— Короче, он сказал… В смысле, Алданов, конечно… Сказал — водку пить любую можно и должно.
Василек был одет в старые, вытянутые на коленях тренировочные штаны, клетчатую, застиранную, давно потерявшую цвет рубашку и домашние тапочки. Приглядевшись, зрители заметили, что тапочек, собственно, был один и надет он был на левую ногу. Сам же тапочек, при этом, был явно и безоговорочно правым.
Стопа левой ноги весело улыбалась кончиками испытавших, по-видимому, самые разные перипетии долгого путешествия из Москвы в Петербург пальцев, выглядывающих из дыр грязного черного носка. В одной руке Леков изящно держал букетик полевых цветов, в другой — литровую бутылку «Столичной» в экспортном исполнении. Бутылка была открыта и наполовину пуста.
— Ну, наливай, — пустым голосом сказал Ихтиандр.
Леков бодро шагнул к столу, икнул и посмотрел на Стадникову.
— Олюшка! Солнце мое! Будешь водочку?
— Ты деньги привез? — спросила Стадникова.
— Деньги? Что такое деньги? Тлен! Вот тебе цветочки, радость моя, я сам собирал, сам рвал, сам нес… Любовь моя не знает границ…
— Дай-ка мне, — Царев осторожно вынул из дрожащих пальцев Лекова бутылку, налил в стоящие на столе рюмки и посмотрел на Ихтиандра.
— Ну, что делать будем?
— Пить! — крикнул Леков, энергично махнув букетом, смазав при этом Стадникову по лицу. — Пить! А что нам еще остается? За наше светлое будущее! За нашу победу! За то, что солнце еще светит, а трава… Это… Зеленеет. Ура!
Леков стоял от стола метрах в двух, но Ихтиандру вдруг показалось, что Василек схватил рюмку не сходя с места. Она как-то мгновенно оказалась в его руке, Василек поднес ее к губам, поцеловал и поднял над головой.
— За то, что мы живем! За то, что мы любим друг друга! За то, что у нас есть музыка, у нас есть прекрасные женщины! За то, что мы молоды и что у нас все впереди!
Ихтиандр прикрыл глаза, быстро опрокинул в рот водку, рыгнул и, не поднимая век, тихо спросил:
— Деньги где?
— Деньги? Что такое деньги? Тлен и прах. Деньги — пустое. Пошли, лучше, братья мои, прогуляемся. Погодка — полный ништяк…
— Деньги где? — Ихтиандр повторил вопрос, на этот раз с открытыми глазами. И глаза эти ничего хорошего Лекову не сулили.
— Деньги… Да привезу я деньги, е-мое…
Леков поднес ко рту стакан, икнул, выронил его на пол, попутно залив водкой свои грязные спортивные штаны, согнулся пополам и мелкими шажками, но с удивительной быстротой зашаркал в сторону туалета.
— Попали, — тихо констатировал Царев. — Вот попали, так попали.
— И как же он, сука, нас так убедительно напарил? — покачал головой Ихтиандр. — Придется тебя Суле сдавать. А что делать? Что?
Он посмотрел на Стадикову, которая безучастно пила водку медленными глотками, как будто это и не водка была, а так, чаек тепленький.
— Нечего делать, — ответил он сам себе. — Нечего.
— Да брось ты, елы-палы!
Леков сделал шаг к Куйбышеву и обнял его за плечи.
— Брось! Пустое это! Найдем мы денег!
— Где, если не секрет?
— Не знаю. Не знаю. Но, уверен — найдем!.
— Родишь ты их, что ли? — с нескрываемой злостью в голосе вскрикнула Стадникова. — Родишь? А?
— Это ты родишь, Оленька!
Леков широко улыбнулся.
— Слушайте, братцы!
Леков похлопал себя по бедрам, забыв о том, что в тренировочных штанах, сползших с его худого живота и норовивших сползти еще ниже, нет карманов.
— Братцы! — повторил он. — У вас есть бабок маленько? Может еще водочки возьмем, а? Я в доле буду… Ну, потом, когда раскручусь, отдам. Вы же меня знаете.
