Но Клаудиа оставила ей записку. Каракули и обилие восклицательных знаков в этой короткой, написанной по-немецки записке свидетельствовали о том, что она была просто в ярости.
Майа отыскала пункт доступа к Сети. Она зарядила камеру и отправила свои фотографии Терезе. Затем решила перекусить. Поела и позвонила в мунхенский магазин.
– Где ты? – спросила Тереза.
– Я еще в Праге. А как Клаудиа?
– Она вернулась. Вне себя. Разбитая. Совершенно без сил. Обиженная. Ты не очень-то нам помогла, Майа.
– Я встретила одного человека...
– Так я и думала... Ну и когда ты вернешься?
Майа покачала головой:
– Тереза, если я о нем не позабочусь, он выбросится из окна.
Тереза рассмеялась.
– Ты что, спятила? Это же старый мужской трюк, давно известный. Образумься и возвращайся поскорее. Я привезла большую партию товара.
– Тереза, – она вздохнула, – ты была права. «Голова» – это настоящий театр. Мне очень понравились создатели виртуальных миров. Они хотят научить меня быть энергичной и привлекательной. Я не вернусь в Мунхен.
Тереза промолчала.
– Тереза, ты видела мои фотографии?
– Снимки неплохие, – ответила Тереза. – Думаю, что сумею их использовать.
– Они ужасны. Но я собираюсь взять несколько уроков. Фотографии и работы с наглазниками. Потом у меня все пойдет лучше. Я хочу приобрести хорошее оборудование, и буду работать в сфере виртуальных миров. Я очень хочу этого.
– Тебе не нравилось здесь, в магазине? Ты не была счастлива, дорогая?
– Я не хочу просто быть счастливой, Тереза. Этого мне недостаточно. Сейчас я еще не стала самой собой. И буду учиться, чтобы стать самой собой. Думаю, что создатели виртуальных миров способны мне помочь. У них тоже творческий зуд.
– Ты вдруг стала самоуверенной. Что случилось? Почему? Неужели из-за ночи в постели какого-то парня? Слушай, садись в поезд и возвращайся. С поездами нет проблем.
– Я могу прислать тебе кучу фотографий, если тебе так хочется. Но в магазин я больше не вернусь.
– Если ты не приедешь в Мунхен, мне придется поискать кого-нибудь другого. Я не стану ждать тебя с распростертыми объятиями.
– Да, поищи кого-нибудь, Тереза.
– Моя бедная маленькая Майа! Ты такая честолюбивая! А виртуалы так шикарны. – Тереза вздохнула. – Но знаешь, ум не пошел им на пользу. Ты так наивна, что они могут обидеть тебя.
– Если бы я хотела тишины и спокойствия, то осталась бы в Калифорнии. Риск – смысл моей жизни. Я же бродяга, нелегалка. Все время переезжаю с места на место, странствую. Ты была очень добра ко мне, но Мунхен не мой дом. Мне пора переменить обстановку, ведь ты это знаешь.
– Да, я понимаю, – со вздохом ответила Тереза и понизила голос: – Вот что: я же о тебе заботилась. Разве не так?
– Верно. Ты обо мне заботилась.
–Я кормила тебя. Одевала. Я укрывала тебя. Никогда тебя не гнала. Этого вполне достаточно, не так ли?
– Да, этого вполне достаточно.
– Когда-нибудь я в свою очередь попрошу тебя сделать мне одолжение, дорогая. В один прекрасный день.
– Я готова всегда тебе помочь.
– И ты будешь ко мне очень внимательна.
– Да, я буду внимательна, – пообещала Майа. – Я могу научиться внимательности.
– Настанет время, и ты все узнаешь. Но запомни, что я о тебе заботилась. И постарайся быть осмотрительной. Wiedersehen, дорогая. – Тереза повесила трубку.
