Ну почему он этого не делал?
Через пару секунд до меня дошло, что от тренировок у сэнсея я уворачивался бы под любым предлогом: начиная с головной боли и до колик в животе. К тренажёрам меня бы пришлось гнать палкой. А от лёгких путешествий за границу могла развиться жуткая мания величия, неизлечимая уже в любом возрасте. Вот сейчас…
Тут я вспонил «блоху времени» и дискретных старцев. Мне пока старость не грозит. Что если сделать наоборот, получить резерв времени? Пусть «завтра» будет не днём через неделю или через месяц, а одним и тем же завтрашним днём. Если сегодня — третье июня 1989 года, то завтра четвёртое. А если сегодня — четвёртое, то «завтра» — опять четвёртое. И так — хоть месяц, хоть два. А за это «бесконечное» четвёртое число я постараюсь подготовиться. Что значат в моём возрасте пара лишних месяцев?
Оцепенение как рукой сняло. Я «заказал» новую кучу каталогов. С их помощью «заказал» учебные видеокассеты по карате и культуризму, хотя и слышал когда-то, что одно с другим не очень согласуется. Ещё пара часов ушла на оборудование залов тренажёрами. Как выглядит тир, я уже знал после путешествия с отцом.
Подобно примерному ученику второго класса, я составил аккуратный распорядок дня. В него входили общефизическая подготовка, карате, стрельба. Не забыт был и отдых, совмещённый с просмотром фильмов без перевода. В сочетании с занятиями по самоучителю я мог рассчитывать на овладение английским языком.
Первые дни прошли прекрасно. Утром я выскакивал на улицу, покупал (для контроля) уже надоевшие «Известия» за четвёртое июня, возвращался домой и работал, работал, работал. Конечно, карате без партнёров — это не совсем то, что надо, но я со всех сторон окружил себя зеркалами и старался изо всех сил.
Скоро покупать газеты надоело, и я перестал. От ударов по макиварам на руках и ногах появились мозоли, а боль в мышцах, возникшая в первый же день, то ли прошла, то ли стала привычной. Но энтузиазм иссяк. Хотелось вернуться к нормальному человеческому существованию. В конце концов, ещё никому не удавалось стать суперменом за два месяца. Разве что в сказке. Ну а Дом — не сказочное явление?
Моё трудолюбие немного восстановилось после просмотра фильма с Арнольдом Шварценеггером. Он играл легендарного Конана, и Конан показался мне ближе к Кононову, чем загадочные древнееврейские коэны… Что-то в этом есть.
После лицезрения кинотезки я долго и грустно изучал в зеркале свою мускулатуру, но особых сдвигов не увидел. Да и рост 172 см был явно не суперменский. Но однажды в голову пришла дерзкая мысль: а что если смотреть в зеркало раз в день, каждый раз подходя к нему с готовностью увидеть себя подросшим на сантиметр. Деления будут пусть хоть на самом зеркале. Я попробовал, и чудо произошло. За два дня удалось подрасти на два сантиметра. Да, возможности Дома были невероятны и безграничны. По-моему, сами жильцы не знали о многих из них.
Постепенно подрастая (сантиметров до ста восьмидесяти пяти), я сообразил, что так же можно нарастить и мускулатуру. Конечно, не до уровня Шварценеггера, но всё же… Возник соблазн отказаться от нудной работы на тренажёрах. Я решил проявить честность пополам с осторожностью (выросшие за счёт зеркала мышцы могли оказаться бессильными). Однако добровольная ссылка, благодаря удачному стечению обстоятельств, был сокращена до месяца.
Через тридцать дней по моему календарю, но пятого июня по традиционному, я вышел «в свет». Подросший на тринадцать сантиметров, потяжелевший за счёт мышц на двадцать килограмм, с твёрдыми, как доски, ладонями. Ноги, привыкшие к ходьбе босиком, чувствовали себя в кроссовках не очень уютно. Мир не заметил, что мне удалось растянуть время как самую эластичную резину. Во всяком случае, в «Известиях» за пятое июня 1989 года об этом ничего не было.
