Потом, в больнице уже, Игорь говорил, что никаких, дескать, «звоночков» не было… Ни болей, ничего… Так, чувствовал просто, что как будто растет она, печень-то… Вот и выросла. И уехал мужик в больницу… А мог, говорят, и не доехать.
Или Валька Гурвич. Прямо с улицы в больницу увезли… Инфаркт. Слава богу, люди помогли, посторонние совсем, а могли ведь и мимо пройти. Не вызвали бы «неотложку» – все, кранты…
Сколько таких историй было – уму непостижимо. И все его, Гольцмана, ровесники. Возраст…
Нет, нельзя сейчас сломаться. Никак нельзя. Всю жизнь горбатился, работал дни и ночи без сна и отдыха. Вот наконец засветило что-то впереди, капитал какой-никакой сколотил, так ведь нужно и пожить в свое удовольствие… Иначе – что? В могилу деньги забирать? Так там они вряд ли понадобятся.
Борис Дмитриевич посмотрел на влетевшего в кабинет Матвеева с плохо скрытой злостью.
«Молодой… Сволочь… Меня переживет, гаденыш, – подумал Гольцман, испытывая непонятную, внезапную и острую ненависть к подчиненному. – Мое ведь место займет. Как пить дать. Стоит мне чуть слабину дать – все, поминай как звали. Приеду из больницы, а в моем кресле уже этот красавец сидит. И еще объяснит потом – мол, нельзя дело останавливать, процесс должен быть непрерывным… Сам научил, сам ему первые уроки давал… Нет, нельзя расслабляться, нельзя… Никаких болезней!»
– Ну что, Митя, как все прошло?
Борис Дмитриевич усилием воли отодвинул черные мысли и постарался переключиться на приятные и привычные повседневные дела. Даже нацепил на лицо совсем не обязательную для Матвеева улыбочку – дурацкую, слащавую, чуть ли не отеческую.
– Класс, Борис Дмитриевич! Вот так бы каждый месяц, просто супер! Работа – не бей лежачего. Сказка, одно слово.
– Согласен. Только, видишь, к сожалению, эта вещь одноразовая. Может быть, года через два повторим. Каждый месяц – нереально. Даже два раза в год – нереально. Раз в год – с большим напрягом. Народ не пойдет. Проверено.
– Да, черт возьми. Все хорошее быстро кончается.
– Деньги сняли с касс?
– Сняли. Можно делить.
– А чего делить? Все наше. Десять процентов фирме, десятку – москвичам, и хорош. Сколько остается?
Митя положил на диван свой кейс, открыл его и начал выкладывать на черную кожу сиденья пачки денег, перетянутые тонкими зелеными резинками.
– Так сколько там должно получиться?
– Аншлаг был, Борис Дмитриевич.
– Ого! Поздравляю!
– Значит, если в бакинских – пятьдесят штук. Минус зал…
– Так ведь мы за зал вперед заплатили.
– Ну, я имею в виду мелочь всякую. Пожарники, билетерши, гардероб…
– А, ты в этом смысле…
– Ну да. Значит, чистыми у нас – с уплаченной арендой, со всеми вычетами по мелочи – сорок семь.
– Не балуешь ты билетерш.
– Да ладно. Три штуки как сквозь пальцы утекли. Столько там шакалов в этом зале образовалось! Все тетеньки-администраторши в очередь выстроились.
– Ну-ну. Давай цифры.
– Короче, пять штук кладем на фирму. Десятку – в сторону. Остается тридцать две. По тонне ребятам. Двадцать девять. Блядь, деньги просто на глазах исчезают. Ну вот, двадцать девять…
– Помнишь фильм «Место встречи»?
– Ну?
– Так с почином вас, Глеб Егорыч.
– Спасибо, Борис Дмитриевич. Значит, двадцать девять…
– Ну что ты телишься? Делим пополам, и все. Тебе что, деньги не нужны?
– Как же-с, как же-с… Еще как нужны.
