Кланы, как ты понимаешь, грызутся насмерть. Но и интересы державы блюдут. Кто сумеет изготовить лучшее оружие — тот на коне. Один из главных противников ОИР — Балтийский Союз. Нужны им под боком прекрасно вооружённые мусульмане?
— Нет, — согласился я.
— Было у меня ещё одно искушение, — признался отец, — связаться с местным Израилем.
— А что местному Израилю до нашего Союза? — изумился я.
— В чём-то ты прав. В этом мире Израиль и ОИР иногда даже оказываются геополитическими союзниками против Турции. Но в последнее время «Душа пророка» стала поддерживать антиизраильские силы среди племён Аравийских Эмиратов…
— Каких эмиратов?
— Ах да, ты не в курсе. Местный Израиль возник после изгнания евреев из Испании. Здесь он намного сильней и больше размером. Я ещё хотел сыграть на их желании отвести исламскую угрозу от Израиля в нашем варианте. Но потом передумал. Слишком неявная здесь выгода.
Мне стало очень интересно, как выглядит географическая карта этого мира. Но спросить об этом не удалось. Заказав очередную порцию кофе и пирожных, отец перешёл к допросу.
Я рассказал все без утайки. Кончил своей встречей с братом Борисом и упрёком, что столько лет был в неведении.
— Ничего страшного, посмотрим, сколько ты детей наплодишь и от скольких женщин, — отец вроде как и не понял, в чём суть упрёка. — Но, кажется, я начинаю тобой гордиться. Ведёшь ты себя как дурак, язык твой на цепь посадить надо, а вещи творишь невероятные. Никто так не владеет Домом, могу поклясться. Вот говорят: «Сказка — ложь, да в ней намёк». Третий сын — всегда дурак, и всегда он выигрывает. С тобой — то же самое.
— У тебя ещё сын есть?
— Дело не в количестве, — усмехнулся отец и ушёл от прямого ответа. — Дело в глупости. Совсем не обязательно быть третьим. Достаточно быть дураком. За одни сутки превратиться в Геракла! С помощью обыкновенного зеркала! Ну, какому умному человеку придёт в голову что-нибудь подобное? А с собакой? Это же мистика чистейшей воды!
Я хотел сказать, что оба мы, сам Дом, все его жильцы, варианты истории — сплошная мистика, и мои штучки-дрючки с Ветром на подобном фоне выглядят просто дёшево. Но папа подозвал официанта, расплатился с ним какими-то квадратными купюрами, и мы пошли к выходу.
— Отправляемся в Новгород, — коротко бросил отец. — В Балтийском Союзе шесть федеральных земель. Новгород — федеральная столица. По количеству жителей он только Бирке уступает. А по площади даже превосходит. Мы посетим ИИИ, Институт Изучения Ислама. Проще говоря — восточный филиал контрразведки. Я туда сразу же обратился, как только прибыл. А они меня — в тюрьму. Я на лестнице убежал, и опять к ним. А меня в дурдом. Я и оттуда убежал. Меня опять в тюрьму, да по всей строгости. Уже испугался, что не выберусь. Сбежал по дороге на допрос. И опять к тому же офицеру. Говорю ему, что в последний раз предупреждаю. Если Исламская Республика их оккупирует — пусть пеняет на себя. Слышал бы ты, как я изъяснялся! У них же и язык-то не совсем русский, куча скандинавских слов намешана…
Я слушал и удивлялся. Какая сила погнала моего отца из уютного мира, где ему подвластно все и вся? От роскоши курортов, из объятий жены и не только жены — в абсолютно чужой противоестественный вариант, в лапы какой-то бредовой контрразведки, в стены психушки? Оказывается… трусость, оказывается… лень?
— Весь этот шпионаж, — говорил отец, — все эти потасовки и перестрелки лучше смотреть на экране, а не переживать самому. Я не хочу этим заниматься, я этого просто боюсь. Вот ты накачался, натренировался и запас гору оружия. Все равно, грош тебе цена. Ты — террорист-любитель. Самоучка. Чтобы расправиться с Кардиналом и его бандой, нужен террорист-профессионал. Лучше несколько. Я попросил дюжину. Мне дали одного. Да и то… со странностями.