Вернувшись домой, я на кухне встретил мать. Она шарахнулась в сторону, словно увидела привидение.
— Мама, что с тобой?
— А с тобой что? Тебя словно раздуло!
— Да не волнуйся, мам. Я просто чуть-чуть позанимался гантелями и немного подрос.
— За одну ночь!? — в глазах матери появились слезы, на удивление обильные. — Боже мой, боже! Как вы мне надоели со своими фокусами! Отец твой исчезает, как камень под воду. А в последнее время, ещё и прощаться начал, словно он на фронт отправляется. Ты не успел из армии вернуться — тело поменял. Да я о таком даже и не слышала! Боже, что ты сделал, сынок?
— Ну, мама, зачем плакать? Все нормально. Когда я хилый рос, ты не плакала. Не менял я тело, просто потренировался, а Дом мне немного помог.
— Чтоб вы провалились со своим Домом!
— Ну зачем так грубо, мам? Хочешь, я завтрак приготовлю?
Я «заказал» роскошный завтрак и бутылку хорошего вина к нему. За едой мы непринуждённо побеседовали. Хотя глаза у мамы и оставались «на мокром месте», она постепенно начала привыкать к моему новому облику.
Удачно получилось, подумал я, что меня угораздило «накачаться» сразу же после возвращения со службы. Кроме матери с отцом удивляться некому, а уж с отцом я разберусь. Больше ведь у меня никого нет?
Стоп! Вот придурок! За месяц все позабыл. Сегодня же пятое число, Наташка сдаёт экзамен по экономике, и в двенадцать мы с ней встречаемся на «Площади Восстания». Чуть-чуть не забыл! Часы показывали половину двенадцатого.
Большую часть оставшегося времени заняли мысли об одежде. Дело отнюдь не в пижонстве. Хоть я и был горд новым ростом и мышцами, но шокировать Наташу не хотелось. Для маскировки роста я выбрал мокасины на тончайшей подошве, а увеличившийся объём спрятал под мешковатой до невозможности пятнистой курткой «а ля десантура». Может, зря стараюсь, и против женской наблюдательности любая маскировка бесполезна?
Как и полагается женщине, Наташа опоздала на десять минут. Ещё несколько минут я ждал, когда она меня обнаружит среди толпы людей, ожидающих встречи в том же месте. Взгляд Наташи несколько раз равнодушно скользил по мне, в первый раз, правда, ненадолго задержавшись. Наконец, ожидание надоело.
— Натали! Уже забыла, как я выгляжу? И это за два дня?
— Это ещё что за дела? Тоже мне, шутники выискались. Ты — Сережкин брат? То-то я смотрю физиономия больно знакомая, чуть не подошла.
— Какой брат? — я растерялся. — Точно, забыла! Это же я, Сергей.
— Да не ври ты. Может, не родной брат, а двоюродный. Или племянник. Или приятель, хоть и похожий. Люди же не растут за два дня до двух метром, как огурцы.
— Какие огурцы? Ты что, свихнулась? Какие два метра!? Да во мне — метр восемьдесят пять.
— Вообще-то похож. Особенно, когда возмущаешься. Но все равно не верю.
— Хочешь, докажу? Расскажу, что и как у нас было там… тогда… Жаль, родинок у тебя на теле нет, а то бы вспомнил.
— Тоже мне, доказатель. Вы же, мужики, хуже баб треплетесь. Рассказал тебе Серёжка все с подробностями, вот ты и доволен. И меня передал, как эстафетную палочку. Может, вас — пять близнецов и все у вас общее. А доказательства у всех одни. Кстати, на Мишке Рябинине какого цвета рубашка была?
— Во первых, на Гришке. Во-вторых, не рубашка, а футболка. Жёлтая с нарисованными мужиками в шлемах. Не помню, то ли они мотогонщики, то ли игроки в американской футбол.