– Вот и все. Давай считай деревянные и езжай менять на биржу. Сейчас я позвоню, тебя встретят наши парни. А, черт… Им-то ведь тоже надо… Короче, списывай с нас трешку в пополаме. Отдашь ее тем, кто встретит.
– Крыша, что ли?
– Нет, мать твою, подпол. Крыша, кто же еще? Игнат подойдет, ты его знаешь.
– На чем ехать?
– На своей и поезжай. Коля сядет с тобой в кабину, а там, у биржи, Игнат все будет держать под контролем. Посчитал?
– Да. Вроде все верно.
Митя сложил деньги обратно в кейс, кивнул Гольцману и вышел из офиса.
Оглянувшись, он посмотрел на свежеотремонтированный подъезд и железную, с кодовым замком, дверь парадного.
Как это Гольцман умудряется, когда ему нужно, делать ремонт такими темпами?
Да и не только ремонт.
Продажу– покупку квартиры Стадниковой они оформили в рекордно короткие сроки. Вся процедура заняла примерно неделю. Еще прах рок-звезды не был развеян по ветру, а в его бывшей квартире уже начался ремонт. Да и принадлежала она теперь не вдове героя андеграунда, а фирме «Норд».
Всего за месяц был снят документальный фильм о жизни и творчестве Василька, включающий многочисленные интервью, воспоминания современников, панорамы мест, где жил и бывал Леков, фрагменты из его концертов разных лет и торжественные кадры развеивания пепла над Петропавловской крепостью.
Гольцман настоял на концептуальном решении, хотя режиссеры, работавшие над картиной, предлагали сделать несколько дублей. Кто из зрителей разберется, что там летит с борта вертолета – прах музыканта или просто сигаретный пепел? Но Борис Дмитриевич заставил снимать все по-честному, с настоящим прахом. Правда, в самый ответственный момент что-то случилось с камерой, и ровно половина эпизода была записана с техническим браком. Только тогда Гольцман дал добро на дубль, и всю процедуру повторили. Впрочем, в результате, после монтажа, все равно получилось так, что большую часть эпизода в кадре находилась урна с настоящим прахом. И только панорама Петропавловки с купами деревьев и блестящим шпилем сбоку смотрелась уже сквозь сигаретный пепел. Но кто об этом знал? Да никто, кроме оператора, Мити и Гольцмана… И еще – Стадниковой, которая скорбно сжимала губы, держа в руках сначала урну с прахом покойного мужа, а потом – с содержимым трех автомобильных пепельниц…
Ремонт в квартире, совсем недавно принадлежавшей Васильку и Ольге Стадниковой, был сделан с фантастической скоростью. Даже не то что ремонт, квартиру перестроили по какому-то мгновенно сварганенному эксклюзивному проекту, и в ней разместился офис свежеобразованного фонда «Город», президентом коего стал генеральный директор продюсерской фирмы «Норд» Борис Гольцман.
О целях и задачах фонда Митя имел весьма смутное представление, поскольку весь процесс учреждения, регистрации и вселения в новый офис шел без него.
Собственно, Матвеев тоже не терял время даром. Он занимался проведением фестиваля видеоклипов, прибыль от которого сейчас и покоилась в его кейсе. Честно заработанная прибыль, милый сердцу «черный нал», который они с Гольцманом – автором идеи и гарантом безопасности мероприятия – спокойно поделили поровну.
Десятка ушла на взятки и на малую долю москвичей, которые помогали в устройстве мероприятия. Вообще, к радости и удивлению Мити, фестиваль прошел тихо, спокойно, совершенно без эксцессов и принес отличные деньги.
Причем не только Мите с Гольцманом. Совсем не им одним. Когда Митя начал прикидывать, сколько еще народу нагрело руки на этом деле, он сбился со счета, пытаясь оценить навар фирм, торговавших едой и напитками. Разумеется, это не считая буфета зала, заработавшего на фестивале больше, чем на любом из концертов самой популярной эстрадной звезды.
Вся акция заняла одну ночь, и, кажется, в городе ее вообще не заметили, хотя фестиваль проходил в одном из лучших залов, в самом центре города.
