— Что-нибудь случилось? — спросил герцог Мелинкортский у своего собеседника, который, очевидно, не знал, как приступить к разговору.
— Если вы не против, то я был бы весьма рад услышать ваши объяснения по поводу того, что же на самом деле произошло на приеме у принцессы де Фремон прошлым вечером. Вы, ваша светлость, должны понимать, что сейчас весь Париж наводнен самыми невероятными слухами относительно этого происшествия.
— Ничего другого мы и не могли ожидать, — резко проговорил герцог, и, опустив множество малозначимых подробностей, он в точности рассказал послу обо всем, что произошло накануне во дворце кардинала.
— По всей видимости, мисс Корт на редкость отважная молодая девушка! — воскликнул посол, выслушав рассказ герцога.
— Видите ли, она — очень религиозный человек, — ответил его светлость, — и вполне естественно, что происходившая на ее глазах сцена вызывала в ней чувство глубокого отвращения.
— Но ведь она не католичка? — поинтересовался у герцога посол.
— А почему вы спрашиваете об этом? — в свою очередь, задал он вопрос послу.
Тот выглядел смущенным.
— Я только подумал, что ваша светлость придерживается протестантского вероисповедания…
— Моя подопечная — католичка, — отрывисто бросил герцог. — Очевидно, у вас кто-то уже интересовался на сей счет. А я не вижу причин, почему этот факт следовало бы скрывать от кого бы то ни было.
— Нет, нет, разумеется, нет никаких причин, — поспешно согласился с ним посол. — Я только опасаюсь, что к вашей светлости может возникнуть множество всяческих вопросов, причем большинство из них наверняка будет инспирировано герцогом де Шартре.
— А почему это происшествие может чем-то заинтересовать герцога? — спросил Себастьян.
— Вам лучше, чем кому-либо другому, должен быть известен ответ, — проговорил посол. — Этот человек использует буквально каждую возможность, даже самую незначительную, лишь бы доставить как можно больше неприятностей королевскому двору. На улицах Парижа уже появился памфлет, в котором изображается некая английская девушка, закутанная в «Юнион Джек», которая изрекает всяческие непристойности и гадости, причем не только в адрес кардинала, но также и в адрес королевы и всей королевской семьи.
— Какой позор! — гневно проговорил герцог Мелинкортский, — И что же, неужели нет никакой возможности помешать распространению этих пасквилей?
Посол вместо ответа лишь беспомощно развел руками, выражая безнадежность.
— В этом случае даже власти бессильны что-либо сделать, — ответил он. — Они даже понятия не имеют, где может печататься эта грязная клевета. Разумеется, следует подозревать Пале-Рояль, но дело осложняется тем, что эти пасквили можно встретить практически повсеместно. И хуже всего, что их читают не только босяки, но и вполне приличные люди. Их просматривают и герцогини, лежа в ванне, и принцессы в момент утреннего туалета. Говорят даже, что один такой пасквиль нашла королева, как-то выйдя на балкон, а другой обнаружил король, развернув салфетку за обедом. И вы, ваша светлость, должны понять, что у нас нет никакой возможности хоть в малой степени воспрепятствовать распространению этих злостных памфлетов.
— В таком случае нам остается одно: просто не замечать их, — проговорил герцог.
— Думаю, вряд ли кто-нибудь мог бы предложить лучшее решение вопроса, — согласился с ним посол.
Герцог Мелинкортский заметил, что посол на какое-то мгновение заколебался, и понял, что разговор еще не окончен.
— Вы хотите еще о чем-то попросить меня? — пришел он на помощь послу.
— Надеюсь, что ваша светлость простит меня, если посчитает, что мой вопрос звучит слишком дерзко, — проговорил тот, — но, ради бога, скажите, как вы умудрились за столь недолгое пребывание во Франции заиметь такого могущественного и непримиримого врага, как Филипп де Шартре.
— Вы считаете, что он мой враг? — спросил герцог.
— Можете в этом ни секунды не сомневаться, — ответил посол. — Неужели вам не известно, что его соглядатаи неусыпно следят за вами, куда бы вы ни пошли и что бы ни делали? Днем и ночью они находятся возле вашего особняка. Кроме того, мне достоверно известно о том, что у герцога де Шартре есть подкупленные люди в вашем собственном доме, которые сообщают ему о каждом слове, сказанном вами, ваша светлость. Я совершенно уверен, что и на этом приеме у королевы присутствуют по меньшей мере два человека, которые завтра же утром сообщат герцогу Филиппу о том, что сегодня у нас с вами состоялась беседа с глазу на глаз. Полагаю, что вряд ли кто-нибудь может услышать, о чем мы с вами говорим, хотя не мог бы поручиться за то, что даже каменные плиты у нас под ногами не являются штатными осведомителями герцога де Шартре.
— Дорогой мой, да вы никак собираетесь напугать меня, — шутливо проговорил герцог.
Но лицо посла осталось серьезным.
— В настоящее время во Франции происходят довольно странные события, — проговорил он. — Причем истинный смысл происходящего я даже не пытаюсь объяснить. К настоящему времени любовь здешних людей к своей королеве претерпела существенные изменения: они стали ненавидеть ее.
Королева стала олицетворением страданий, лишений и беззакония, творящегося в стране. И что более всего тревожит меня, так это единство ее врагов, которое крепнет с каждым днем.
Герцог Мелинкортский смахнул воображаемую пылинку со своего камзола.
— Так чего вы, в конце концов, опасаетесь? — спросил он у посла. — Революции против монархии?
— Я молю бога, ваша светлость, чтобы все это не закончилось столь серьезно для этой страны, — ответил тот, — и все-таки здесь все чувствуют, что живут словно на вулкане. Я был бы очень признателен, если бы вы по возвращении в Англию передали премьер-министру от меня секретный меморандум. Обстановка здесь такова, что я не могу положиться даже на своих собственных курьеров.
— Ну разумеется, я рад услужить вам чем могу, — ответил послу герцог Мелинкортский. — А теперь мне пора отправляться на поиски моей подопечной.
— Я видел, как они с королевой направились к храму любви, но потом Ее Величество остановилась около фонтана вместе с принцессой де Фремон.
Герцог посмотрел и около террасы заметил леди Изабеллу, которая кокетничала с двумя молодыми людьми, очарованными ее красотой; кавалеры соперничали друг с другом в надежде заслужить ее благосклонность. Хьюго стоял в стороне со смущенным видом и, без сомнения, был раздосадован наблюдаемым зрелищем.
Герцог учтиво пожелал послу доброй ночи и направился через лужайку в сторону кузена.
— Где Аме? — спросил он у Хьюго.
— Я думал, что она с вами, — ответил тот.
— Королева пригласила ее с собой осмотреть храм любви, — сказал герцог, — и с тех пор я ее не видел.
— В такой толчее невозможно кого-нибудь отыскать, — посетовал Хьюго. — Давайте и мы отправимся к храму любви. Вполне вероятно, что там мы и найдем Аме.
Насколько помню, она бурно восторгалась красотой этого храма.
— Да, — согласился герцог, — этот огонь позади здания создает весьма эффектное зрелище, но я, наверное, не ошибусь, если скажу, что в Париже сегодня будут негодовать по поводу столь экзотического сожжения такого моря дров.
— Я еще ни разу в жизни не встречал людей, которые так охотно жаловались бы по любой причине!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85