— В самом деле. — Наташка подошла и прижалась ко мне, — Господи, да ты ещё и твёрдый какой-то стал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Через пару секунд до меня дошло, что от тренировок у сэнсея я уворачивался бы под любым предлогом: начиная с головной боли и до колик в животе. К тренажёрам меня бы пришлось гнать палкой. А от лёгких путешествий за границу могла развиться жуткая мания величия, неизлечимая уже в любом возрасте. Вот сейчас…
Тут я вспонил «блоху времени» и дискретных старцев. Мне пока старость не грозит. Что если сделать наоборот, получить резерв времени? Пусть «завтра» будет не днём через неделю или через месяц, а одним и тем же завтрашним днём. Если сегодня — третье июня 1989 года, то завтра четвёртое. А если сегодня — четвёртое, то «завтра» — опять четвёртое. И так — хоть месяц, хоть два. А за это «бесконечное» четвёртое число я постараюсь подготовиться. Что значат в моём возрасте пара лишних месяцев?
Оцепенение как рукой сняло. Я «заказал» новую кучу каталогов. С их помощью «заказал» учебные видеокассеты по карате и культуризму, хотя и слышал когда-то, что одно с другим не очень согласуется. Ещё пара часов ушла на оборудование залов тренажёрами. Как выглядит тир, я уже знал после путешествия с отцом.
Подобно примерному ученику второго класса, я составил аккуратный распорядок дня. В него входили общефизическая подготовка, карате, стрельба. Не забыт был и отдых, совмещённый с просмотром фильмов без перевода. В сочетании с занятиями по самоучителю я мог рассчитывать на овладение английским языком.
Первые дни прошли прекрасно. Утром я выскакивал на улицу, покупал (для контроля) уже надоевшие «Известия» за четвёртое июня, возвращался домой и работал, работал, работал. Конечно, карате без партнёров — это не совсем то, что надо, но я со всех сторон окружил себя зеркалами и старался изо всех сил.
Скоро покупать газеты надоело, и я перестал. От ударов по макиварам на руках и ногах появились мозоли, а боль в мышцах, возникшая в первый же день, то ли прошла, то ли стала привычной. Но энтузиазм иссяк. Хотелось вернуться к нормальному человеческому существованию. В конце концов, ещё никому не удавалось стать суперменом за два месяца. Разве что в сказке. Ну а Дом — не сказочное явление?
Моё трудолюбие немного восстановилось после просмотра фильма с Арнольдом Шварценеггером. Он играл легендарного Конана, и Конан показался мне ближе к Кононову, чем загадочные древнееврейские коэны… Что-то в этом есть.
После лицезрения кинотезки я долго и грустно изучал в зеркале свою мускулатуру, но особых сдвигов не увидел. Да и рост 172 см был явно не суперменский. Но однажды в голову пришла дерзкая мысль: а что если смотреть в зеркало раз в день, каждый раз подходя к нему с готовностью увидеть себя подросшим на сантиметр. Деления будут пусть хоть на самом зеркале. Я попробовал, и чудо произошло. За два дня удалось подрасти на два сантиметра. Да, возможности Дома были невероятны и безграничны. По-моему, сами жильцы не знали о многих из них.
Постепенно подрастая (сантиметров до ста восьмидесяти пяти), я сообразил, что так же можно нарастить и мускулатуру. Конечно, не до уровня Шварценеггера, но всё же… Возник соблазн отказаться от нудной работы на тренажёрах. Я решил проявить честность пополам с осторожностью (выросшие за счёт зеркала мышцы могли оказаться бессильными). Однако добровольная ссылка, благодаря удачному стечению обстоятельств, был сокращена до месяца.
Через тридцать дней по моему календарю, но пятого июня по традиционному, я вышел «в свет». Подросший на тринадцать сантиметров, потяжелевший за счёт мышц на двадцать килограмм, с твёрдыми, как доски, ладонями. Ноги, привыкшие к ходьбе босиком, чувствовали себя в кроссовках не очень уютно. Мир не заметил, что мне удалось растянуть время как самую эластичную резину. Во всяком случае, в «Известиях» за пятое июня 1989 года об этом ничего не было.