Рекламная кампания, по задумке Гольцмана, имела строго целевой характер, и вечером к месту фестиваля стали съезжаться дорогие иномарки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Или Валька Гурвич. Прямо с улицы в больницу увезли… Инфаркт. Слава богу, люди помогли, посторонние совсем, а могли ведь и мимо пройти. Не вызвали бы «неотложку» – все, кранты…
Сколько таких историй было – уму непостижимо. И все его, Гольцмана, ровесники. Возраст…
Нет, нельзя сейчас сломаться. Никак нельзя. Всю жизнь горбатился, работал дни и ночи без сна и отдыха. Вот наконец засветило что-то впереди, капитал какой-никакой сколотил, так ведь нужно и пожить в свое удовольствие… Иначе – что? В могилу деньги забирать? Так там они вряд ли понадобятся.
Борис Дмитриевич посмотрел на влетевшего в кабинет Матвеева с плохо скрытой злостью.
«Молодой… Сволочь… Меня переживет, гаденыш, – подумал Гольцман, испытывая непонятную, внезапную и острую ненависть к подчиненному. – Мое ведь место займет. Как пить дать. Стоит мне чуть слабину дать – все, поминай как звали. Приеду из больницы, а в моем кресле уже этот красавец сидит. И еще объяснит потом – мол, нельзя дело останавливать, процесс должен быть непрерывным… Сам научил, сам ему первые уроки давал… Нет, нельзя расслабляться, нельзя… Никаких болезней!»
– Ну что, Митя, как все прошло?
Борис Дмитриевич усилием воли отодвинул черные мысли и постарался переключиться на приятные и привычные повседневные дела. Даже нацепил на лицо совсем не обязательную для Матвеева улыбочку – дурацкую, слащавую, чуть ли не отеческую.
– Класс, Борис Дмитриевич! Вот так бы каждый месяц, просто супер! Работа – не бей лежачего. Сказка, одно слово.
– Согласен. Только, видишь, к сожалению, эта вещь одноразовая. Может быть, года через два повторим. Каждый месяц – нереально. Даже два раза в год – нереально. Раз в год – с большим напрягом. Народ не пойдет. Проверено.
– Да, черт возьми. Все хорошее быстро кончается.
– Деньги сняли с касс?
– Сняли. Можно делить.
– А чего делить? Все наше. Десять процентов фирме, десятку – москвичам, и хорош. Сколько остается?
Митя положил на диван свой кейс, открыл его и начал выкладывать на черную кожу сиденья пачки денег, перетянутые тонкими зелеными резинками.
– Так сколько там должно получиться?
– Аншлаг был, Борис Дмитриевич.
– Ого! Поздравляю!
– Значит, если в бакинских – пятьдесят штук. Минус зал…
– Так ведь мы за зал вперед заплатили.
– Ну, я имею в виду мелочь всякую. Пожарники, билетерши, гардероб…
– А, ты в этом смысле…
– Ну да. Значит, чистыми у нас – с уплаченной арендой, со всеми вычетами по мелочи – сорок семь.
– Не балуешь ты билетерш.
– Да ладно. Три штуки как сквозь пальцы утекли. Столько там шакалов в этом зале образовалось! Все тетеньки-администраторши в очередь выстроились.
– Ну-ну. Давай цифры.
– Короче, пять штук кладем на фирму. Десятку – в сторону. Остается тридцать две. По тонне ребятам. Двадцать девять. Блядь, деньги просто на глазах исчезают. Ну вот, двадцать девять…
– Помнишь фильм «Место встречи»?
– Ну?
– Так с почином вас, Глеб Егорыч.
– Спасибо, Борис Дмитриевич. Значит, двадцать девять…
– Ну что ты телишься? Делим пополам, и все. Тебе что, деньги не нужны?
– Как же-с, как же-с… Еще как нужны.
– Вот и все. Давай считай деревянные и езжай менять на биржу. Сейчас я позвоню, тебя встретят наши парни. А, черт… Им-то ведь тоже надо… Короче, списывай с нас трешку в пополаме. Отдашь ее тем, кто встретит.
