Люди, привыкшие вести светский образ жизни. Казалось, что их проницательный взгляд в тени наглазников мог пробить толстые стены. Ветераны европейской моды олицетворяли уже исчезающий дух неофитства. Они старались сохранить его, так сказать, заморозить и окутать себя им, точно саваном. Они очаровывали и притягивали к себе, вызывали интерес, словно музейные раритеты. Новак надел свои наглазники и молча подошел к отведенному месту в соответствии с его статусом. Они сели с Майей на стулья с красивой обивкой за маленький круглый стол, сервированный серебряными приборами и накрахмаленными кремовыми салфетками.
– Добрый вечер, Йозеф, – поздоровался с ним человек, который уже занял свое место за тем же столом.
– Привет, дорогой Дайзабуро, старый приятель. Давно не виделись.
Дайзабуро с отстраненным и холодноватым интересом естествоиспытателя оглядел Майю через изысканные наглазники.
– А она хорошенькая. Черт возьми, где ты откопал такое платье?
– Это первая вещь Виетти, которую я запечатлел, – сказал Новак.
– Меня изумляет, что вещи Виетти по-прежнему хранятся в архивах.
– Джанкарло мог выбросить его из своих архивов. Но я могу все лучшее сохранить.
– Джанкарло тогда был очень молод, – проговорил Дайзабуро. – А молодежный стиль очень подходит твоей приятельнице. Нам нужно заказать воду. Вы хотите воды?
– Почему бы и нет? – отозвался Новак.
Дайзабуро дал знак крабу. Тот заговорил с ними на японском языке.
– Пожалуйста, говорите по-английски, – попросил его Дайзабуро.
– У нас есть вода из антарктических льдов, – предложил краб, – из глубины плейстоценовых слоев. Чистейшая вода, ничем не загрязненная, с самой зари человечества.
– Какой апломб, – заметил Новак. – Очень похоже на Виетти.
– У нас есть и вода с Луны, – продолжил краб. – С интересными изотопными свойствами.
– Вы когда-нибудь пили воду с Луны, моя дорогая? – обратился к Майе Новак.
Она покачала головой.
– Принесите нам лунную воду, – распорядился Новак.
Второй краб подошел к ним с закупоренным сосудом. Он вытянул блестящие щупальца и положил им в фужеры для бренди кубики дымящегося голубого льда.
– Вода – лучшее из доступных удовольствий, – сказал Дайзабуро, когда крабы удалились выполнять очередной заказ. – Мы не можем участвовать в грубом акте потребления жидкости или, точнее, можем, но не всегда, и, конечно, способны наблюдать за тем, как тает лед.
Дама, сидевшая за их столом, наклонилась к ним. Она была маленькая, морщинистая, с почти безволосой головой, неопределенной национальности, вместо парика на ней была огромная черная шляпа.
– Эту воду привезли с кометы, прилетевшей с края Вселенной, – торопливо и неразборчиво пролепетала она. – Она была заморожена шесть миллиардов лет назад. Позволяет ощутить пульс земной жизни.
Новак поднял фужер единственной рукой и немного повертел его. Грубоватое, словно высеченное из камня, крестьянское лицо фотографа радостно засияло от предвкушения.
– Меня удивляет, что рядом с моим лунным льдом собралось столько лунавтов.
– В живых осталось только семнадцать человек. Жаль, что они друг друга терпеть не могут. – Дайзабуро желчно усмехнулся.
– Космические бунтари, космические мечтатели, – произнес Новак, наслаждаясь ароматом своего фужера. – Бедняги, они столкнулись с экзистенциальными трудностями жизни без традиций.
Майа посмотрела на людей, группой расположившихся за соседним столиком, и сразу все поняла. Это озарение вспыхнуло в ней, как свет зажженной лампы, и она начала мысленно перечислять медицинские препараты и характер операций. Все эти старики и их устаревшая техника. Исчезновение морщин. Рост волос, трансплантация кожи. Фильтрация крови. Синтетические лимфы. Фактор роста нервов и мускулов. Ускоренное размножение клеток. Внутриклеточная антиоксидантная протеиновая катализация. Омолаживающие колдовские зелья из аргинина, орнитинов и цистеинов, глютатионов и каталазы. Кишечные тонкие покрытия Вилли (IVL). Биоритмические регуляторы эмоций (ACA). Средства для роста костей и костных тканей. Керамические протезы. Подобранные аминокислоты. Подобранные дегидроэпиандростероны. Аутоиммунные перепрограммирующие систематики (ARS). Микробные очистители атеросклероза (AMS). Глиально-нервальные диссикативные дефибрилляты (GNDD). Средства кинетического ускорения обмена веществ широкого спектра (BSKMA). Все это была устаревшая техника. И после ее использования они стали целеустремленнее, у них появилось честолюбие.
