Скорее всего, Хьюго Уолтхем успел сообщить о предполагаемом визите британскому послу; затем об этом сообщат Людовику и Марии-Антуанетте, и совершенно очевидно, что к приезду в столицу герцогу будет немедленно послано приглашение посетить королевский двор. То, что он задерживается с приездом в Париж и гостит у самого злейшего врага королевы, не может не вызвать опасения и даже испуга в Версале. Герцог Мелинкортский понимал, что, хотя официально он прибыл во Францию без каких-либо полномочий, а только как частное лицо и искатель развлечений, он тем не менее был представителем своей страны, а титул и положение, которое он занимал в обществе, делали его важной персоной и обеспечивали высокое положение при французском дворе.
Именно поэтому та ситуация, в которую он попал путем обмана, была для него недопустимой. И все-таки, что же можно было предпринять в создавшемся положении? Конечно, совсем не случайно у ворот в замок Шартре стояла стража, а вооруженный эскорт доставил его карету сюда, все это было частью необъявленной, но хорошо ощущаемой угрозы, которая была облечена в подчеркнутое радушие и гостеприимство герцога де Шартре. И герцог Мелинкортский понимал, что в данном положении ему не оставалось ничего другого, как, выражая удовольствие, принять это приглашение, чтобы не позволить тем, кто настроил себя против него, почувствовать его досаду и раздражение.
— Вы обязательно должны позволить мне показать вам мой сад с балкона, — проговорил Филипп де Шартре. — В этом году у нас такие необыкновенные розы, каких мы не видели уже много лет; а кроме того, в соответствии с моими указаниями были реконструированы здания возле озера, которое от этого очень выиграло и, по моему мнению, стало шедевром здешних окрестностей.
Говоря это, Филипп де Шартре направился на балкон, на который можно было пройти прямо через длинные окна в гостиной. За ним последовали все остальные.
— Искренне сожалею, дорогой мой, что ваши слуги отстали, — продолжал герцог де Шартре. — Но к вашим услугам мой человек. Он генуэзец. И можете поверить мне на слово, во всей Франции вы не сыщете человека, который так же ловко завязывал бы галстук, как он. Этот парень к тому же придумал особый состав для волос, который, при желании, вы можете попробовать.
— Я тронут вашей добротой, — ответил ему герцог Мелинкортский.
Хозяин замка, казалось, не заметил сарказма в его голосе.
Теперь все присутствующие любовались садом; дамы, жеманно улыбаясь, с кокетливым видом держались рядом с герцогом Мелинкортским, который чувствовал, что больше не в силах переносить откровенную фальшь хозяина и его гостей. В это время герцог де Шартре воскликнул:
— Ну, настало время завтракать! Уверен, Мелинкорт, что вам хотелось бы привести себя в порядок.
Герцог Мелинкортский и Аме, которая следовала за ним по пятам словно тень, поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Та половина замка, где они оказались, по-видимому, располагалась в более старой его части, чем комнаты, только что покинутые ими. стены здесь были гораздо толще, а окошки казались крошечными. Как только герцог Мелинкортский вошел в отведенную для него спальню, он сразу понял, что выбор Филиппа де Шартре был далеко не случаен — окна выходили на озеро, и, следовательно, бежать этим путем было невозможно, Лакей, который показывал им дорогу, осведомившись, не нужно ли им чего, поклонился и вышел, оставив их одних. Прежде чем Аме успела вымолвить хотя бы слово, герцог Мелинкортский приложил палец к губам и на какое-то мгновение прислушался к звукам, доносившимся из-за двери, чтобы убедиться в том, что снаружи не смогут подслушать их разговор.
— Говорите как можно тише, — сказал он девушке, — и только по-английски.
— Что все это значит? — спросила Аме. — Сейчас же скажите мне. Почему мы здесь и кто те люди?
Не говоря ни слова, герцог Мелинкортский сел на одно из обитых бархатом кресел с высокой спинкой, которые стояли по обе стороны от камина.
— Очень умно придумано, — наконец проговорил он, — и проделано так, что я никогда не догадался бы.
— Объяснитесь же, ради бога, монсеньор, — в нетерпении взмолилась Аме.
— В одном я могу заверить вас совершенно определенно, — проговорил герцог. — Все, что происходит сейчас, никак не связано с вами лично.
— Тогда почему нас привезли в этот замок? — поинтересовалась Аме.
— Для того, чтобы как можно больше досадить королеве, — ответил герцог.
Поскольку девушка, услышав такой ответ, пришла в полнейшее замешательство, герцог Мелинкортский объяснил ей причины, по которым Филипп де Шартре в столь навязчивой форме принудил их воспользоваться его гостеприимством.
