Этот юноша, оказавшийся самым ортодоксальным и злобным из всей троицы был одет более-менее прилично — в поношенный джинсовый костюм, правда, изобилующий заштопанными дырками, но Огурец быстро определил, что дырки эти были проделаны в иностранных синих доспехах специально, да и штопка была слишком уж аккуратной, нарочитой какой-то.
— Мажорище, — повторил джинсовый мальчик. — Эстрада.
— Эстрада, эстрада, — закивали головами товарищи джинсового. — Совок.
Сказавши это, все трое покосились на Огурцова и Полянского.
— Закурить дайте, ребята, — сказал Огурцов, стараясь сдержать улыбку.
— Держи.
Парень в свитере протянул вновьприбывшему мятую пачку «Беломора».
— Спасибо. А выпить нету?
— Нету, — гордо ответил джинсовый. — Мы не пьем.
— А чего же вы сюда пришли? — спросил Полянский.
— Да так… Послушать. А вам Леков нравится?
— Да он наш друг старый, — сказал Огурцов.
— Да?…
Джинсовый смешался.
— Давно его знаете?
— Прилично, — ответил Полянский. — Классный парень, правда? Хоть и беспредельщик.
— Сегодня, кстати, говорят, новые песни будет петь, — осторожно встрял в разговор парень в свитере.
— Очень может быть. У него периоды такие бывают — как из короба все валится. А потом — словно засыпает. На полгода, на год.
Огурцов затянулся «беломориной».
— Да бухает он, а не засыпает, — хмыкнул Полянский. — Бухает, как черт, натурально. Откуда только здоровья столько?…
— Пьет сильно? — засверкав глазами с интересом спросил джинсовый.
— Ну да. Еще как. Вам и не снилось.
— Да нам-то что? — с подчеркнутым презрением в голосе откликнулся парень в свитере.
— Ну, конечно. Вам-то что? Действительно…
Полянский посмотрел на облупленную краску потолка.
— А, может быть, у вас пыхнуть есть, господа? — спросил он после короткой общей паузы.
Ребятки переглянулись.
— Мы НЕ ПЫХАЕМ, — быстро сказал парень в джинсовой куртке и недоверчиво глянул на Полянского. — Мы ПРОСТО послушать пришли.
— Пионеры, — скучно отрезюмировал Полянский, обращаясь к Огурцову. — Ни тебе выпить, ни тебе пыхнуть.
То, о чем подумали ребятишки, было яснее ясного. За стукачей держат.
Похоже, о том же подумал и Огурцов, потому как ухмыльнулся.
— Прямо как Ленин, — заметил он.
— Ну раз вы не пьете и не пыхаете, господа хорошие, — сказал Полянский, — то не обессудьте. Где там наша сумка заветная?
К концу концерта на кухне уже было не протолкнуться. Малолетних непьющих хиппи вытеснили настоящие матерые ценители русского рока.
Малолетние непьющие хиппи вышли на улицу.
— Ну как тебе? — спросил Костя-Зверь, высокий, самый старший из троицы малолетних непьющих хиппи у Юрки Мишунина — бас-гитариста группы «Кривое Зеркало», известной в узких кругах Веселого Поселка. Костя-Зверь играл в этой группе на барабанах, а Дима-Дохлый, третий в компании малолетних непьющих хиппи — на гитаре.
— Говно, — сказал Мишунин. — Мы круче.
— Это ясно, — протянул Костя-Зверь. — Только как бы раскрутиться?
— А черт его знает. Лекову этому повезло просто. Оказался, как говорят, в нужное время в нужном месте.
— Да-а… Везет же некоторым. А мы — что? Так и будем по подвалам колбаситься?
Дима-Дохлый тяжело вздохнул. Осенний призыв на полную катушку идет. Со дня на день могут повесточку принести — очередную. Уже не раз приносили бумажки эти отвратительные — но удавалось как-то и Костьке, и Юрке и Димке не входить в прямой контакт с эмиссарами районных военкоматов. Но ведь это дело случая. Могут и выследить. Сунуть в руки, заставить расписаться… Могут и просто на улице прихватить. И все тогда, прощай рок-н-ролл. На два года в армию. Два года — это же целая жизнь. Все за два года изменится, мода другая придет, девчонки знакомые замуж повыскакивают. Все с нуля начинать придется. Да ладно — девчонки. А если в Афган загребут — что тогда?
