Но действовал тот же, прежний механизм, хотя и в уменьшенном формате. Став вроде бы независимыми от своих, местных великих князей, удельные князья находи­лись под иноземной верховной властью Золотой Орды. Тут уж землевладение стало совершенно условным по общему признанию1, - ведь князья только пользовались правами хана как верховного властителя. Удельный князь, как ранее великий, мог раздавать части своей земли «в кормление» родственникам и боярам, однако это было
1 См.: Градовский А. Д. История местного управления в России. Т. 1. СПб, 1868. С. 32 и далее.
120 Часть 1. Массы
исключительно временным пользованием. Фактически передавалось (делегирова­лось) право управления: «округа кормленщиков никогда не становились их земель­ной собственностью, а державные права, пожалованные привилегированным вотчин­никам, никогда не присвоялись им наследственно» (Ключевский, 1987).
По мнению авторитетного историка-юриста К. А. Неволина (1857), землевладе­ние на Руси почти всегда было условным, хотя оформилась эта условность позднее, в XV-XVI вв., когда появляется поместное землевладение. Тогда оно было уже совсем «служивым», земля давалась в личное владение служилому человеку как вознаграж­дение за службу и как средство для службы.
К этому времени, времени избавления от власти Золотой Орды, когда великий князь Иван III перестал быть ее данником, все вообще стало просто: появился один царь, «государь всея Руси», он же единственный хозяин всех ее земель. Остальные князья стали его подручниками, т. е. по сути все теми же менеджерами-посадниками. Некоторое время князья и бояре инерционно сохраняли свои права «по происхожде­нию», однако реформы Петра I окончательно вытеснили их служивым дворянством. И далее царь сохранял право владения, раздавая в управление и на кормление земли и поселения, деревни с крестьянами, но сохраняя за собой верховное право при слу­чае отбирать данные права и забирать земли «в казну».
И хотя местами сохранялись отдельные наследные вотчины, а в более поздний пе­риод поместное право стало смыкаться с вотчинным и постепенно превратило по­местья в наследное землевладение, это была качественно иная ситуация. Вотчинное право всячески ограничивалось, и частное землевладение стало развиваться совер­шенно искусственно, государством, под эгидой государя - верховного собственника. По сути это было не право владения, завоеванного предками в тяжелой борьбе с вра­гами и стихиями, делавшей его независимым, - это была банальная дача. Соответ­ственно, иным стал и собственник, и его психология.
Таким образом, В. Ключевский был убежден, что на Руси не возникло феодализ­ма в западноевропейском смысле слова: ни из кормлений, ни из боярских вотчин не возникло «бароний». Это значит, что если в Западной Европе абсолютизм устанав­ливался долго, за счет преодоления феодальной вольницы, создавшей психологичес­кую традицию свободы, а рухнул достаточно быстро под напором нового свободолю­бивого класса буржуазии, то на Руси все сложилось по-другому. Дух абсолютизма, по сути, почти непрерывно прослеживается уже от первых киевских великих князей. И даже период удельной раздробленности Великороссии его не поколебал. Посколь­ку в уделе сохранялась микромодель абсолютизма, он был всего лишь естественным следствием нового этапа колонизации и лишь подготавливал дальнейшую централи­зации Великороссии. Произошло это за счет того, что право верховного владения, собственности на землю в высшем смысле этого слова, всегда продолжало оставаться если не совсем в одних руках, то, по крайней мере, в руках одного, того или иного, великокняжеского рода, а затем царствующей династии.
«На Западе свободный человек, обеспечивая свою свободу, ограждал себя, как замковой стеной, цепью постоянных, наследственных отношений, становился средо­точием низших местных общественных сил, создавал вокруг себя тесный мир, им ру­ководимый и его поддерживающий» (Ключевский, 1987). На Руси все складывалось иначе. Не возникло даже подобия того количества хотя бы относительно свободных
Глава 1.6. «Русская душа» как особое состояние массовой психологии 121
и независимых людей, которое определяли дух развития западноевропейских стран и имели возможность «создавать вокруг себя тесный мир» на своей земле. Кроме вер­ховного властителя и его семьи, никто всерьез не имел такой возможности. Разумеет­ся, частичная собственность на землю существовала, однако это была собственность «второго сорта», основанная на служении боярина или, позднее, дворянина верхов­ному государю. Они владели данной им землей, но в определенных рамках. Государь дал,государь мог и отобрать.
Так сложился особый тоталитаризм в социально-экономической сфере - прежде всего в сфере права собственности на землю. Историку очевидно, что «экономическое благосостояние и успехи общежития Киевской Руси куплены были ценой пора­бощения низших классов; привольная жизнь общественных вершин держалась на юридическом принижении масс простого народа» (Ключевский, 1987). Однако со временем в Великороссии стало еще хуже. Уже при Иване III, а еще более при Васи­лии верховная власть окружала себя тем ореолом, который предельно резко отделил московского государя от всего остального общества. Посол германского императора Герберштейн замечает, что этот великий князь докончил то, начал его отец, и властью своею над подданными превосходит едва ли не всех монархов на свете. Он добавляет, что говорят в Москве про великого князя: воля государева - Божья воля, государь - исполнитель воли Божьей. Когда москвичей спрашивают о каком-нибудь неизвест­ном им сомнительном деле, они отвечают затверженными выражениями: мы того не знаем, знают то Бог да великий государь. По словам Герберштейна, они даже велича­ли своего государя «ключником и постельничьим Божиим»1.
Это уже - психологические тоталитарные последствия той концентрации власти, права владения, которое покрывало собой все сферы, от социально-экономической до духовной. Причем это касалось даже элиты, представителей господствующего или близких к нему классов. Для низших классов проблемы не было: после рабовладения там господствовало крепостное право, полностью определявшее психологию масс российского населения.
Фактор крепостного права
Историк утверждает, что «первоначальным основанием сословного деления русско­го общества, может быть, еще до князей, служило, по-видимому, рабовладение» (Клю­чевский, 1987). Однако с принятием христианства на Руси, под гуманитарным влия­нием церкви, рабовладение в чистом виде стало осуждаться и постепенно исчезать. Позднее рабы стали холопами, а прежде вольные (тягловые) крестьяне превратились в крестьян крепостных. История крепостного права на Руси - один из самых слож­ных вопросов. Известно, когда было отменено крепостное право - в 1861 г., в резуль­тате реформы Александра П. Известно, когда был отменен «Юрьев день», позволяв­ший крестьянину переходить от одного землевладельца к другому - в 1597 г., в цар­ствование Федора, а реально Бориса Годунова. Однако так до сих пор и не понятно, когда же была введена личная крепость на крестьянина и членов его семьи. Согласно
1 См.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154