Vincennes.
13 Кант, "Спор факультетов", II, з 6 (ныне значимость этого текста стала ясна
благодаря совершенно различным комментариям к нему Фуко, Хабермаса и Лиотара).
131
всех границ, которые еще ставил ей капитал (или же которые она ставила себе сама
в форме капитала, предстающего как нечто трансцендентное). Однако в этом
энтузиазме имеет место не столько отрыв зрителя от актера, сколько различие в
самом действии между историческими факторами и "облаком неисторического", между
состоянием вещей и событием. В своем качестве концепта и события революция
автореференциальна, то есть обладает самополаганием, которое и постигается через
имманентный энтузиазм, а в состояниях вещей и жизненном опыте ничто не может его
ослабить, даже разочарования разума. Революция -- это настолько абсолютная
детерриториализация, что она взывает к новой земле и новому народу.
Абсолютная детерриториализация не обходится без ретерриториализации. Философия
ретерриториализуется в концепте. Концепт -- это не объект, а территория. И
вместо Объекта у него -- некоторая территория. Именно в этом своем качестве он
обладает прошлой, настоящей, а возможно и будущей формой. Новоевропейская
философия ретерриториализуется в древней Греции как форме своего собственного
прошлого. Соотношение с Грецией переживалось как личное отношение в особенности
немецкими философами. Но они переживали себя именно как противоположное или
обратное грекам, как зеркально симметричное им: у греков, конечно, имелся план
имманенции, конструируемый в упоении энтузиазма, но, чтобы заполнить его, они
еще должны были искать концепты, чтобы не впасть снова в фигуры Востока; у нас
же концепты есть (после стольких веков развития западной мысли мы полагаем, что
обладаем ими), но мы плохо понимаем, куда их поместить, так как нам не
132
Ж. Делез / Ф. Гваттари
хватает настоящего плана, нас постоянно отвлекает христианская
трансцендентность. Короче говоря, в прежней своей скорме концепт был еще не
существующим. Ныне у нас есть концепты, а у греков их еще не было; зато у них
был план, которого у нас более нет. Поэтому у Платона греки созерцают концепт
как нечто еще очень далекое и высокое, тогда как у нас концепт есть, мы от
рождения обладаем им в своем уме, и остается лишь рефлексироватъ его. Это очень
глубоко выражено у Гельдерлина: то, что для греков было "родным", -- это наше
"чужое", которое нам еще предстоит приобрести, тогда как наше родное греки,
наоборот, должны были приобретать как свое чужое14. Или же у Шеллинга: греки
жили и мыслили в Природе, зато Дух у них оставался в "мистериях"; мы же живем,
чувствуем и мыслим в Духе, в рефлексии, зато Природа у нас остается в глубокой
алхимической мистерии, которую мы все время профанируем. Коренной житель и
чужеземец уже не разделяются как два разных персонажа, но раскладываются как
один и тот же двуликий персонаж, который раздваивается еще и на две версии --
настоящую и прошлую: что было коренным, становится чужеземным, что было
чужеземным, становится коренным. Гельдерлин изо всех сил взывает к "обществу
друзей" как предпосылке мысли, но получается так, будто это общество претерпело
катастрофу, изменившую самую природу дружества. Мы ретерриториализуемся в
древних греках, но лишь в зависимости от
______
14 Мысль Гельдерлина такова: у греков, как и людей Востока, был великий
панический План, но им еще предстояло обрести западноевропейский концепт, или
органическое строение;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
______
11 Braudel, Civilisation materielle et capitalisme, Ed. Armand Colin,
I,p.391-400.
129
то понятно, каким образом концептом завладевает маркетинг, а специалист по
рекламе представляется как главный "концептор", поэт и мыслитель; досаду
вызывает не само по себе это наглое присвоение чужого, а то представление о
философии, которое сделало его возможным. При всей разнице в масштабах, греки
тоже знавали подобный позор с некоторыми из своих софистов. Но, к счастью для
новоевропейской философии, она столь же мало дружна с капитализмом, как античная
философия -- с полисом. Философия доводит до абсолюта относительную
детерриториализацию капитала, она переводит его в план имманенции как движение
бесконечности и уничтожает как внутренний предел, она обращает его против себя
самого, взывая к повой земле и новому пароду. Но тем самым она получает
непропозициональную форму концепта, где уничтожаются и коммуникация, и обмен, и
консенсус, и мнение. Это скорее ближе к тому, что Адорно называл "негативной
диалектикой", и к тому, что Франкфуртская школа обозначала как "утопию".