Хотя Эмиль частенько и забывал вовремя пообедать, но очень любил поесть. Теперь у него появилась женщина, и он постоянно жаловался, что его нерегулярно кормят, словно от этого наступал конец света. Денег у Эмиля было мало. Из-за своей несобранности он не умел как следует распоряжаться заработанным, и его потрепанные полупустые кредитки попадались в студии то там, то сям. Так что Майе пришлось ходить по магазинам, и она тоже начала питаться по часам, чего не случалось прежде. Они предпочитали чешские диетические овощные блюда вроде ноки. А также ели чутовки – мед с разными добавками, кнедлики. Кашу и гуляш. Это была калорийная и здоровая пища, от которой у Майи прибавлялось энергии и хорошего настроения.
Стоило Эмилю как следует поесть, и он оживлялся. Эмиль был ей хорошим любовником – никогда не надоедал и она не чувствовала пресыщенности. Когда его нетерпеливые и умелые руки прикасались к ее телу, она всякий раз ощущала его нежность, и это открытие возбуждало ее. Секс преображал его, он становился чудным, довольным, почтительным, благодарным.
Их горячая страсть с каждым днем прибавляла Эмилю творческой энергии. Он работал без усталости, огонь в его печи не гас. Строго говоря, это была специальная печь для обжига глины. Подобно большинству современных механических приборов, она не представляла никакой опасности, была чистая, работала с предельной скоростью, но в то же время казалась недоброй. Эмиль вынимал из нее только что обожженный горшок чудовищными щипцами. Блестящая глина страшно трещала, попискивала, оказавшись на воздухе, и начинала остывать. От горячего горшка шел пар. Пар обволакивал студию, и в ней делалось очень уютно. Майа лениво бродила по комнате в тапочках и халате, под которым не было ничего, кроме алмазного ожерелья. Ее волосы успели отрасти, и она не знала, как их теперь причесывать. Это были довольно жесткие, непослушные волосы, и росли они с поразительной быстротой.
Если Эмиль был доволен своей работой, он хватал Майю, бросал на кровать, и они праздновали победу. А если работа у него не клеилась, она тащила его в кровать и утешала. Потом они на цыпочках спускались в холл и вместе забирались в теплую ванну. Потом что-нибудь ели. Они разговаривали по-английски, но в самые интимные моменты Эмиль переходил на слегка гортанную честину. Эмиль терпеть не мог, когда его отрывали от работы, и считал это время потерянным. С его точки зрения, любой день, отданный устройству мелких житейских дел, был навсегда потерянной частицей вечности. Благодаря запасам съестного и электричеству Эмиль превратился в настоящего затворника.
По утрам с Эмилем было невозможно общаться, потому что его всегда изумляло и интриговало ее непонятное присутствие в студии. Однако через неделю интимная близость Майи, очевидно, просочилась в его бессознательное восприятие. Его уже не удивляло, что она знала его привычки и понимала его желания. Он начал с большим доверием относиться ко всему, что Майа делала и говорила.
Как-то вечером она отправила его в магазин, чтобы он купил себе белья и подстригся. Сказала, где, что и по какой цене покупать. Записала все на кредитке, прикрепила карточку на цепочку у него на шее.
– Почему бы тебе не записать прямо на моей руке?
– Было бы забавно. Ступай, Эмиль!
Без него она вдруг почувствовала себя гораздо лучше. Может быть, виной всему была обильная и калорийная пища, а быть может, пресыщенность их любовью, но в тот день она не находила себе места. От раздражения ей даже хотелось вырваться из собственной кожи. Она ощущала, что ей нужно куда-то бежать, снова одеться в свои узкие брючки и свитер. В дверь постучали. Она решила, что это дилер Эмиля, подозрительный тип, владелец галереи по фамилии Шварц, являвшийся через день поглядеть на новые изделия. Но это был не он, а дородная чешка в светло-синей форме службы социальной помощи. Она держала в руках чемоданчик.
– Добрый вечер, – поздоровалась она на честине.