— Не будем мы по подвалам, — продолжил Мишунин. — Мы всех их уберем. И Лекова этого, и Григоровича, и весь рок-клуб замшелый. Главное — дело делать. Не падать духом. Точно, Костька?
— Точняк, — ответил Костя-Зверь. — Прорвемся, ребята.
— Ну как тебе? — спросил Лео Маркизу, сосредоточенно продавливая пробку внутрь бутылки.
— А что, нештяк, — Маркизу качнуло, — Ох, и накурено тут, дышать нечем.
— Щас поправимся, — пробурчал Лео.
— На, не мудохайся, — Маркиза протянула ему ключ. — Блин! — взъярилась она вдруг на высокого светловолосого бородача. — Смотреть надо. На ногу мне наступил. — Слышь, Лео. Что за хрень сегодня, не врублюсь. С утра уже в пятый раз на ногу мне наступают. На левую.
— Пардон, — сказал было Царев, но Маркиза уже, похоже, забыла о нем.
— Не, ну ты скажи мне, в самом деле, ты в таких делах сечешь, что за хрень? — допытывалась она у Лео.
— Карма это, — замогильным голосом отозвался тот. — Держи. — Он протянул ей бутылку. — Скорректируй.
— Чего скорректировать, — не поняла Маркиза.
— Ее.
— Кого ее?
— Карму, — выдержав паузу торжественно возгласил Лео.
Маркиза фыркнула.
— Да пошел ты.
Лео сделал глоток из бутылки, словно желая проверить, хорошо ли он пропихнул пробку. Проверкой он был удовлетворен и, хотел было протянуть бутылку Маркизе, но замер, пристально глядя ей в лицо.
— Вот видишь, — через несколько секунд произнес он назидательно. — А ты говоришь — «пошел»… Захотела — и скорректировалось ведь!
По лицу Маркизы блуждала блаженная улыбка.
— Ну как, — продолжал Лео. — Что-нибудь открылось?
— Э-э-э, — пропела Маркиза, закатив глаза. На носу у нее выступила капелька пота.
— Молодец, — похвалил ее Лео. — Я не ожидал, что ты такая способная.
Огурцов, по своему обыкновению, заснувший на корточках, и прижавшись к стене, чтобы его случайно не затоптали, вдруг встрепенулся, резко поднялся на ноги и задел Лео плечом. Того качнуло и, благодаря этому он посмотрел на Маркизу с другого ракурса.
Этот новый ракурс открыл для него новые способы корректировки кармы.
Широкая, как лопата, рука парня со странным прозвищем «Ихтиандр» — Лео был с ним шапочно знаком — гладила маленькую аккуратную попку Маркизы, толстые пальцы скользили по шву джинсов, разрезающему на две равные половинки самую соблазнительную с виду часть тела искательницы истины.
— А Леков все еще играет? — заплетающимся языком спросил Огурцов.
И, окинув взглядом помещение крохотной кухни, сам себе ответил:
— Не играет. Все уже здесь. Опять я все проспал.
— Играет, играет, — успокоил его Полянский. — А настоящие ценители всегда в буфете сидят. Только публика-дура в зале. Ты что, никогда Ваську не слышал?
— Я хочу, — с трудом вымолвил Огурцов. — Хочу но-о-овые пес… Пес… ни…
— Да нет, — вмешался Царев. — Там тишина полная.
— Я, все-таки… Позвольте, господа…
Огурцов протиснулся между замершим с бутылкой в руке Лео и окончательно впавшей в мистический транс Маркизой, споткнулся в коридоре о тело храпевшего на полу Шапошникова и вошел в « концертную комнату».
Видимо, гастроли в компании с Лукашиной и Григоровичем, действительно, сильно подействовали на психику Василька Лекова. Причем, непонятно, хорошо ли подействовали, или не очень.