— Общеизвестно, что герцог является злейшим врагом вашей королевы, — говорил герцог Мелинкортский. — Насколько я могу судить, за последние годы в отношении к ней в стране произошли значительные перемены. Когда-то народ относился к ней восторженно, и, где бы королева ни появлялась, везде ее встречали бурные приветствия. Еще совсем недавно можно было бы сказать, что буквально все парижане любят ее. Однако в настоящее время все очень изменилось.
Я помню, — продолжал свои объяснения герцог Мелинкортский, — один мой знакомый, побывав в Париже в прошлом году, рассказывал мне как-то: однажды ее величество появилось на публике, ее встретило полнейшее безмолвие собравшихся там людей, а некоторая часть толпы была настроена очень враждебно по отношению к королеве. Как говорят, всего лишь один человек несет ответственность за столь катастрофические изменения — герцог де Шартре.
— Но какие же цели преследует этот человек? — поинтересовалась Аме.
— Кто может понять и разобраться в ходе мыслей этого интригана? — ответил герцог. — Все эти пасквили, памфлеты и листовки, совершенно непристойные по содержанию, возводят клевету, а иногда бывают просто постыдными. Они передаются из рук в руки и продаются в задних комнатах весьма подозрительных книжных магазинов. Никому не известно, кто именно является их непосредственным создателем, но ни для кого не секрет, что печатают их либо в Пале-Рояле, — то есть попросту говоря, в резиденции герцога де Шартре, — либо в Люксембургском дворце.
— Но позвольте… благородный человек не мог бы пасть так низко, чтобы предать! — воскликнула Аме.
Герцог улыбнулся:
— Знаете ли, не очень много найдется людей, которые не опустятся до этого в своей ненависти.
— Так же как и женщин, которые ни перед чем не остановятся, если любят, — тихо добавила Аме.
У герцога приподнялись брови.
— Кто вам сказал это?
— Не знаю, по-моему, никто мне этого не говорил; наверное, я сама это знала всегда.
Какое-то мгновение герцог пристально смотрел на девушку, затем направился к окну.
— Мы попали в очень сложное положение, — проговорил он, — нам обязательно нужно выбраться из этого замка, а как именно это сделать, у меня, к сожалению, пока еще нет никаких идей. Силу можно полностью исключить, — насколько я могу судить, Филипп де Шартре предпринял все необходимые меры предосторожности, чтобы воспрепятствовать побегу. Нет, никакая хитрость не может идти в сравнение с его коварством.
— Что же мы можем предпринять со своей стороны? — спросила девушка.
— В данный момент нам остается только ждать подходящего случая, — ответил герцог Мелинкортский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Именно поэтому та ситуация, в которую он попал путем обмана, была для него недопустимой. И все-таки, что же можно было предпринять в создавшемся положении? Конечно, совсем не случайно у ворот в замок Шартре стояла стража, а вооруженный эскорт доставил его карету сюда, все это было частью необъявленной, но хорошо ощущаемой угрозы, которая была облечена в подчеркнутое радушие и гостеприимство герцога де Шартре. И герцог Мелинкортский понимал, что в данном положении ему не оставалось ничего другого, как, выражая удовольствие, принять это приглашение, чтобы не позволить тем, кто настроил себя против него, почувствовать его досаду и раздражение.
— Вы обязательно должны позволить мне показать вам мой сад с балкона, — проговорил Филипп де Шартре. — В этом году у нас такие необыкновенные розы, каких мы не видели уже много лет; а кроме того, в соответствии с моими указаниями были реконструированы здания возле озера, которое от этого очень выиграло и, по моему мнению, стало шедевром здешних окрестностей.
Говоря это, Филипп де Шартре направился на балкон, на который можно было пройти прямо через длинные окна в гостиной. За ним последовали все остальные.
— Искренне сожалею, дорогой мой, что ваши слуги отстали, — продолжал герцог де Шартре. — Но к вашим услугам мой человек. Он генуэзец. И можете поверить мне на слово, во всей Франции вы не сыщете человека, который так же ловко завязывал бы галстук, как он. Этот парень к тому же придумал особый состав для волос, который, при желании, вы можете попробовать.
— Я тронут вашей добротой, — ответил ему герцог Мелинкортский.
Хозяин замка, казалось, не заметил сарказма в его голосе.
Теперь все присутствующие любовались садом; дамы, жеманно улыбаясь, с кокетливым видом держались рядом с герцогом Мелинкортским, который чувствовал, что больше не в силах переносить откровенную фальшь хозяина и его гостей. В это время герцог де Шартре воскликнул:
— Ну, настало время завтракать! Уверен, Мелинкорт, что вам хотелось бы привести себя в порядок.