С умной беседой на устах мы дошли до Дома, поднялись на пару лестничных пролётов и вышли обратно. Нет, не обратно. Отец вывел меня на широкий проспект. В окружении газонов и кустарника просторно стояли дома-небоскрёбы. Люди и автомобили мчались по своим делам. Слышалась непривычная полузнакомая речь. Отец в кафе говорил не так…
— Здесь рядом, — папаня был так доволен перемещением, словно только-только научился делать подобные фокусы. — Ты этого парня увидишь, так не спрашивай, почему у него все волосы седые.
— А почему? Какая-нибудь жуткая история?
— Да уж. Седой (это кличка, имя мне так и не сказали) был офицером очень способным, карьеру делал лихо. При большом чине в первых помощниках состоял. Приехали они на аэродром как-то и сидели там в джипе открытом. А рядом пассажирский вертолёт садился с генералом, которого они встречали. И надо же такому случиться — рухнул вертолёт. А начальник Седого как раз прикуривал и за секунду до аварии уронил зажигалку. Седой полез её под сиденьем искать. Только нашёл, а в это время — взрыв и лопасть от винта над машиной пролетела. Разгибается Седой, а все вокруг без голов сидят. Ну и — пожар, вертолёт разбитый, все как полагается. Он и поседел за несколько минут.
— Вертолёт?
— Седой! Не цепляйся к словам! Ему что-то серьёзное теперь доверить боятся, врачи не рекомендуют.
— А у нас несерьёзно?
— У нас — бред сивой кобылы! Все считают, что я их как-то дурачу. А на такое им Седого не жалко. Но он, кстати, парень не промах. Мы из него выжмем немало.
Я подумал, что человек, переживший то, что пережил Седой, сам сумеет выжать что угодно и из кого угодно. Но и папаня ведь не совсем дурак!
Мы зашли в один из самых низких небоскрёбов, сели в лифт с удивительно малым для такого дома количеством кнопок и вышли на шестом этаже. Пройдя по коридору, мы сели в другой лифт, где отцу пришлось предъявить пропуск. Закончилось наше путешествие в аскетически обставленном кабинете. Там нас ждали два солидных мужика при мундирах и непонятных регалиях. Рядом с ними сидел Седой, одетый в штатское.
Отец представил меня, сказал, что во всём мне доверяет и если его, отца, не будет, то у меня, сына, есть все полномочия. Беседу я понимал неплохо, лучше, чем по-польски или по-болгарски. Офицеры разглядывали меня, как редкий экземпляр в зоопарке, но в их взглядах читалось большое уважение к моим новым габаритам. Седой же глянул пару раз искоса и только презрительно ухмыльнулся. Мне показалось, что я прочитал его мысли: «Тоже мне, здоровяк нашёлся! Любитель сопливый!» От этого косого взгляда я разозлился. Неожиданно заработал какой-то печатающий аппарат в углу комнаты. Один из офицеров оторвал бумажку, прочитал, передал другому.
— М-да, — сказал тот, обращаясь к отцу, — ваши друзья шалят. Организация «Дух пророка».
— "Душа пророка", — поправил отец, — Это друзья наших врагов. Что они натворили?
— В Твери, как и в других пограничных районах, чуть ли не треть населения — мусульмане, — сообщил офицер с трагическим выражением лица. — Хотят присоединиться к Исламской Республике. А эти бандиты, которые из «Души пророка», молодёжь на беспорядки толкают. Хорошо хоть, что будут выкручиваться без нас. Сегодня это не по нашей части. Спецотряды все в Менске, армию привлекать не хотят, а дружине одной не справиться. Всю Тверь разнесут гады.
— Их Менска — это наш Минск, — сказал отец то ли мне, то ли себе, — самолёты здесь хилые, от нас отстают здорово. Без армии им не обойтись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75