— Разумеется. Правда, минуло пять лет с тех пор, как мы в последний раз виделись, но я не могу забыть того обеда, который вы дали в честь меня и моих друзей в Париже.
— Дорогой мой, то была сущая безделица. Но я несказанно рад новой встрече с вами. Прослышав о том, что вы следуете по нашей дороге, я не мог допустить, чтобы ваша свита проехала мимо моего дома, не доставив мне удовольствия принять вас у себя.
— Однако ваше приглашение было сделано, мягко говоря, в довольно странной форме, — сухо заметил герцог.
Произнося эти слова, он пристально всматривался в лицо герцога де Шартре, пытаясь проникнуть сквозь маску напускного дружелюбия этого человека и разгадать истинную причину происшедшего.
— А теперь вы обязательно должны познакомиться с моими друзьями, — с чувством произнес герцог де Шартре, беря Себастьяна Мелинкорта под руку. — У нас не» большая пирушка, так как сегодня слишком жарко для обильного ужина; но я обещаю вам одну вещь, от которой вы не сможете отказаться.
Соблюдая правила этикета, он церемонно представил герцогу двух кавалеров и трех чрезвычайно привлекательных молодых дам. Взмахи вееров и длинных ресниц, шуршание шелка и атласа, затем — вежливый обмен любезностями; после знакомства на небольшом серебряном подносе были предложены вина. И все это время герцог Мелинкортский напряженно размышлял.
Да, это было правдой — он хорошо помнил Филиппа, герцога де Шартре, наследника герцога Орлеанского, несмотря на то, что встречался с этим человеком всего два раза в жизни. Но герцог де Шартре был не той личностью, встречу с которой легко забыть. Даже пять лет назад он таил в себе большую опасность, а после последней встречи, когда он чуть ли не силой навязал свое гостеприимство, пригласив к себе охотников из Англии, герцог Мелинкортский из осторожности старался избегать его и решительно отклонял все другие приглашения посетить де Шартре. Он даже предпринял специальные меры предосторожности, чтобы не встречаться с Филиппом когда тот год назад приезжал с визитом в Лондон. И даже тот факт, что принц Уэльский чествовал французского гостя и называл его своим другом, ни в малейшей степени не изменил того мнения, которое сформировалось у Себастьяна Мелинкорта о Филиппе де Шартре.
В жилах господина де Шартре текла королевская кровь, он принадлежал к ветви, такой же древней, как и та, к которой принадлежал Людовик XVI. Обладая огромным состоянием, властью и честолюбием, он без малейшего колебания встал во главе оппозиции в парламенте, и это было вполне естественно, так как со временем надеялся стать лидером всех недовольных, противостоявших трону.
Но, будучи по натуре распутником, мотом и игроком, господин де Шартре ни за что в жизни не стал бы желать или добиваться той власти, которой он сейчас обладал, все было направлено против единственного человека — королевы.
Они были врагами, и хотя все остальные, кто выступал против французского правительства, кто был против династии Бурбонов, а также и те, кто выступал за свержение теперешнего режима, собрались под крылом герцога де Шартре, у самого герцога счеты были только с Марией-Антуанеттой, и только на нее была направлена его ненависть.
Он был невероятно тщеславным, королева унизила его, когда помешала герцогу занять пост главнокомандующего флота Франции. И практически с этого момента Пале-Рояль превратился в революционный центр, в котором господин де Шартре тепло встречал своих союзников.
Там собирались либералы и конституционалисты, вольтерьянцы, масоны, а кроме того, все те, кто сомневался, обиженные аристократы, безработные адвокаты, демагоги всех мастей и изгнанные из газет журналисты.
А поскольку клич к военным открытым действиям брошен еще не был, то он тайно хранился в сердцах тех, кто посетил Пале-Рояль, и звучал примерно так: «Против короля, но прежде всего и всегда — против королевы».
В прошлый свой визит в Париж герцог Мелинкортский не был вовлечен в дела и бурную деятельность герцога де Шартре, но этот человек вызывал у него крайнюю неприязнь. Было в нем нечто претенциозное и неприятное, и хотя де Шартре — это не вызывало ни малейшего сомнения — был очень популярен в народе, он оставался хитрым и не внушающим доверия человеком, дружить с которым, мягко говоря, было нежелательно.
Филипп де Шартре приветствовал сейчас герцога Мелинкортского так радушно, что лицам несведущим могло показаться, что в прошлом их взаимоотношения были близкими.
Потягивая маленькими глотками вино из бокала, Себастьян Мелинкорт все время помнил об Аме, которая стояла немного позади него и старалась из осторожности держаться в тени, хотя в такой близости от герцога вряд ли кто мог не заметить ее присутствия. Однако герцог де Шартре бросил на девушку лишь мимолетный взгляд, а его приятели не сочли возможным заметить присутствие пажа.
Гости весело смеялись и болтали друг с другом. Дамы в пышных платьях, сверкая драгоценностями, своим присутствием украшали вечер и благоухали так же, как и цветы, заполнявшие гостиную, зал и коридор. Разговоры не смолкали ни на минуту.
Герцог Мелинкортский с решительным видом поставил бокал на соседний столик.
— Все было превосходно, благодарю вас за оказанный прием, — проговорил он. — Но прошу извинить меня, я покидаю вас. Дела заставляют меня прибыть в Париж еще до наступления вечера.
В гостиной внезапно воцарилось молчание, как будто все присутствующие осознали важность того, что было сказано. Казалось, что все происходит на сцене, когда второстепенные актеры отходят на задний план в ожидании появления основного персонажа.
Герцог де Шартре рассмеялся:
— Дорогой мой, это совершенно невозможно в данное время; мы надеялись, что будем наслаждаться вашим обществом по крайней мере несколько дней, а может быть, даже целую неделю. Уйти для вас сейчас значит нарушить все мои планы, развлечения, о которых я позаботился к вашему приезду.
— Я искренне сожалею, но вынужден отказаться от вашего гостеприимства, — начал было объяснять герцог Мелинкортский, когда властным движением руки Филипп де Шартре, казалось, буквально отмел все его слова.
— Здесь не может быть никаких оправданий; все уже подготовлено. Пять или шесть дней, герцог, а потом вы сможете без помех продолжить свою поездку.
Герцог Мелинкортский понял, что за вежливыми убедительными словами на самом деле таится угроза. На какое-то мгновение взгляды двух мужчин встретились.
Выражение лица герцога Филиппа казалось дружелюбным, но за льстивой улыбкой скрывалась неприкрытая злоба.
Теперь герцог Мелинкортский понял то, о чем сначала только догадывался с того момента, как его карета была перехвачена на дороге, — он попал в плен; и в данное мгновение он безуспешно пытался угадать причины своего пленения. И тут одна из дам подняла свой бокал и. провозгласила тост с кокетливой улыбкой:
— За герцога Мелинкортского. Париж, конечно, многое потеряет, зато выиграем мы.
В ту же секунду ситуация в целом стала совершенно ясна для герцога, как будто Филипп де Шартре все подробно объяснил, это был еще один шаг герцога де Шартре с целью унизить королеву. Совершенно очевидно, что один из знатнейших вельмож Англии, герцог Мелинкортский, после своего прибытия в Париж в первую очередь обязан был нанести визит королевской чете в Версале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85