— Теперь знаем, — сказал Царев. — Ну чего, я пошел в магазин. По такому случаю грех не нажраться…
— Дать бы тебе по жбану хорошенько, — заметил Ихтиандр, скрипнув зубами. Замечание было направлено, разумеется, Лекову, который закивал головой и улыбнулся еще шире, хотя, казалось, что шире уже нельзя.
— А у меня есть, есть, — затараторил он, снова вытягивая руку в сторону и цепляя ею Стадникову. — Вот она, моя ласточка, вот она…
— Сука ты, — Стадникова брезгливо отлепила от своей груди грязноватые пальцы Лекова. — Настоящий подонок.
***
Такси остановилось возле дома Полянского.
— Ну что, братцы?
Леков, первым выскочив из машины и элегантно поддернув лацканы пиджака весело улыбнулся.
— Ну что? Водочки для заводочки? Или по пивку? А, может быть, винца?
— Погоди ты.
Куйбышев, крякнув, вытащил из багажника, предупредительно распахнутого водителем один из рюкзаков и аккуратно поставил его на асфальт. Царев вытащил второй и сразу закинул за спину.
— Погоди, — повторил Ихтиандр. — Давай сначала подымем… К Дюку забросим. — он кивнул на рюкзак. — А то чего с такой тяжестью бродить?
— О кей!
Леков бодро зашагал в темноту арки проходного двора.
Куйбышев и Царев последовали за ним и через пару минут, вытирая со лбов пот уже стояли перед дверью квартиры Полянского.
— Е-мое! Забрался, черт, на верхотуру, — бормотал Куйбышев. — Хоть бы лифт был, мать его…
— Ничего, ничего, это полезно, пешочком побегать, — весело ответил Леков, нажимая на щербатую, заляпанную старой краской кнопку звонка.
Дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель высунулась голова Полянского.
— О! Да ты квасишь! — воскликнул Леков, поведя носом. — Шмон, друг мой, правильный. Ой, правильный!
— Ничего я не квашу, — ответил Полянский шмыгнув носом. — Я похмеляюсь.
— В дом-то пусти, — заметил Куйбышев.
Полянский подозрительно взглянул на рюкзаки, оттягивающие плечи незваных гостей.
— А это чегой-то?
— Да открой ты дверь, екальный бабай, сейчас мы тебя похмелим! — устало сказал Царев.
— Да? Ну тогда заходите.
— Слушайте, пацаны, вы проходите, — затараторил Леков, — а я сразу в магазин. Бабла только насыпьте. Я пустой.
— Залезь в карман, — Царев неловко, задев рюкзаком Куйбышева, повернулся боком к Лекову. — Возьми там… Только не все.
— Все — не все, разберемся!
Леков вытащил из кармана царевских брюк пухлую пачку мятых купюр и не считая спрятал в глубинах своего пиджака. — Ждите, пацаны! Сейчас буду!
Полянский, продолжающий выглядывать из узкой щелки проводил глазами запрыгавшего по ступенькам Лекова, вздохнул и медленно открыл дверь.
— Кинет, — убежденно сказал он, пропуская гостей.
— Да нет, что ты! Ни фига не кинет!
— Забьемся, что кинет?
Полянский говорил тихо, но очень уверенно.
— А, может, и вправду?
Куйбышев, пыхтя под тяжестью ноши, шаркая ногами и продолжая потеть, медленно двигался по коридору.
— Может, и вправду свалит сейчас с баблом? — задумчиво повторил он.
— Чего вы его притащили-то? — спросил Полянский, открывая перед Царевым и Ихтиандром дверь своей комнаты. — Он же беспредельщик.
— А то ты с ним ни разу не бухал?
— Бухал. Поэтому и говорю — чистый беспредельщик. Себя не помнит.
— Ладно. Все равно, у нас тут дело на сто тыщ…
— Серьезно?
— Да. Точно говорю. Попадалово над нами нависло.
— Ну, тады, давайте по полтинариусу, — Полянский, войдя в комнату и ловко пробравшись к столику у окна элегантным жестом, совершив при этом легкий полупоклон указал гостям на бутылку водки, судя по всему. только что открытую. — Присаживайтесь, поговорим.