Майа торопливо сунула в ухо свой переводчик с птичьим гнездом – теперь это вошло у нее в привычку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Майа отыскала пункт доступа к Сети. Она зарядила камеру и отправила свои фотографии Терезе. Затем решила перекусить. Поела и позвонила в мунхенский магазин.
– Где ты? – спросила Тереза.
– Я еще в Праге. А как Клаудиа?
– Она вернулась. Вне себя. Разбитая. Совершенно без сил. Обиженная. Ты не очень-то нам помогла, Майа.
– Я встретила одного человека...
– Так я и думала... Ну и когда ты вернешься?
Майа покачала головой:
– Тереза, если я о нем не позабочусь, он выбросится из окна.
Тереза рассмеялась.
– Ты что, спятила? Это же старый мужской трюк, давно известный. Образумься и возвращайся поскорее. Я привезла большую партию товара.
– Тереза, – она вздохнула, – ты была права. «Голова» – это настоящий театр. Мне очень понравились создатели виртуальных миров. Они хотят научить меня быть энергичной и привлекательной. Я не вернусь в Мунхен.
Тереза промолчала.
– Тереза, ты видела мои фотографии?
– Снимки неплохие, – ответила Тереза. – Думаю, что сумею их использовать.
– Они ужасны. Но я собираюсь взять несколько уроков. Фотографии и работы с наглазниками. Потом у меня все пойдет лучше. Я хочу приобрести хорошее оборудование, и буду работать в сфере виртуальных миров. Я очень хочу этого.
– Тебе не нравилось здесь, в магазине? Ты не была счастлива, дорогая?
– Я не хочу просто быть счастливой, Тереза. Этого мне недостаточно. Сейчас я еще не стала самой собой. И буду учиться, чтобы стать самой собой. Думаю, что создатели виртуальных миров способны мне помочь. У них тоже творческий зуд.
– Ты вдруг стала самоуверенной. Что случилось? Почему? Неужели из-за ночи в постели какого-то парня? Слушай, садись в поезд и возвращайся. С поездами нет проблем.
– Я могу прислать тебе кучу фотографий, если тебе так хочется. Но в магазин я больше не вернусь.
– Если ты не приедешь в Мунхен, мне придется поискать кого-нибудь другого. Я не стану ждать тебя с распростертыми объятиями.
– Да, поищи кого-нибудь, Тереза.
– Моя бедная маленькая Майа! Ты такая честолюбивая! А виртуалы так шикарны. – Тереза вздохнула. – Но знаешь, ум не пошел им на пользу. Ты так наивна, что они могут обидеть тебя.
– Если бы я хотела тишины и спокойствия, то осталась бы в Калифорнии. Риск – смысл моей жизни. Я же бродяга, нелегалка. Все время переезжаю с места на место, странствую. Ты была очень добра ко мне, но Мунхен не мой дом. Мне пора переменить обстановку, ведь ты это знаешь.
– Да, я понимаю, – со вздохом ответила Тереза и понизила голос: – Вот что: я же о тебе заботилась. Разве не так?
– Верно. Ты обо мне заботилась.
–Я кормила тебя. Одевала. Я укрывала тебя. Никогда тебя не гнала. Этого вполне достаточно, не так ли?
– Да, этого вполне достаточно.
– Когда-нибудь я в свою очередь попрошу тебя сделать мне одолжение, дорогая. В один прекрасный день.
– Я готова всегда тебе помочь.
– И ты будешь ко мне очень внимательна.
– Да, я буду внимательна, – пообещала Майа. – Я могу научиться внимательности.
– Настанет время, и ты все узнаешь. Но запомни, что я о тебе заботилась. И постарайся быть осмотрительной. Wiedersehen, дорогая. – Тереза повесила трубку.