Раздался звук гонга. Три сотни обедавших дружно поднялись из-за своих маленьких столов и нетвердой походкой медленно побрели к большим, отлично устроенным музыкальным креслам. Без шума и суеты. Все не торопясь уселись на новые места, радуясь приятному соседству. Бегавшие в проходах роботы разносили салаты и супы.
Новые соседи Йозефа по столу говорили по-немецки. Похоже, он уже был знаком с ними или сумел узнать их прошлое с помощью своих наглазников. Майа пыталась наладить переводчик, переместить бусины с честиной и итальянским, поставить маленькую алмазную бусину с немецким, но, когда она перебирала ожерелье, оно всякий раз останавливалось и сердито напоминало, сколько она уже задолжала.
Ей стало стыдно за свое ожерелье. Дешевое золото и алмазы сверкали на ее платье с глубоким вырезом, вроде как радиоактивные отходы. Она не понимала немецкую речь и не сказала ни слова, однако ее неучастие в беседе прошло незамеченным. Она была молода, и, видимо, считалось, что вряд ли она могла сообщить что-нибудь интересное.
Роботы унесли суп, обстановка опять изменилась. Все снова поднялись с места. На стол подали аппетитные на вид каннелони. Кое-кто из гостей принялся есть, другие же отставили тарелки в сторону. Затем они снова передвинулись – на этот раз к вкусным круглым гньоцци. А после – к покрытым глазурью колышущимся пудингам, издали напоминавшим сырные головки. И наконец, к пирамидам сладостей. Все это была специально и тщательно приготовленная пища, не требующая особого пережевывания.
Толпа устремилась в выставочный зал, его великолепие подавляло. Вдоль стен то там, то сям попадались на глаза небольшие бутики с весьма авангардными товарами, словно их выставили для рекламы. Виетти просто преступал традиции, бравировал этим, потому что коллекции высокой моды не нуждались в назойливом предложении. Настоящая высокая мода стремилась к совершенству одежды и требовала прежде всего терпимости. В высшем свете терпимость ценилась более всего. Мода «от кутюр» была игрой в престиж, спонсорские деньги лишь частично покрывали расходы, по большей же части доход приносило лицензированное ноу-хау Виетти: наглазники, духи, оборудование для ванных, минеральная вода и лечебная косметика – интеллектуальная собственность кутюрье, создававшего не столько моду, сколько стиль жизни.
Счастливые зрители, удостоившиеся чести попасть на показ, располагались амфитеатром в уютных креслах. Индонезийские, японские, американские политики и финансисты, напоминавшие павлинов в ярком оперении, заняли первые ряды, явно желая произвести впечатление друг на друга. Позади разместились сетевые издатели, оптовые покупатели, фотографы, актеры, актрисы, миллионеры и другая разношерстная публика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Добрый вечер, Йозеф, – поздоровался с ним человек, который уже занял свое место за тем же столом.
– Привет, дорогой Дайзабуро, старый приятель. Давно не виделись.
Дайзабуро с отстраненным и холодноватым интересом естествоиспытателя оглядел Майю через изысканные наглазники.
– А она хорошенькая. Черт возьми, где ты откопал такое платье?
– Это первая вещь Виетти, которую я запечатлел, – сказал Новак.
– Меня изумляет, что вещи Виетти по-прежнему хранятся в архивах.
– Джанкарло мог выбросить его из своих архивов. Но я могу все лучшее сохранить.
– Джанкарло тогда был очень молод, – проговорил Дайзабуро. – А молодежный стиль очень подходит твоей приятельнице. Нам нужно заказать воду. Вы хотите воды?
– Почему бы и нет? – отозвался Новак.
Дайзабуро дал знак крабу. Тот заговорил с ними на японском языке.
– Пожалуйста, говорите по-английски, – попросил его Дайзабуро.
– У нас есть вода из антарктических льдов, – предложил краб, – из глубины плейстоценовых слоев. Чистейшая вода, ничем не загрязненная, с самой зари человечества.
– Какой апломб, – заметил Новак. – Очень похоже на Виетти.
– У нас есть и вода с Луны, – продолжил краб. – С интересными изотопными свойствами.
– Вы когда-нибудь пили воду с Луны, моя дорогая? – обратился к Майе Новак.
Она покачала головой.
– Принесите нам лунную воду, – распорядился Новак.
Второй краб подошел к ним с закупоренным сосудом. Он вытянул блестящие щупальца и положил им в фужеры для бренди кубики дымящегося голубого льда.
– Вода – лучшее из доступных удовольствий, – сказал Дайзабуро, когда крабы удалились выполнять очередной заказ. – Мы не можем участвовать в грубом акте потребления жидкости или, точнее, можем, но не всегда, и, конечно, способны наблюдать за тем, как тает лед.
Дама, сидевшая за их столом, наклонилась к ним. Она была маленькая, морщинистая, с почти безволосой головой, неопределенной национальности, вместо парика на ней была огромная черная шляпа.