***
Леков не обманул. Он влетел в комнату уже минут через пятнадцать, когда Полянский сотоварищи уже приняли «по полтинариусу», да и по второму. Дверь со стуком распахнулась, заставив Полянского вздрогнуть и пролить водку из своей рюмки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Василек был одет в старые, вытянутые на коленях тренировочные штаны, клетчатую, застиранную, давно потерявшую цвет рубашку и домашние тапочки. Приглядевшись, зрители заметили, что тапочек, собственно, был один и надет он был на левую ногу. Сам же тапочек, при этом, был явно и безоговорочно правым.
Стопа левой ноги весело улыбалась кончиками испытавших, по-видимому, самые разные перипетии долгого путешествия из Москвы в Петербург пальцев, выглядывающих из дыр грязного черного носка. В одной руке Леков изящно держал букетик полевых цветов, в другой — литровую бутылку «Столичной» в экспортном исполнении. Бутылка была открыта и наполовину пуста.
— Ну, наливай, — пустым голосом сказал Ихтиандр.
Леков бодро шагнул к столу, икнул и посмотрел на Стадникову.
— Олюшка! Солнце мое! Будешь водочку?
— Ты деньги привез? — спросила Стадникова.
— Деньги? Что такое деньги? Тлен! Вот тебе цветочки, радость моя, я сам собирал, сам рвал, сам нес… Любовь моя не знает границ…
— Дай-ка мне, — Царев осторожно вынул из дрожащих пальцев Лекова бутылку, налил в стоящие на столе рюмки и посмотрел на Ихтиандра.
— Ну, что делать будем?
— Пить! — крикнул Леков, энергично махнув букетом, смазав при этом Стадникову по лицу. — Пить! А что нам еще остается? За наше светлое будущее! За нашу победу! За то, что солнце еще светит, а трава… Это… Зеленеет. Ура!
Леков стоял от стола метрах в двух, но Ихтиандру вдруг показалось, что Василек схватил рюмку не сходя с места. Она как-то мгновенно оказалась в его руке, Василек поднес ее к губам, поцеловал и поднял над головой.
— За то, что мы живем! За то, что мы любим друг друга! За то, что у нас есть музыка, у нас есть прекрасные женщины! За то, что мы молоды и что у нас все впереди!
Ихтиандр прикрыл глаза, быстро опрокинул в рот водку, рыгнул и, не поднимая век, тихо спросил:
— Деньги где?
— Деньги? Что такое деньги? Тлен и прах. Деньги — пустое. Пошли, лучше, братья мои, прогуляемся. Погодка — полный ништяк…
— Деньги где? — Ихтиандр повторил вопрос, на этот раз с открытыми глазами. И глаза эти ничего хорошего Лекову не сулили.
— Деньги… Да привезу я деньги, е-мое…
Леков поднес ко рту стакан, икнул, выронил его на пол, попутно залив водкой свои грязные спортивные штаны, согнулся пополам и мелкими шажками, но с удивительной быстротой зашаркал в сторону туалета.
— Попали, — тихо констатировал Царев. — Вот попали, так попали.
— И как же он, сука, нас так убедительно напарил? — покачал головой Ихтиандр. — Придется тебя Суле сдавать. А что делать? Что?
Он посмотрел на Стадикову, которая безучастно пила водку медленными глотками, как будто это и не водка была, а так, чаек тепленький.
— Нечего делать, — ответил он сам себе. — Нечего.
— Да брось ты, елы-палы!
Леков сделал шаг к Куйбышеву и обнял его за плечи.
— Брось! Пустое это! Найдем мы денег!
— Где, если не секрет?
— Не знаю. Не знаю. Но, уверен — найдем!.
— Родишь ты их, что ли? — с нескрываемой злостью в голосе вскрикнула Стадникова. — Родишь? А?
— Это ты родишь, Оленька!
Леков широко улыбнулся.
— Слушайте, братцы!
Леков похлопал себя по бедрам, забыв о том, что в тренировочных штанах, сползших с его худого живота и норовивших сползти еще ниже, нет карманов.
— Братцы! — повторил он. — У вас есть бабок маленько? Может еще водочки возьмем, а? Я в доле буду… Ну, потом, когда раскручусь, отдам. Вы же меня знаете.
— Теперь знаем, — сказал Царев. — Ну чего, я пошел в магазин. По такому случаю грех не нажраться…
— Дать бы тебе по жбану хорошенько, — заметил Ихтиандр, скрипнув зубами. Замечание было направлено, разумеется, Лекову, который закивал головой и улыбнулся еще шире, хотя, казалось, что шире уже нельзя.