Хотя Эмиль частенько и забывал вовремя пообедать, но очень любил поесть. Теперь у него появилась женщина, и он постоянно жаловался, что его нерегулярно кормят, словно от этого наступал конец света. Денег у Эмиля было мало. Из-за своей несобранности он не умел как следует распоряжаться заработанным, и его потрепанные полупустые кредитки попадались в студии то там, то сям. Так что Майе пришлось ходить по магазинам, и она тоже начала питаться по часам, чего не случалось прежде. Они предпочитали чешские диетические овощные блюда вроде ноки. А также ели чутовки – мед с разными добавками, кнедлики. Кашу и гуляш. Это была калорийная и здоровая пища, от которой у Майи прибавлялось энергии и хорошего настроения.
Стоило Эмилю как следует поесть, и он оживлялся. Эмиль был ей хорошим любовником – никогда не надоедал и она не чувствовала пресыщенности. Когда его нетерпеливые и умелые руки прикасались к ее телу, она всякий раз ощущала его нежность, и это открытие возбуждало ее. Секс преображал его, он становился чудным, довольным, почтительным, благодарным.
Их горячая страсть с каждым днем прибавляла Эмилю творческой энергии. Он работал без усталости, огонь в его печи не гас. Строго говоря, это была специальная печь для обжига глины. Подобно большинству современных механических приборов, она не представляла никакой опасности, была чистая, работала с предельной скоростью, но в то же время казалась недоброй. Эмиль вынимал из нее только что обожженный горшок чудовищными щипцами. Блестящая глина страшно трещала, попискивала, оказавшись на воздухе, и начинала остывать. От горячего горшка шел пар. Пар обволакивал студию, и в ней делалось очень уютно. Майа лениво бродила по комнате в тапочках и халате, под которым не было ничего, кроме алмазного ожерелья. Ее волосы успели отрасти, и она не знала, как их теперь причесывать. Это были довольно жесткие, непослушные волосы, и росли они с поразительной быстротой.
Если Эмиль был доволен своей работой, он хватал Майю, бросал на кровать, и они праздновали победу. А если работа у него не клеилась, она тащила его в кровать и утешала. Потом они на цыпочках спускались в холл и вместе забирались в теплую ванну. Потом что-нибудь ели. Они разговаривали по-английски, но в самые интимные моменты Эмиль переходил на слегка гортанную честину. Эмиль терпеть не мог, когда его отрывали от работы, и считал это время потерянным. С его точки зрения, любой день, отданный устройству мелких житейских дел, был навсегда потерянной частицей вечности. Благодаря запасам съестного и электричеству Эмиль превратился в настоящего затворника.
По утрам с Эмилем было невозможно общаться, потому что его всегда изумляло и интриговало ее непонятное присутствие в студии. Однако через неделю интимная близость Майи, очевидно, просочилась в его бессознательное восприятие. Его уже не удивляло, что она знала его привычки и понимала его желания. Он начал с большим доверием относиться ко всему, что Майа делала и говорила.
Как-то вечером она отправила его в магазин, чтобы он купил себе белья и подстригся. Сказала, где, что и по какой цене покупать. Записала все на кредитке, прикрепила карточку на цепочку у него на шее.
– Почему бы тебе не записать прямо на моей руке?
– Было бы забавно. Ступай, Эмиль!
Без него она вдруг почувствовала себя гораздо лучше. Может быть, виной всему была обильная и калорийная пища, а быть может, пресыщенность их любовью, но в тот день она не находила себе места. От раздражения ей даже хотелось вырваться из собственной кожи. Она ощущала, что ей нужно куда-то бежать, снова одеться в свои узкие брючки и свитер. В дверь постучали. Она решила, что это дилер Эмиля, подозрительный тип, владелец галереи по фамилии Шварц, являвшийся через день поглядеть на новые изделия. Но это был не он, а дородная чешка в светло-синей форме службы социальной помощи. Она держала в руках чемоданчик.
– Добрый вечер, – поздоровалась она на честине.
Майа торопливо сунула в ухо свой переводчик с птичьим гнездом – теперь это вошло у нее в привычку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92