Василек играл — играл непривычно тихо, нежно перебирая струны и пел длинную — даже включившись на середине, не слыша начала, можно было с уверенностью сказать, что очень длинную песню — русский мотив, повторения слов — кажется, песня могла продолжаться до бесконечности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Мажорище, — повторил джинсовый мальчик. — Эстрада.
— Эстрада, эстрада, — закивали головами товарищи джинсового. — Совок.
Сказавши это, все трое покосились на Огурцова и Полянского.
— Закурить дайте, ребята, — сказал Огурцов, стараясь сдержать улыбку.
— Держи.
Парень в свитере протянул вновьприбывшему мятую пачку «Беломора».
— Спасибо. А выпить нету?
— Нету, — гордо ответил джинсовый. — Мы не пьем.
— А чего же вы сюда пришли? — спросил Полянский.
— Да так… Послушать. А вам Леков нравится?
— Да он наш друг старый, — сказал Огурцов.
— Да?…
Джинсовый смешался.
— Давно его знаете?
— Прилично, — ответил Полянский. — Классный парень, правда? Хоть и беспредельщик.
— Сегодня, кстати, говорят, новые песни будет петь, — осторожно встрял в разговор парень в свитере.
— Очень может быть. У него периоды такие бывают — как из короба все валится. А потом — словно засыпает. На полгода, на год.
Огурцов затянулся «беломориной».
— Да бухает он, а не засыпает, — хмыкнул Полянский. — Бухает, как черт, натурально. Откуда только здоровья столько?…
— Пьет сильно? — засверкав глазами с интересом спросил джинсовый.
— Ну да. Еще как. Вам и не снилось.
— Да нам-то что? — с подчеркнутым презрением в голосе откликнулся парень в свитере.
— Ну, конечно. Вам-то что? Действительно…
Полянский посмотрел на облупленную краску потолка.
— А, может быть, у вас пыхнуть есть, господа? — спросил он после короткой общей паузы.
Ребятки переглянулись.
— Мы НЕ ПЫХАЕМ, — быстро сказал парень в джинсовой куртке и недоверчиво глянул на Полянского. — Мы ПРОСТО послушать пришли.
— Пионеры, — скучно отрезюмировал Полянский, обращаясь к Огурцову. — Ни тебе выпить, ни тебе пыхнуть.
То, о чем подумали ребятишки, было яснее ясного. За стукачей держат.
Похоже, о том же подумал и Огурцов, потому как ухмыльнулся.
— Прямо как Ленин, — заметил он.
— Ну раз вы не пьете и не пыхаете, господа хорошие, — сказал Полянский, — то не обессудьте. Где там наша сумка заветная?
К концу концерта на кухне уже было не протолкнуться. Малолетних непьющих хиппи вытеснили настоящие матерые ценители русского рока.
Малолетние непьющие хиппи вышли на улицу.
— Ну как тебе? — спросил Костя-Зверь, высокий, самый старший из троицы малолетних непьющих хиппи у Юрки Мишунина — бас-гитариста группы «Кривое Зеркало», известной в узких кругах Веселого Поселка. Костя-Зверь играл в этой группе на барабанах, а Дима-Дохлый, третий в компании малолетних непьющих хиппи — на гитаре.
— Говно, — сказал Мишунин. — Мы круче.
— Это ясно, — протянул Костя-Зверь. — Только как бы раскрутиться?
— А черт его знает. Лекову этому повезло просто. Оказался, как говорят, в нужное время в нужном месте.
— Да-а… Везет же некоторым. А мы — что? Так и будем по подвалам колбаситься?
Дима-Дохлый тяжело вздохнул. Осенний призыв на полную катушку идет. Со дня на день могут повесточку принести — очередную. Уже не раз приносили бумажки эти отвратительные — но удавалось как-то и Костьке, и Юрке и Димке не входить в прямой контакт с эмиссарами районных военкоматов. Но ведь это дело случая. Могут и выследить. Сунуть в руки, заставить расписаться… Могут и просто на улице прихватить. И все тогда, прощай рок-н-ролл. На два года в армию. Два года — это же целая жизнь. Все за два года изменится, мода другая придет, девчонки знакомые замуж повыскакивают. Все с нуля начинать придется. Да ладно — девчонки. А если в Афган загребут — что тогда?