Действительно, именно в утопии осуществляется смычка философии с ее эпохой --
будь то европейский капитализм или уже греческий полис. И в том и в другом
случае благодаря утопии философия становится политикой и доводит до кульминации
критику своей эпохи. Утопия неотделима от бесконечного движения: этимологически
это слово обозначает абсолютную детерриториализацию, но лишь в той критической
точке, где она соединяется с налично-относительной средой, а особенно с
подспудными силами этой среды. Словечко утописта Сэмюэла Батлера "Erewhon"
означает не только "No-where" (Нигде), но и "Now-here" (здесь-сейчас). Важно
разграничивать не столько так называемый утопический и научный социализм,
сколько разные типы утопии, одним из которых является революция. В утопии, как и
в философии, всегда есть риск ре-
130
Ж. Делез / Ф. Гваттари
ставрации трансцендентности, а порой и надменное утверждение ее, поэтому нужно
различать авторитарные утопии, или утопии трансцендентности, и утопии
либертарные, революционные, имманентные12. Но если мы говорим, что революция как
таковая есть утопия имманентности, то отсюда отнюдь не следует, что это мечта,
нечто нереализуемое или же реализуемое ценой измены себе. Напротив, мы полагаем
революцию как план имманенции, бесконечное движение, абсолютное парение -- но
лишь постольку, поскольку эти ее черты соединяются с наиреальнейшей борьбой
против капитализма здесь и сейчас и упрямо затевают новую схватку всякий раз,
когда прежняя заканчивается изменой. Итак, слово "утопия" обозначает смычку
философии, или концепта, с наличной средой -- политическую философию (возможно
все же, что утопия -- не лучшее слово, в силу того усеченного смысла, который
закрепило за ним общественное мнение).
Не является ошибкой говорить, что революция происходит "по вине философов" (хотя
руководят ею не философы). Если две величайшие революции нашего времени --
американская и советская -- обернулись столь скверно, то это не мешает концепту
идти дальше своим имманентным путем. Как показал Кант, концепт революции состоит
не в том, как она может вестись в том или ином неизбежно относительном
социальном поле, но в том "энтузиазме", с которым она мыслится в абсолютном
плане имманенции, как проявление бесконечности в здесь-и-сейчас, не содержащее в
себе ничего рационального или даже просто разумного13. Концепт освобождает
имманентность от
____________
12 Об этих типах утопий см.: Ernst Bloch, Le principe esperance, Gallimard, II.
См. также комментарии Рене Шерера об утопии Фурье в ее отношениях к движению:
Rene Scherer, Pari sur I'impossible, Presses universitaires de Vincennes.
13 Кант, "Спор факультетов", II, з 6 (ныне значимость этого текста стала ясна
благодаря совершенно различным комментариям к нему Фуко, Хабермаса и Лиотара).
131
всех границ, которые еще ставил ей капитал (или же которые она ставила себе сама
в форме капитала, предстающего как нечто трансцендентное). Однако в этом
энтузиазме имеет место не столько отрыв зрителя от актера, сколько различие в
самом действии между историческими факторами и "облаком неисторического", между
состоянием вещей и событием. В своем качестве концепта и события революция
автореференциальна, то есть обладает самополаганием, которое и постигается через
имманентный энтузиазм, а в состояниях вещей и жизненном опыте ничто не может его
ослабить, даже разочарования разума. Революция -- это настолько абсолютная
детерриториализация, что она взывает к новой земле и новому народу.
Абсолютная детерриториализация не обходится без ретерриториализации. Философия
ретерриториализуется в концепте. Концепт -- это не объект, а территория. И
вместо Объекта у него -- некоторая территория. Именно в этом своем качестве он
обладает прошлой, настоящей, а возможно и будущей формой. Новоевропейская
философия ретерриториализуется в древней Греции как форме своего собственного
прошлого. Соотношение с Грецией переживалось как личное отношение в особенности
немецкими философами. Но они переживали себя именно как противоположное или
обратное грекам, как зеркально симметричное им: у греков, конечно, имелся план
имманенции, конструируемый в упоении энтузиазма, но, чтобы заполнить его, они
еще должны были искать концепты, чтобы не впасть снова в фигуры Востока; у нас
же концепты есть (после стольких веков развития западной мысли мы полагаем, что
обладаем ими), но мы плохо понимаем, куда их поместить, так как нам не
132
Ж. Делез / Ф. Гваттари
хватает настоящего плана, нас постоянно отвлекает христианская
трансцендентность. Короче говоря, в прежней своей скорме концепт был еще не
существующим. Ныне у нас есть концепты, а у греков их еще не было; зато у них
был план, которого у нас более нет. Поэтому у Платона греки созерцают концепт
как нечто еще очень далекое и высокое, тогда как у нас концепт есть, мы от
рождения обладаем им в своем уме, и остается лишь рефлексироватъ его. Это очень
глубоко выражено у Гельдерлина: то, что для греков было "родным", -- это наше
"чужое", которое нам еще предстоит приобрести, тогда как наше родное греки,
наоборот, должны были приобретать как свое чужое14. Или же у Шеллинга: греки
жили и мыслили в Природе, зато Дух у них оставался в "мистериях"; мы же живем,
чувствуем и мыслим в Духе, в рефлексии, зато Природа у нас остается в глубокой
алхимической мистерии, которую мы все время профанируем. Коренной житель и
чужеземец уже не разделяются как два разных персонажа, но раскладываются как
один и тот же двуликий персонаж, который раздваивается еще и на две версии --
настоящую и прошлую: что было коренным, становится чужеземным, что было
чужеземным, становится коренным. Гельдерлин изо всех сил взывает к "обществу
друзей" как предпосылке мысли, но получается так, будто это общество претерпело
катастрофу, изменившую самую природу дружества. Мы ретерриториализуемся в
древних греках, но лишь в зависимости от
______
14 Мысль Гельдерлина такова: у греков, как и людей Востока, был великий
панический План, но им еще предстояло обрести западноевропейский концепт, или
органическое строение;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34