Интерес к новой продукции стали выказывать самые разные организации и объединения. Теперь Владимиру Владимировичу помимо того, чтобы решить, как же и куда реализовать странную продукцию, приходилось думать еще и том, как откреститься от сатанистов, денно и нощно околачивающихся вдоль заборов предприятия. Сатанисты жгли костры, тянули заунывные песни и вступали в неформальные отношения с грузчиками и птичницами.
Основные подъезды к ферме были перекрыты пикетами «Гринписа», которые, как ни парадоксально, проводили ночи у сатанистских костров, угощали парней в черной коже печеной картошкой и рассказами о светлом, экологически чистом будущем, в котором место найдется всякому, кто пожертвует на благое дело долю малую из своего бюджета.
В общем, от black balls исходил вызов. И Владимир Владимирович чувствовал, что вызов этот направлен лично ему. Тем более, что овуляционная флуктуация скоро закончилась и куры, косясь боязливо на птичниц с зелеными лицами стали, хотя и осторожно, но нести обычные и милые желудкам широких масс яйца с белой скорлупой.
На все можно с разных сторон посмотреть. Много ли найдется людей в этом лучшем из миров, который вот так, в одночасье оказываются владельцем десяти миллионов black balls?
Нужно было что-то решать. И решать срочно.
Артур Ваганян был посвящен в проблемы птицефермы и понимал, что Вавилову сейчас не до шоу-бизнеса. Придется, в самом деле, самому разбираться с неожиданно вставшим перед ним препятствием.
***
Решать. Легко сказать — решать. В принципе, Артур знал, что решить можно любую проблему. Но всякое решение требует времени, а его у Артура не было. Да и вообще — с какой стати он сам должен торчать у незнакомого подъезда и выслеживать неизвестного ему гопника. И пытаться понять — Леков это или просто гопник. Есть штат, есть куча народу, которым он платит неплохие зарпалты, а народ этот, как и положено ему, по ночам в клубах дорогих развлекается, а днями в офисе кофе пьет и по мобильникам с девками треплется. О том, как ночью в клубе будет развлекаться. Понтярщики. Лентяи и пройдохи. Только других-то нет. Если человек не понтярщик и не пройдоха — ему в шоу-бизнесе делать нечего. Сожрут. Или подставят на деньги. Так что взялся за гуж — не говори уже ничего. Тяни его и радуйся, что работа эта считается престижной и трудной, что она открывает двери очень многих известных домов и раскрывает секретные номера телефонов серьезных людей.
Короче говоря …
Звонок мобильного телефона прервал размышления Артура о предстоящей операции.
— Але-о, — привычно пропел он в трубку.
— Артурчик! Это я!
Вот кого только сейчас здесь не хватало. Стадникова. И, судя по голосу, уже с утра на дозе.
— Хочу денежек у тебя взять, солнышко мое. Да, да, я в Москве. Когда смогу увидеть тебя, ангел мой черненький?
— Ты где? — спросил Артур.
— Я на Тверской. Пиво пью. А ты?
— Подъезжай во «Флажолет». Это рядом.
— Да знаю я, господи! Он, что, открыт в это время?
— Для нас с тобой он открыт всегда. Я буду там через пятнадцать минут.
— Целую тебя, ласточка моя, Артурчик. Лечу к тебе на белом вертолете любви.
Артур в задумчивости покрутил «мобильник» в руках. Только Стадниковой сейчас и не хватало. А если она уже в курсе? Если Огурец и ей рассказал про то, как встретил в Москве Лекова? Или, как нынче принято говорить, человека похожего на Лекова.
Да ладно, тут же успокоил он себя. Ольга Стадникова — тетка разумная. Ее нынешнее положение более чем устраивает. Муж — бизнесмен, Боря Гольцман. Наполовину инвалид, сердечник. Так это еще и лучше. Или?
Нет, в любом случае с ней эту ситуацию надо обсудить. Да и Гольцмана в известность поставить — Боря тоже в этом деле завязан.
— Привет, солнышко!