— Не будем мы по подвалам, — продолжил Мишунин. — Мы всех их уберем. И Лекова этого, и Григоровича, и весь рок-клуб замшелый. Главное — дело делать. Не падать духом. Точно, Костька?
— Точняк, — ответил Костя-Зверь. — Прорвемся, ребята.
— Ну как тебе? — спросил Лео Маркизу, сосредоточенно продавливая пробку внутрь бутылки.
— А что, нештяк, — Маркизу качнуло, — Ох, и накурено тут, дышать нечем.
— Щас поправимся, — пробурчал Лео.
— На, не мудохайся, — Маркиза протянула ему ключ. — Блин! — взъярилась она вдруг на высокого светловолосого бородача. — Смотреть надо. На ногу мне наступил. — Слышь, Лео. Что за хрень сегодня, не врублюсь. С утра уже в пятый раз на ногу мне наступают. На левую.
— Пардон, — сказал было Царев, но Маркиза уже, похоже, забыла о нем.
— Не, ну ты скажи мне, в самом деле, ты в таких делах сечешь, что за хрень? — допытывалась она у Лео.
— Карма это, — замогильным голосом отозвался тот. — Держи. — Он протянул ей бутылку. — Скорректируй.
— Чего скорректировать, — не поняла Маркиза.
— Ее.
— Кого ее?
— Карму, — выдержав паузу торжественно возгласил Лео.
Маркиза фыркнула.
— Да пошел ты.
Лео сделал глоток из бутылки, словно желая проверить, хорошо ли он пропихнул пробку. Проверкой он был удовлетворен и, хотел было протянуть бутылку Маркизе, но замер, пристально глядя ей в лицо.
— Вот видишь, — через несколько секунд произнес он назидательно. — А ты говоришь — «пошел»… Захотела — и скорректировалось ведь!
По лицу Маркизы блуждала блаженная улыбка.
— Ну как, — продолжал Лео. — Что-нибудь открылось?
— Э-э-э, — пропела Маркиза, закатив глаза. На носу у нее выступила капелька пота.
— Молодец, — похвалил ее Лео. — Я не ожидал, что ты такая способная.
Огурцов, по своему обыкновению, заснувший на корточках, и прижавшись к стене, чтобы его случайно не затоптали, вдруг встрепенулся, резко поднялся на ноги и задел Лео плечом. Того качнуло и, благодаря этому он посмотрел на Маркизу с другого ракурса.
Этот новый ракурс открыл для него новые способы корректировки кармы.
Широкая, как лопата, рука парня со странным прозвищем «Ихтиандр» — Лео был с ним шапочно знаком — гладила маленькую аккуратную попку Маркизы, толстые пальцы скользили по шву джинсов, разрезающему на две равные половинки самую соблазнительную с виду часть тела искательницы истины.
— А Леков все еще играет? — заплетающимся языком спросил Огурцов.
И, окинув взглядом помещение крохотной кухни, сам себе ответил:
— Не играет. Все уже здесь. Опять я все проспал.
— Играет, играет, — успокоил его Полянский. — А настоящие ценители всегда в буфете сидят. Только публика-дура в зале. Ты что, никогда Ваську не слышал?
— Я хочу, — с трудом вымолвил Огурцов. — Хочу но-о-овые пес… Пес… ни…
— Да нет, — вмешался Царев. — Там тишина полная.
— Я, все-таки… Позвольте, господа…
Огурцов протиснулся между замершим с бутылкой в руке Лео и окончательно впавшей в мистический транс Маркизой, споткнулся в коридоре о тело храпевшего на полу Шапошникова и вошел в « концертную комнату».
Видимо, гастроли в компании с Лукашиной и Григоровичем, действительно, сильно подействовали на психику Василька Лекова. Причем, непонятно, хорошо ли подействовали, или не очень.
Василек играл — играл непривычно тихо, нежно перебирая струны и пел длинную — даже включившись на середине, не слыша начала, можно было с уверенностью сказать, что очень длинную песню — русский мотив, повторения слов — кажется, песня могла продолжаться до бесконечности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90