– Они и впрямь очень противные. Особенно шпинат. И кукуруза тоже отвратительная. Эти большие желтые початки с маленькими зернышками... – Бретт брезгливо передернула плечами.
– А вы когда-нибудь ели яйца? Яйца – один из источников холестерина.
– Неужели? Я не знала. И могла бы съесть одно яйцо, если бы нашла в каком-нибудь гнезде. – Бретт безмятежно улыбнулась и отодвинула от себя тарелку. – Вы хорошо готовите, Майа. Я бы хотела научиться готовить. Но мне лучше удаются настойки. У вас, должно быть, большая ванная. А можно мне принять ванну? Вы не станете возражать?
– Да, пожалуйста.
– Но вам, наверное, придется потом ее дезинфицировать.
– Что ж, я вполне современный человек, Бретт. И могу с этим справиться.
– Тогда ладно.
Пока Бретт мылась в ванной, Миа подержала ее поношенную одежду в микроволновой печи для дезинфекции, а потом выстирала и высушила. Туфли на эластичной подошве могли расплавиться или сгореть при стерилизации, и Миа не решилась их трогать. К тому же от туфель шел сильный запах. Запах не был неприятным, хотя обувь долго пребывала на босых ногах и в нее могли проникнуть нежелательные виды бактерий, пировавших в тепле и влажности.
Закутанная в полотенце, Бретт вышла из ванной.
– Наверное, вам захочется стерилизовать полотенце, – виновато проговорила она и сняла его.
Бретт не брила волосы на теле – густые курчавые заросли покрывали подмышки, низ живота, даже вокруг сосков вились волосинки, вроде как на ней было надето белье с растительным рисунком. Но самое удивительное, что эти волосы производили впечатление скромности и практичности. Обнаженная, первозданная, Бретт деловито уселась на полу и принялась копаться в своем рюкзаке.
– Я так хорошо вымылась, – сказала она. – Вода великолепная. Я целый месяц спала в палатке.
– В палатке? Как это смело.
– Да. В основном под деревьями в парке Буэна-Виста. Вернее, на деревьях, в гамаке. Из ваших окон открывается просто страшный вид на город. А мы пользовались общественными комнатами отдыха и ели из складных стаканчиков. Так выходило дешевле. Но сейчас уже довольно холодно для приключений.
– А это не опасно?
Бретт вновь пожала плечами:
– Это же Сан-Франциско! Половина жителей работает в службе социальной помощи. Никто не станет вас беспокоить. Что они могут со мной сделать, ограбить? Вся моя одежда в магазинах, а мой бизнес виртуален. – Она достала из кармана рюкзака пластиковую фляжку, и из нее выползла змея.
Бретт раскрыла широкие белые змеиные челюсти и втолкнула их в отверстие фляги. Прижала чешуйчатую голову змеи ногтем указательного пальца. Когда змея наелась, Бретт опять уложила ее в рюкзак. Она достала тюбик с отвинчивающейся крышкой, выдавила из него крем и стала тщательно массировать ступни.
– Это воск для ног, – пояснила девушка. – Живые бактерии, но неспособные к воспроизводству. Они поглощают пот, другие вещества, и на вас не остается никакой дряни.
– Это разумно.
– Вам надо привыкать к земле. Вы не можете просто бросить дом, порвать с привычной жизнью и начать спать под мостами и деревьями. Попробуйте спуститься ниже. Если вы это правильно сделаете, то усвоите серьезную науку. – Бретт начала брить свои волосатые подмышки. – Это классное изобретение.
– Где же вы храните вашу одежду?
Бретт была удивлена:
– Я же профессионал. Если мне понадобится новая одежда, то я попрошу ее сшить, вот и все. – Она вынула депилятор и стала выщипывать брови перед открывшимся зеркальным экранчиком.
Миа вытерла и убрала тарелки:
– Не желаете ли что-нибудь на десерт?
– Нет, спасибо.