— А у меня есть, есть, — затараторил он, снова вытягивая руку в сторону и цепляя ею Стадникову. — Вот она, моя ласточка, вот она…
— Сука ты, — Стадникова брезгливо отлепила от своей груди грязноватые пальцы Лекова. — Настоящий подонок.
***
Такси остановилось возле дома Полянского.
— Ну что, братцы?
Леков, первым выскочив из машины и элегантно поддернув лацканы пиджака весело улыбнулся.
— Ну что? Водочки для заводочки? Или по пивку? А, может быть, винца?
— Погоди ты.
Куйбышев, крякнув, вытащил из багажника, предупредительно распахнутого водителем один из рюкзаков и аккуратно поставил его на асфальт. Царев вытащил второй и сразу закинул за спину.
— Погоди, — повторил Ихтиандр. — Давай сначала подымем… К Дюку забросим. — он кивнул на рюкзак. — А то чего с такой тяжестью бродить?
— О кей!
Леков бодро зашагал в темноту арки проходного двора.
Куйбышев и Царев последовали за ним и через пару минут, вытирая со лбов пот уже стояли перед дверью квартиры Полянского.
— Е-мое! Забрался, черт, на верхотуру, — бормотал Куйбышев. — Хоть бы лифт был, мать его…
— Ничего, ничего, это полезно, пешочком побегать, — весело ответил Леков, нажимая на щербатую, заляпанную старой краской кнопку звонка.
Дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель высунулась голова Полянского.
— О! Да ты квасишь! — воскликнул Леков, поведя носом. — Шмон, друг мой, правильный. Ой, правильный!
— Ничего я не квашу, — ответил Полянский шмыгнув носом. — Я похмеляюсь.
— В дом-то пусти, — заметил Куйбышев.
Полянский подозрительно взглянул на рюкзаки, оттягивающие плечи незваных гостей.
— А это чегой-то?
— Да открой ты дверь, екальный бабай, сейчас мы тебя похмелим! — устало сказал Царев.
— Да? Ну тогда заходите.
— Слушайте, пацаны, вы проходите, — затараторил Леков, — а я сразу в магазин. Бабла только насыпьте. Я пустой.
— Залезь в карман, — Царев неловко, задев рюкзаком Куйбышева, повернулся боком к Лекову. — Возьми там… Только не все.
— Все — не все, разберемся!
Леков вытащил из кармана царевских брюк пухлую пачку мятых купюр и не считая спрятал в глубинах своего пиджака. — Ждите, пацаны! Сейчас буду!
Полянский, продолжающий выглядывать из узкой щелки проводил глазами запрыгавшего по ступенькам Лекова, вздохнул и медленно открыл дверь.
— Кинет, — убежденно сказал он, пропуская гостей.
— Да нет, что ты! Ни фига не кинет!
— Забьемся, что кинет?
Полянский говорил тихо, но очень уверенно.
— А, может, и вправду?
Куйбышев, пыхтя под тяжестью ноши, шаркая ногами и продолжая потеть, медленно двигался по коридору.
— Может, и вправду свалит сейчас с баблом? — задумчиво повторил он.
— Чего вы его притащили-то? — спросил Полянский, открывая перед Царевым и Ихтиандром дверь своей комнаты. — Он же беспредельщик.
— А то ты с ним ни разу не бухал?
— Бухал. Поэтому и говорю — чистый беспредельщик. Себя не помнит.
— Ладно. Все равно, у нас тут дело на сто тыщ…
— Серьезно?
— Да. Точно говорю. Попадалово над нами нависло.
— Ну, тады, давайте по полтинариусу, — Полянский, войдя в комнату и ловко пробравшись к столику у окна элегантным жестом, совершив при этом легкий полупоклон указал гостям на бутылку водки, судя по всему. только что открытую. — Присаживайтесь, поговорим.
***
Леков не обманул. Он влетел в комнату уже минут через пятнадцать, когда Полянский сотоварищи уже приняли «по полтинариусу», да и по второму. Дверь со стуком распахнулась, заставив Полянского вздрогнуть и пролить водку из своей рюмки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90