– Крыша, что ли?
– Нет, мать твою, подпол. Крыша, кто же еще? Игнат подойдет, ты его знаешь.
– На чем ехать?
– На своей и поезжай. Коля сядет с тобой в кабину, а там, у биржи, Игнат все будет держать под контролем. Посчитал?
– Да. Вроде все верно.
Митя сложил деньги обратно в кейс, кивнул Гольцману и вышел из офиса.
Оглянувшись, он посмотрел на свежеотремонтированный подъезд и железную, с кодовым замком, дверь парадного.
Как это Гольцман умудряется, когда ему нужно, делать ремонт такими темпами?
Да и не только ремонт.
Продажу– покупку квартиры Стадниковой они оформили в рекордно короткие сроки. Вся процедура заняла примерно неделю. Еще прах рок-звезды не был развеян по ветру, а в его бывшей квартире уже начался ремонт. Да и принадлежала она теперь не вдове героя андеграунда, а фирме «Норд».
Всего за месяц был снят документальный фильм о жизни и творчестве Василька, включающий многочисленные интервью, воспоминания современников, панорамы мест, где жил и бывал Леков, фрагменты из его концертов разных лет и торжественные кадры развеивания пепла над Петропавловской крепостью.
Гольцман настоял на концептуальном решении, хотя режиссеры, работавшие над картиной, предлагали сделать несколько дублей. Кто из зрителей разберется, что там летит с борта вертолета – прах музыканта или просто сигаретный пепел? Но Борис Дмитриевич заставил снимать все по-честному, с настоящим прахом. Правда, в самый ответственный момент что-то случилось с камерой, и ровно половина эпизода была записана с техническим браком. Только тогда Гольцман дал добро на дубль, и всю процедуру повторили. Впрочем, в результате, после монтажа, все равно получилось так, что большую часть эпизода в кадре находилась урна с настоящим прахом. И только панорама Петропавловки с купами деревьев и блестящим шпилем сбоку смотрелась уже сквозь сигаретный пепел. Но кто об этом знал? Да никто, кроме оператора, Мити и Гольцмана… И еще – Стадниковой, которая скорбно сжимала губы, держа в руках сначала урну с прахом покойного мужа, а потом – с содержимым трех автомобильных пепельниц…
Ремонт в квартире, совсем недавно принадлежавшей Васильку и Ольге Стадниковой, был сделан с фантастической скоростью. Даже не то что ремонт, квартиру перестроили по какому-то мгновенно сварганенному эксклюзивному проекту, и в ней разместился офис свежеобразованного фонда «Город», президентом коего стал генеральный директор продюсерской фирмы «Норд» Борис Гольцман.
О целях и задачах фонда Митя имел весьма смутное представление, поскольку весь процесс учреждения, регистрации и вселения в новый офис шел без него.
Собственно, Матвеев тоже не терял время даром. Он занимался проведением фестиваля видеоклипов, прибыль от которого сейчас и покоилась в его кейсе. Честно заработанная прибыль, милый сердцу «черный нал», который они с Гольцманом – автором идеи и гарантом безопасности мероприятия – спокойно поделили поровну.
Десятка ушла на взятки и на малую долю москвичей, которые помогали в устройстве мероприятия. Вообще, к радости и удивлению Мити, фестиваль прошел тихо, спокойно, совершенно без эксцессов и принес отличные деньги.
Причем не только Мите с Гольцманом. Совсем не им одним. Когда Митя начал прикидывать, сколько еще народу нагрело руки на этом деле, он сбился со счета, пытаясь оценить навар фирм, торговавших едой и напитками. Разумеется, это не считая буфета зала, заработавшего на фестивале больше, чем на любом из концертов самой популярной эстрадной звезды.
Вся акция заняла одну ночь, и, кажется, в городе ее вообще не заметили, хотя фестиваль проходил в одном из лучших залов, в самом центре города.
Рекламная кампания, по задумке Гольцмана, имела строго целевой характер, и вечером к месту фестиваля стали съезжаться дорогие иномарки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102