Стадникова вскочила из-за стола — в полутемном зале «Флажолета» кроме нее и полусонного официанта не было никого — вскочила и бросилась к Артуру. Задела бедром за стул, уронила его, официант вздрогнул было, но, заметив, что ничего страшного не произошло, снова впал в обычное утреннее оцепенение, подскочила к Ваганяну и повисла у него не шее.
— Привет, привет, — Артур привычно чмокнул Стадникову в щечку. — А ты все хорошеешь.
— Ну, скажешь тоже. Нам до вас, бояр московских, далеко. Это вы тут…
Стадникова посмотрела на официанта и кивнула ему. Тот медленно поплыл к стойке бара.
— Ладно, ладно, не прибедняйся, — через силу улыбнулся Артур. — Прекрасно выглядишь.
Он не лицемерил. Ольга, действительно, за последний год сильно изменилась. Хоть и пила так же, как и в старые времена жизни с Лековым, но как-то вытянулась, разрумянилась, похудела, даже, кажется, длинные светлые волосы ее стали гуще.
— Ну, пойдем, Артурчик, пойдем… Ты в это время суток насчет коньячку — как?
— С тобой, — Артур посмотрел на часы. Двенадцать дня. — С тобой — всегда.
— Ты за рулем? — Стадникова посмотрела в глаза Артура и улыбнулась. Ваганян заметил, что она вставила себе новые, по виду судя, довольно дорогие зубы.
— За рулем, — ответил он. — Но это не имеет значения.
— Вот, уважаю профессионалов, — сказала Стадникова, неловко плюхнувшись на стул. — Молодец. А в клуб этот, и вправду, меня без вопросов пустили.
— Ну, еще бы. Своим здесь всегда рады. В любое время дня и ночи.
— Слушай, у меня денежки кончились совсем… Борька новую машину взял, вообще, в Питере чего-то неважно все идет… В общем, потратились мы… Как там у тебя дела?
— Деньги есть. Сколько тебе?
— Ну, это надо по бухгалтерии посмотреть…
Стадникова кивнула официанту, поставившему на их столик две рюмки коньяка, два бокала с соком и какой-то салат.
— Ладно. С бухгалтерией завтра разберемся. Ты будешь еще завтра в Москве?
«Хорошая она, все-таки, баба, — думал Артур, произнося необязательные фразы о бухгалтерии, о завтрашнем дне — все можно было решить сегодня, сейчас, не сходя с этого места. — Хорошая баба. И настроение у нее — лучше не бывает. А что будет, если я ее сейчас так озадачу. Мол — жив твой муженек первый. Что с ней будет? Она же любила его. Не любила бы — не маялась бы пятнадцать лет. Стоит ли ее сейчас этим напрягать, пока ничего доподлинно неизвестно? Может быть, да и скорее всего, это и не Леков вовсе…».
— Буду, буду, — улыбаясь ответила Стадникова. — Конечно буду. В контору к тебе заеду обязательно.
— Слушай…
Артур полез в карман.
— Я тебе штуку могу прямо сейчас дать. А остальное — завтра по бумагам посмотрим. Устроит тебя?
— Конечно, солнышко!
Стадникова приняла из рук Ваганяна десять зеленых купюр с портретом президента Франклина и небрежно сунула в сумочку.
— А как там Боря Гольцман? — осторожно спросил Ваганян.
— Нормально. Жив старик наш. Жив и полон сил. Сейчас замучивает какие-то проекты, новые выставки, что ли, я не в курсе, если честно. Это его дела. Курить бросил. С сердцем, вроде, тьфу-тьфу-тьфу, порядок.
— Ну да, славно, славно. Слушай, а с Огурцовым ты не общалась последнее время?
— Нет. А что?
— Да так. Я вчера у него на презентации был. Думал, мало ли, и тебя там увижу…
— Не-е… Я только сегодня утром приехала. А Огурец — он снова пить начал. Как у него деньги пошли за романы его — рухнул в клевость.
Стадникова покрутила в руках пустую рюмку и в очередной раз кивнула официанту.
— А, знаешь, когда он пить начинает, у него башня совсем съезжает…
— Ну, творческий человек, с кем не бывает, — хмыкнул Артур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90