Вернувшись домой, я на кухне встретил мать. Она шарахнулась в сторону, словно увидела привидение.
— Мама, что с тобой?
— А с тобой что? Тебя словно раздуло!
— Да не волнуйся, мам. Я просто чуть-чуть позанимался гантелями и немного подрос.
— За одну ночь!? — в глазах матери появились слезы, на удивление обильные. — Боже мой, боже! Как вы мне надоели со своими фокусами! Отец твой исчезает, как камень под воду. А в последнее время, ещё и прощаться начал, словно он на фронт отправляется. Ты не успел из армии вернуться — тело поменял. Да я о таком даже и не слышала! Боже, что ты сделал, сынок?
— Ну, мама, зачем плакать? Все нормально. Когда я хилый рос, ты не плакала. Не менял я тело, просто потренировался, а Дом мне немного помог.
— Чтоб вы провалились со своим Домом!
— Ну зачем так грубо, мам? Хочешь, я завтрак приготовлю?
Я «заказал» роскошный завтрак и бутылку хорошего вина к нему. За едой мы непринуждённо побеседовали. Хотя глаза у мамы и оставались «на мокром месте», она постепенно начала привыкать к моему новому облику.
Удачно получилось, подумал я, что меня угораздило «накачаться» сразу же после возвращения со службы. Кроме матери с отцом удивляться некому, а уж с отцом я разберусь. Больше ведь у меня никого нет?
Стоп! Вот придурок! За месяц все позабыл. Сегодня же пятое число, Наташка сдаёт экзамен по экономике, и в двенадцать мы с ней встречаемся на «Площади Восстания». Чуть-чуть не забыл! Часы показывали половину двенадцатого.
Большую часть оставшегося времени заняли мысли об одежде. Дело отнюдь не в пижонстве. Хоть я и был горд новым ростом и мышцами, но шокировать Наташу не хотелось. Для маскировки роста я выбрал мокасины на тончайшей подошве, а увеличившийся объём спрятал под мешковатой до невозможности пятнистой курткой «а ля десантура». Может, зря стараюсь, и против женской наблюдательности любая маскировка бесполезна?
Как и полагается женщине, Наташа опоздала на десять минут. Ещё несколько минут я ждал, когда она меня обнаружит среди толпы людей, ожидающих встречи в том же месте. Взгляд Наташи несколько раз равнодушно скользил по мне, в первый раз, правда, ненадолго задержавшись. Наконец, ожидание надоело.
— Натали! Уже забыла, как я выгляжу? И это за два дня?
— Это ещё что за дела? Тоже мне, шутники выискались. Ты — Сережкин брат? То-то я смотрю физиономия больно знакомая, чуть не подошла.
— Какой брат? — я растерялся. — Точно, забыла! Это же я, Сергей.
— Да не ври ты. Может, не родной брат, а двоюродный. Или племянник. Или приятель, хоть и похожий. Люди же не растут за два дня до двух метром, как огурцы.
— Какие огурцы? Ты что, свихнулась? Какие два метра!? Да во мне — метр восемьдесят пять.
— Вообще-то похож. Особенно, когда возмущаешься. Но все равно не верю.
— Хочешь, докажу? Расскажу, что и как у нас было там… тогда… Жаль, родинок у тебя на теле нет, а то бы вспомнил.
— Тоже мне, доказатель. Вы же, мужики, хуже баб треплетесь. Рассказал тебе Серёжка все с подробностями, вот ты и доволен. И меня передал, как эстафетную палочку. Может, вас — пять близнецов и все у вас общее. А доказательства у всех одни. Кстати, на Мишке Рябинине какого цвета рубашка была?
— Во первых, на Гришке. Во-вторых, не рубашка, а футболка. Жёлтая с нарисованными мужиками в шлемах. Не помню, то ли они мотогонщики, то ли игроки в американской футбол.
— В самом деле. — Наташка подошла и прижалась ко мне, — Господи, да ты ещё и твёрдый какой-то стал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75