– Эту воду привезли с кометы, прилетевшей с края Вселенной, – торопливо и неразборчиво пролепетала она. – Она была заморожена шесть миллиардов лет назад. Позволяет ощутить пульс земной жизни.
Новак поднял фужер единственной рукой и немного повертел его. Грубоватое, словно высеченное из камня, крестьянское лицо фотографа радостно засияло от предвкушения.
– Меня удивляет, что рядом с моим лунным льдом собралось столько лунавтов.
– В живых осталось только семнадцать человек. Жаль, что они друг друга терпеть не могут. – Дайзабуро желчно усмехнулся.
– Космические бунтари, космические мечтатели, – произнес Новак, наслаждаясь ароматом своего фужера. – Бедняги, они столкнулись с экзистенциальными трудностями жизни без традиций.
Майа посмотрела на людей, группой расположившихся за соседним столиком, и сразу все поняла. Это озарение вспыхнуло в ней, как свет зажженной лампы, и она начала мысленно перечислять медицинские препараты и характер операций. Все эти старики и их устаревшая техника. Исчезновение морщин. Рост волос, трансплантация кожи. Фильтрация крови. Синтетические лимфы. Фактор роста нервов и мускулов. Ускоренное размножение клеток. Внутриклеточная антиоксидантная протеиновая катализация. Омолаживающие колдовские зелья из аргинина, орнитинов и цистеинов, глютатионов и каталазы. Кишечные тонкие покрытия Вилли (IVL). Биоритмические регуляторы эмоций (ACA). Средства для роста костей и костных тканей. Керамические протезы. Подобранные аминокислоты. Подобранные дегидроэпиандростероны. Аутоиммунные перепрограммирующие систематики (ARS). Микробные очистители атеросклероза (AMS). Глиально-нервальные диссикативные дефибрилляты (GNDD). Средства кинетического ускорения обмена веществ широкого спектра (BSKMA). Все это была устаревшая техника. И после ее использования они стали целеустремленнее, у них появилось честолюбие.
Раздался звук гонга. Три сотни обедавших дружно поднялись из-за своих маленьких столов и нетвердой походкой медленно побрели к большим, отлично устроенным музыкальным креслам. Без шума и суеты. Все не торопясь уселись на новые места, радуясь приятному соседству. Бегавшие в проходах роботы разносили салаты и супы.
Новые соседи Йозефа по столу говорили по-немецки. Похоже, он уже был знаком с ними или сумел узнать их прошлое с помощью своих наглазников. Майа пыталась наладить переводчик, переместить бусины с честиной и итальянским, поставить маленькую алмазную бусину с немецким, но, когда она перебирала ожерелье, оно всякий раз останавливалось и сердито напоминало, сколько она уже задолжала.
Ей стало стыдно за свое ожерелье. Дешевое золото и алмазы сверкали на ее платье с глубоким вырезом, вроде как радиоактивные отходы. Она не понимала немецкую речь и не сказала ни слова, однако ее неучастие в беседе прошло незамеченным. Она была молода, и, видимо, считалось, что вряд ли она могла сообщить что-нибудь интересное.
Роботы унесли суп, обстановка опять изменилась. Все снова поднялись с места. На стол подали аппетитные на вид каннелони. Кое-кто из гостей принялся есть, другие же отставили тарелки в сторону. Затем они снова передвинулись – на этот раз к вкусным круглым гньоцци. А после – к покрытым глазурью колышущимся пудингам, издали напоминавшим сырные головки. И наконец, к пирамидам сладостей. Все это была специально и тщательно приготовленная пища, не требующая особого пережевывания.
Толпа устремилась в выставочный зал, его великолепие подавляло. Вдоль стен то там, то сям попадались на глаза небольшие бутики с весьма авангардными товарами, словно их выставили для рекламы. Виетти просто преступал традиции, бравировал этим, потому что коллекции высокой моды не нуждались в назойливом предложении. Настоящая высокая мода стремилась к совершенству одежды и требовала прежде всего терпимости. В высшем свете терпимость ценилась более всего. Мода «от кутюр» была игрой в престиж, спонсорские деньги лишь частично покрывали расходы, по большей же части доход приносило лицензированное ноу-хау Виетти: наглазники, духи, оборудование для ванных, минеральная вода и лечебная косметика – интеллектуальная собственность кутюрье, создававшего не столько моду, сколько стиль жизни.
Счастливые зрители, удостоившиеся чести попасть на показ, располагались амфитеатром в уютных креслах. Индонезийские, японские, американские политики и финансисты, напоминавшие павлинов в ярком оперении, заняли первые ряды, явно желая произвести впечатление друг на друга. Позади разместились сетевые издатели, оптовые покупатели, фотографы, актеры, актрисы, миллионеры и другая разношерстная публика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92