Герцог Мелинкортский и Аме, которая следовала за ним по пятам словно тень, поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Та половина замка, где они оказались, по-видимому, располагалась в более старой его части, чем комнаты, только что покинутые ими. стены здесь были гораздо толще, а окошки казались крошечными. Как только герцог Мелинкортский вошел в отведенную для него спальню, он сразу понял, что выбор Филиппа де Шартре был далеко не случаен — окна выходили на озеро, и, следовательно, бежать этим путем было невозможно, Лакей, который показывал им дорогу, осведомившись, не нужно ли им чего, поклонился и вышел, оставив их одних. Прежде чем Аме успела вымолвить хотя бы слово, герцог Мелинкортский приложил палец к губам и на какое-то мгновение прислушался к звукам, доносившимся из-за двери, чтобы убедиться в том, что снаружи не смогут подслушать их разговор.
— Говорите как можно тише, — сказал он девушке, — и только по-английски.
— Что все это значит? — спросила Аме. — Сейчас же скажите мне. Почему мы здесь и кто те люди?
Не говоря ни слова, герцог Мелинкортский сел на одно из обитых бархатом кресел с высокой спинкой, которые стояли по обе стороны от камина.
— Очень умно придумано, — наконец проговорил он, — и проделано так, что я никогда не догадался бы.
— Объяснитесь же, ради бога, монсеньор, — в нетерпении взмолилась Аме.
— В одном я могу заверить вас совершенно определенно, — проговорил герцог. — Все, что происходит сейчас, никак не связано с вами лично.
— Тогда почему нас привезли в этот замок? — поинтересовалась Аме.
— Для того, чтобы как можно больше досадить королеве, — ответил герцог.
Поскольку девушка, услышав такой ответ, пришла в полнейшее замешательство, герцог Мелинкортский объяснил ей причины, по которым Филипп де Шартре в столь навязчивой форме принудил их воспользоваться его гостеприимством.
— Общеизвестно, что герцог является злейшим врагом вашей королевы, — говорил герцог Мелинкортский. — Насколько я могу судить, за последние годы в отношении к ней в стране произошли значительные перемены. Когда-то народ относился к ней восторженно, и, где бы королева ни появлялась, везде ее встречали бурные приветствия. Еще совсем недавно можно было бы сказать, что буквально все парижане любят ее. Однако в настоящее время все очень изменилось.
Я помню, — продолжал свои объяснения герцог Мелинкортский, — один мой знакомый, побывав в Париже в прошлом году, рассказывал мне как-то: однажды ее величество появилось на публике, ее встретило полнейшее безмолвие собравшихся там людей, а некоторая часть толпы была настроена очень враждебно по отношению к королеве. Как говорят, всего лишь один человек несет ответственность за столь катастрофические изменения — герцог де Шартре.
— Но какие же цели преследует этот человек? — поинтересовалась Аме.
— Кто может понять и разобраться в ходе мыслей этого интригана? — ответил герцог. — Все эти пасквили, памфлеты и листовки, совершенно непристойные по содержанию, возводят клевету, а иногда бывают просто постыдными. Они передаются из рук в руки и продаются в задних комнатах весьма подозрительных книжных магазинов. Никому не известно, кто именно является их непосредственным создателем, но ни для кого не секрет, что печатают их либо в Пале-Рояле, — то есть попросту говоря, в резиденции герцога де Шартре, — либо в Люксембургском дворце.
— Но позвольте… благородный человек не мог бы пасть так низко, чтобы предать! — воскликнула Аме.
Герцог улыбнулся:
— Знаете ли, не очень много найдется людей, которые не опустятся до этого в своей ненависти.
— Так же как и женщин, которые ни перед чем не остановятся, если любят, — тихо добавила Аме.
У герцога приподнялись брови.
— Кто вам сказал это?
— Не знаю, по-моему, никто мне этого не говорил; наверное, я сама это знала всегда.
Какое-то мгновение герцог пристально смотрел на девушку, затем направился к окну.
— Мы попали в очень сложное положение, — проговорил он, — нам обязательно нужно выбраться из этого замка, а как именно это сделать, у меня, к сожалению, пока еще нет никаких идей. Силу можно полностью исключить, — насколько я могу судить, Филипп де Шартре предпринял все необходимые меры предосторожности, чтобы воспрепятствовать побегу. Нет, никакая хитрость не может идти в сравнение с его коварством.
— Что же мы можем предпринять со своей стороны? — спросила девушка.
— В данный момент нам остается только ждать подходящего случая, — ответил герцог Мелинкортский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85