– Вам нужно что-нибудь надеть. Я могу кое-что предложить.
– Не беспокойтесь. Мне здесь тепло. Со мной все в порядке.
– Тогда выпейте настойку.
– Вы не могли бы угостить меня горячим шоколадом?
– Разумеется. Вы получите удовольствие от какао. – Миа принесла аппарат для растворов и настроила катализаторы и синтезаторы. Маленькие трубки из золотистого поливинила со стальным отливом. Осмотические экраны. Пивоваренные приборы и устройства для вытяжки. Светящиеся механизмы с крючками. Подробные инструкции. Надо же чем-то занять руки, пока люди разговаривают.
Бретт вытащила змею и несколько раз сильно ударила ее по голове. Змея свернулась кольцами и злобно зашипела. Бретт подставила ей свое правое предплечье. Змея вытянула голову и впилась зубами в кожу.
Бретт осторожно погладила змею, желая успокоить. Потом смазала следы двух укусов. Выступившая капелька крови исчезла.
– Ух! – воскликнула она.
– Что вы сейчас сделали? Чем вы смазали руку? Ведь это рана.
– Знаете, девушка, которая дала мне эту штуковину, просила никому не говорить, – с вызовом пояснила Бретт. – Я чувствую себя в безопасности, когда сплю во всяких странных местах. Мне там уютно, тепло, но ничего хорошего в этом нет. Вот почему я всегда позволяю змее себя помучить. Если вы делаете что-нибудь вредное для здоровья и не позволяете себя помучить, то непременно нарветесь на неприятности.
– От укуса змеи может начаться инфекция. Это рискованно.
– Вы имеете в виду мерзкие живые бактерии из ее хорошенького холодного ротика? Нет, не думаю. На самом деле змеи чистые и кусаются не больно. Это просто добрый друг в моем рюкзаке. Хорошо иметь при себе что-нибудь особое. И особых друзей. – Бретт опустила веки и заморгала, улыбаясь.
Они выпили какао. Вскоре Бретт уснула.
Миа укутала ее одеялом и улеглась на свою узкую кровать. Она сняла и откинула гипербарический занавес, натянула простыни до подбородка и погрузилась в тревожную полудрему. Ее маленькая спальня казалась тихой и безлюдной.
Весь день она думала о похоронах на кладбище у Залива, но теперь, в темноте и тишине, мысли о смерти начали осторожно проникать в ее сознание. Миа принялась с беспощадной ясностью и точностью размышлять о бесконечных симптомах старения. О поразительном богатстве и разнообразии форм изношенности и упадка организма.
Жидкость собирается в узлы и густеет. Костные ткани истончаются. Твердые, словно камни, минеральные вещества скапливаются в желчном пузыре и протоках, в основных артериях. Ногти утолщаются, кожа покрывается морщинами, волосы седеют, становясь тонкими и ломкими. Соски темнеют, грудь опадает, просвет кишечника сужается, на гландах появляются складки. Система половых органов проходит свой сложный эволюционный путь от расцвета к распаду – и перемены не перестают изумлять. Запасы богатого кровью костного мозга буквально утекают через малейшие трещинки, уступая место желтым пластам жира. Падает чувствительность сетчатки и в фантастически сложном механизме внутреннего уха. Щитовидная железа, которую древние полагали средоточием мозга, без устали собирает гормональные отложения, пока наконец не наполняется предательскими ядовитыми осадками, которые невозможно расчистить, так же как и избавиться от детского невроза.
Миа чувствовала слабость и в ближайшее время явно не собиралась умирать, но была уже очень немолода. Ее разум сохранял былую ясность, но постоянные невралгические боли стали причиной изношенности некоторых периферийных нервов. Нижней части позвоночника и протяженных ножных нервов. Но особые страдания доставлял ей блуждающий нерв. Конечно, это не грозило летальным исходом, но Миа не испытывала ни малейшего удовольствия от аритмичного сердцебиения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92